– Способен. Но ты – просто мастер по отпугиванию женихов.
– На себя посмотри! – справедливо заметила подруга.
– Что ты ему сказала?
– Ничего особенного. Просто рассказала, почему сбежала из лагеря. Оказывается, Владимир никому меня не выдал, просто сказал, что я устала и соскучилась по цивилизации. Они немного посердились и простили. Я же еще не дала клятву скалолаза, значит, у меня был обратный путь. Это как в монастыре: пока ты послушница, ты можешь уйти, а как постриглась, все, путь закрыт.
– И? – настаивала на своем я.
– Я сказала, что на самом деле любила Владимира, а не его, и даже рисковала жизнью моего возлюбленного, лишь бы он стал моим. Но раз с мужчиной моей мечты ничего не вышло, то и Слава тоже сойдет. И чего он обиделся? Я же правду сказала! И вообще, он оказался гораздо лучше Владимира, тот только молчит и травинку с задумчивым видом жует, а Слава веселый, добрый, милый, с ним так хорошо-о-о. – Алина уткнула лицо в ладони и заревела.
Конечно, я могла бы попытаться ей помочь, но моей подруге уже давно стоило самой научиться общаться со своими мужчинами и не допускать таких грубых ляпов. Да и что я могу сделать? Прийти к нему, сказать, какая она на самом деле хорошая, как его любит, как страдает – фу, прямо роль старой сводни. Нет, пусть выпутывается сама.
– А еще он сказал, что самое страшное, что может совершить скалолаз, это повредить снаряжение товарища. За это вообще черному альпинисту отдают, хотя он альпинист, а не скалолаз, и в тюрьму сажают. Как ты думаешь, он подаст на меня заявление? Или черному альпинисту отдаст? Хотя для этого надо будет как-нибудь уговорить меня забраться в горы, проклятие действует только на его территории. Значит, тюрьма. Ты будешь носить мне передачки? Не отвернешься, когда я отмотаю срок? И знаешь, не ищи мне хорошего адвоката, я заслужила это наказание. А адвокат может оказаться молодым и красивым, я не выдержу, если он будет защищать меня из жалости и смотреть с презрением.
– Хочешь, я сделаю тебе яичницу? – предложила я, чтобы переключить разговор на что-то для нее приятное.
– Бе, – подняла Алина голову с моих колен, – не напоминай мне больше об этой гадости.
– Приступ булимии закончился?
– Слава богу! И в честь этого, а также для того, чтобы легче было страдать, приглашаю тебя на чашечку кофе и бокал мартини. Надо же как-то компенсировать себе потерю!
Я с удовольствием согласилась. Мы привели себя в порядок и отправились в весьма дорогой ресторан – сегодня Алина явно не скупилась. Официант указал нам столик, подал меню, пролистав которое, мы отказались от первоначальной идеи скромно провести время, больно соблазнителен был выбор блюд, представленный шеф-поваром. Мы заказали по дорогущему салату и медальоны под брусничным соусом, затем обе откинулись на стульях.
– А я хочу плов! – раздался за моей спиной капризный голосок. – Сами давитесь своими ролами!
Я слегка повернула голову и увидела за соседним столиком все семейство Шлейко. Кажется, они отмечали возвращение блудной дочери.
– Хорошо, деточка, не волнуйся, сейчас будет плов.
– С бараниной, целой чесночной головкой и курдючным салом, – продолжала диктовать Лика.
– Что ты, деточка, это как-то... неэлегантно, – попыталась урезонить ее мать.
– А я хочу! – настаивала Лика. – Тебе жалко? Для дочки единственной жалко?
Сам Шлейко сидел, вжав голову в плечи и поглядывая с тоской по сторонам.
– Хорошо, – согласилась мамаша Лики, – ешьте что хотите. Я возьму себе салат из морепродуктов и консоме с омаром.
– Дорогая, а это не очень дорого? – тронул ее за рукав Шлейко. – Понимаешь, у меня на кредитке осталось совсем немного, нам надо следить за расходами. Чем тебя не устраивает картошечка? Смотри, картошечка и котлета по-киевски, питательно, вкусно и не так дорого, как консоме.
– А ты вообще молчи, сморчок недоделанный! Ты еще не рассказал мне, куда дел деньги, за которые продал акции. Я еще эту шалаву не нашла, которая на наше семейное состояние позарилась. Питательно! Ты хочешь, чтобы я ни в одно платье не влезла? Картошечка! Ты хотя бы замечаешь, какие титанические усилия я прилагаю, чтобы так свежо и стильно выглядеть? Ты знаешь, сколько в картошечке углеводов? А калорий? А в твоей жареной котлетине по-киевски? В консоме я уверена, там не больше ста калорий, поэтому я буду консоме.
– А вот смотри, консоме с курицей раза в три дешевле, чем с омарами, а калории, наверное, те же, – предпринял еще одну попытку спасения семейного бюджета Шлейко.
– Салат из морепродуктов и консоме из курицы? Может, ты мне еще и красного сладкого вина предложишь? Краснодарского кагорчика? – Грудь оскорбленной женщины вздымалась, глаза метали молнии.
– Можно к консоме из курицы салатик другой взять, – все еще надеялся на лучшее ее муж. – Смотри, оливье они делают с курятиной. Все гармонично.
За спиной моей раздался звук, похожий на пощечину. Надеюсь, это все же был хлопок книжечки с меню о стол. Впрочем, этот звук быстро поставил Шлейко на место, и семья заказала все, что хотела: плов с курдючным салом Лике, консоме с омарами ее мамаше, картошечку – самому Шлейко.
На какое-то время в ресторане воцарилось спокойствие и тишина, которая, кажется, была все-таки несколько натянутой. Шлейко из добрых побуждений решил разрядить обстановку:
– Дорогая, ты зря фантазируешь, у меня вовсе нет никакой ша... женщины, это все стечение обстоятельств.
– Слышали уже, – очнулась от долгого молчания мадам Шлейко. – Поэтому ты и дочь месяц не искал, и акции профукал?
– Да, папочка, почему ты меня плохо искал? Твоя дочь там на нарах вшей кормила, на плантации, как рабыня, руки в кровь обдирала, ела дрянь всякую, убить меня там все хотели, завидовали и боялись, а ты чем все это время занимался?
Зря он вспугнул блаженную тишину. На них уже с любопытством поглядывали другие посетители.
– Смотри, это же Лика, – громко зашептала мне Алина. – Помнишь, я тебе рассказывала?
Как хорошо все-таки, что, несмотря на преданность моей подруги, я редко выкладываю ей подробности своих поручений. Она так и не поняла, кому они со Славой адресовывали свои послания. Имя той, кому они отправляли письма и сообщения, я не открыла им преднамеренно, поэтому ребятам приходилось довольствоваться «кисками» и «лапушками». Представляю, что устроила бы сейчас Алина, если была бы в курсе происходящего!
– Деточка, у тебя по шее что-то ползет, – услышала я за своей спиной сдавленный шепот.
– Ты чего, вошек не видела? Не беспокойся, они заводятся только у людей с сильным иммунитетом. Так что вошь – показатель того, что дочь твоя здорова, – констатировала Лика. – А знаешь, как тяжело было сохранить крепкое здоровье и здравый смысл в той обстановке? Мне приходилось, между прочим, еду воровать! Отнимать ее силой у таких же узников, как и я! Только они были гораздо слабее, поэтому я выжила, а они, кажется, не очень.
– Я сейчас потеряю сознание, – ахнула госпожа Шлейко.
Алина неуверенно хихикнула, я сделала ей «большие глаза». Своим интересом она мне всю дичь распугает, а я хотела подольше понаблюдать за этим семейством. Впрочем, посиделки троицы были довольно скучные. Ленивое, привычное перебрехивание, взаимные уколы, обвинения. Серьезный конфликт произошел лишь однажды, когда Лика потребовала позвать посудомойку.
– С чем вы моете посуду? – строго спросила она растерянную женщину.
Та послушно назвала моющее средство.
– Вы хорошо ее споласкиваете? Понимаете, что, плохо споласкивая посуду, вы можете отравить посетителей ресторана? Вы вообще представляете, что такое диарея и как мучительно она протекает? Нет, вы мне тут не мямлите, идемте на кухню, и покажите мне ваше рабочее место!
– Дочка, зачем тебе это? – спросила госпожа Шлейко, заламывая руки, – проверять работу посудомойки – удел плебеев!
– Если тарелку хорошо вымыли и ополоснули, ее спокойно можно вылизывать или вытереть хлебным мякишем, это культурнее и вкуснее. А если на ней остались следы моющего средства? О какой гигиене и вкусе может идти речь? Так, а кто готовил этот плов? Тут плов вообще готовить умеют? Да вы знаете, как выглядит настоящий узбекский плов? И жир я просила курдючный, вы думаете, я не отличу его от растительного масла? Или вы просто не знаете, что такое курдюк? Папа, пойдем из этой забегаловки немедленно, тут дурят клиентов. Все слышали? В этой забегаловке дурят клиентов!
– Я с вами в корне не согласна, девушка, – заступилась Алина за свое любимое местечко. – Этот ресторан один их лучших в городе, просто постоянные посетители привыкли к изысканной кухне, вот шеф-повар и не держит курдючного сала. Могу порекомендовать вам прелестное загородное кафе для дальнобойщиков. Его открыла узбекская семья, у них наверняка есть курдючное сало для плова.
