- Фирма гарантирует!
- Я могу организовать так, чтоб он тебе позвонил. Как бы для того, чтобы сделать камин. Он печник. Этому вонючке очень по душе, когда к нему обращаются: господин Грунский. Более того, он настаивает на этом! Наверно, все же не следует давать ему номер своего телефона - надо придумать что-нибудь другое, чтобы познакомить вас.
- Думаете, оттуда, - Винарт выразительно поднял глаза к небу, - ему удастся кому-нибудь позвонить!
- Ты... серьезно?
- Нет, шучу! А вот тот тип, которого я имею в виду, может, не понимает шуток?
- Ну вот, еще раз подтверждается то, что природа не терпит пустоты! Даже гангстеры, оказывается, нужны. Поговори, дело не срочное, но я очень хочу помочь этим людям - они мне дороги и близки. Убивать, может, и не обязательно, а... Сколько это будет стоить?
- Таких расценок, профессор, не бывает. Но я думаю, что не очень дорого.
- Ловлю тебя на слове! Он довел этих людей до отчаяния. Им ничего другого не надо - просто чтоб больше не появлялся.
Винарт закончил регулировку карбюратора, вытер тряпкой запачканные маслом руки и захлопнул капот.
- В порядке?
- Фирма гарантирует. Засорился жиклер, поэтому мотор и глох на малых оборотах.
- Сколько?
- Не возьму же я с вас деньги за такой пустяк!
- Я так не согласен!
- Хорошо, сочтемся, когда приедете в следующий раз.
- Только не забудь! До свидания!
"Волга" стремительно рванулась с места, как на гонках - профессор любил ездить быстро.
Позже Винарт оправдывался сам перед собой: "Я вовсе не хотел быть замешанным в убийстве, идея добавить в водку хлороформа принадлежала Наурису.
Ведь я в медицине ни чуточки не разбираюсь, знаю только, что хлороформ применяют, когда необходим наркоз. Но ты не возразил, когда Наурис предложил это! Потому что хотел, чтобы Наурис стал убийцей, подумал - он окажется в твоей власти, но просчитался и теперь понял - он и тебе может всадить нож в живот. Без лишних эмоций - даже из-за денег. А теперь ему всегда не хватает денег, и он уже не выбирает средства, когда хочет их добыть. Как он однажды из-за пустяка подрался с парнем возле пивного ларька в Межапарке. Так двинул ему кружкой в лицо, что тот сразу свалился, заливаясь кровью. Ты испугался неприятностей - люди разбежались с криками: "Милиция!", ты пытался оттащить его, а он продолжал пинать лежащего парня ногами и под конец на глазах у всех сорвал с его руки часы. Нет, ты не собирался шантажировать Науриса и профессора, достаточно было сознавать, что ты способен на это. И все же тебе не удалось остаться в стороне, ты замешан, ты соучастник! Кто придумал привезти Грунского на украденной машине, а потом разобрать ее? Ты! Кто придумал, что Илгонис привезет жертву и больше ничего знать не должен? Ты! Ведь ты боялся вдруг Наурис не сумеет своевременно угнать машину, а Грунский узнает Науриса и, заподозрив неладное, откажется ехать.
Соучастие в убийстве. Соучастие в предумышленном убийстве. Ужас! Какой я дурак!
Спасаться! Спасаться немедленно, пока еще не хватились. Когда станет допрашивать милиция, будет уже поздно! До допроса не должно дойти ни в коем случае!
Наурис скоро попадет за решетку, тут уж нет сомнений. Может быть, профессору и Спулге удастся его выручить еще раз, но поможет ли это? Разве что на неделю. А вообще-то... Провал не мешало бы ускорить. Только не из-за машин, а из-за чего-нибудь другого. Пусть обчистит квартиру... Телесные повреждения тоже сгодились бы... Этот парень возле пивного ларька в Межапарке... А если уголовное дело было заведено уже тогда и сейчас виновного разыскивают?
Свидетелей было много, следователь, может, даже обрадовался бы звонку... Очень было бы полезно в этой сложной ситуации Наурису на какое-то время исчезнуть со сцены. И для меня, и для самого Науриса полезно. Только про машины милиция не должна дознаться! А этот парень из Межапарка все же не годится - еще приплетут меня, ведь за мной судимость.
Грунского нельзя оставлять в кустах. Весной на него наткнутся рыболовы. Надо закопать".
Через несколько мгновений у Винарта созрел другой план. Лучше.
Ключ от профессорского гаража несложный, он его видел десятки раз...
Ехать. Сейчас же. Чтобы к утру вернуться.
Ночью ехать надо осторожно: только по середине шоссе, чтоб была возможность объехать с обеих сторон, вдруг кто-нибудь тащится без света, стоит на обочине или выскочит перед самым носом.
Хороша профессорская "Волга" - тянет что надо.
Он переехал речку. Вот и "Ценас". Луч фар погладил каменную стену дома.
Винарт включил свет в большом помещении и взялся за дело методично, медленно, как опытный криминалист.
Чтобы не смазать отпечатки пальцев, он брал стаканы со столика пинцетом, и каждый клал в отдельный полиэтиленовый мешочек. Затем настала очередь бутылки с водкой, вторую - с вином - он не нашел нигде. Видно, Наурис прихватил с собой и, выпив по дороге в Игавниеки, бросил где-нибудь в кустах.
Бутылка была почти полной - смесь водки с хлороформом, - и прежде всего он заткнул ее пробкой.
"Я, товарищ следователь, ничего не могу сказать по этому поводу, лично мне ничего не известно. С Грунским, - если вы утверждаете, что его фамилия Грунский, то я обязан вам верить, - я договаривался как с печником. Он обещал мне сложить камин, и я попросил Илгониса Алпа, чтобы тот его привез. Но, как потом выяснилось, он к работе не приступал. Договаривались мы по телефону, я даже не видел его ни разу. У меня к нему нет претензий, но за несделанную работу платить я тоже не намерен. Что? Умер? Ну, теперь-то мне хоть ясно, почему он не звонил больше".
Часть инструментов печника валялась на полу возле трубы, часть была в мешке.
Он все собрал.
У Винарта на хуторе было несколько небольших, но надежных тайников Наурис и Илгонис знали только об одном из них. Между огромными ржавыми шестернями, когда-то приводившими в движение жернова. Вооруженный лишь карманным фонариком, он чуть было не замерз, ощупывая ледяное железо. Наконец все же отыскал щель, но глубоко совать руку было противно словно в нору водяной крысы.
Есть! Пальцы нащупали и вцепились в промасленную тряпку, которой была обернута жестяная коробка. Сверток был большой, из щели вылезал с трудом, как пробка из бутылки.
Вернувшись в большое помещение, он положил сверток на стол и развернул тряпку. Коробка почти вся покрылась ржавчиной, хотя кое-где еще сохранилась краска и отдельные слова можно было разобрать: "В/О "Плодэкспорт", солодовый экстракт".
На удивление, крышка подалась довольно легко.
Револьвер был завернут еще в одну промасленную тряпку.
Большой, тяжелый, весом с килограмм. Винарт не стал трогать оружие, чтобы не оставить отпечатков своих пальцев.
Еще с детства огнестрельное оружие вызывало в нем неприязнь, смешанную со страхом, - почти такую же, какую вызывала кровь. Видя, с каким восторгом мальчишки рассматривают оружие, он тоже пытался изобразить большой интерес, но у него это никогда не получалось правдоподобно.
Устройство револьвера было очень старое и простое, он увидел, что курок не взведен. Это его немного успокоило.
Опытным глазом слесаря он сразу отметил, что на рукоятке недостает кольца, куда вдевался шнурок. Городовые и царские урядники, которых теперь можно увидеть лишь на старинных фотографиях да в фильмах, крепили кобуру к ремню плетеным шелковым шнуром, завязанным замысловатой петлей. А на этом револьвере кольца не было, от него осталось лишь гнездо в том месте, где было кольцо.
Может, оно сломалось, когда Наурис рукояткой ударил Грунского по голове?
Восьмигранный ствол, почти по всей длине его выгравирована надпись: "J. B. Ronge Fils a Liege". Наверно, название оружейного завода. Конечно, название.
"Зачем Наурис купил его? На кой черт он ему понадобился? Не задумал ли он что-нибудь ужасное? От него надо отделаться поскорее. На хутор больше ни одной машины! Пусть отгоняют в лес и разбирают сами. Транспорт для перевозки запчастей пусть тоже ищут сами".
Эти красные "Жигули", которые еще целехонькими стояли посредине помещения, он тоже отогнал бы и бросил где-нибудь, если бы не возможность быстро и хорошо подзаработать: некоторые клиенты ждали "посылки с запчастями прямо с завода".
"Засунуть револьвер обратно в щель или перепрятать? Вместе со стаканами, бутылкой и инструментами Грунского?"
"Скажу честно, товарищ следователь, подозрения у меня были. Эта жидкость в бутылке из-под водки, которая стояла на столе, имела странный запах. Я еще подумал: кто способен это пить? Меня, товарищ следователь, за полтора года заключения выучили - знаю, какое значение имеют вещественные доказательства, поэтому я их все собрал и положил в надежное место. Мое положение, в конце концов, самое неприятное: ранее судим, владелец хутора. Хотя со случившимся я никак не связан. Вы спросите, почему я не сообщил о том, что по пьянке мне рассказал Наурис. Я боялся! Выйдя из тюрьмы, он со мной рассчитался бы. А я не хочу стать инвалидом из-за какой-то глупой ссоры двух пьяниц. Нет, я не знаю, кто принес бутылку - Наркевич или печник, кто из них начал ссору, тоже не знаю. Наурис мне сказал только, что догнал вонючего старика возле речушки и ударил его рукояткой по голове. Револьвер? Нет, я не видел. Спрятан? Да тут везде можно спрятать. Знаете, однажды я заподозрил недоброе... Наркевич с коробкой, завернутой в тряпку, лазил по останкам железного механизма мельницы. Может, там и надо искать. Что потом было? Испугался, конечно, когда осознал, что натворил, и на отцовской "Волге" отвез убитого в Ригу. И сбросил там в канаву: одежда на старике вымокла. Не мог же он его просто так бросить на улице! Не вносите это в протокол, я не подпишу! Да, боюсь! Вы Наркевича знаете один день, а я - двадцать лет. Ваши эксперты в машине за сиденьем найдут много всего. Будет там и кровь Грунского, и волосы Грунского тоже. Я к вам отнесся как к человеку, а вы хотите, чтобы меня избили до смерти. Не подпишу, ни в коем случае, хоть в тюрьму отправляйте!"
