— Нет уж, — Мамонов потер переносицу, — в доме ведь не конфеты крадут, двух человек убили! Я не хочу закрывать следствие. И еще… у меня к вам отдельная просьба. Вы ведь знаете о Павле, о госте в моем доме…
— Только то, что вы мне рассказали. А рассказали вы мне немного.
— Так вот, я прошу выяснить о нем как можно больше. По некоторым обстоятельствам я вынужден принимать его у себя тем, кем он представился, — без лишних вопросов. Но он мой деловой партнер, который давит на меня и которому я не могу сопротивляться. Таковы условия игры. И все-таки я не привык работать с теми, о ком ничего не знаю. Мне нужна информация: кто он, кто его родители, в какой детский сад он ходил, чем болел, в общем, все, что сможете выяснить. Над этим работает мой лучший парень — Рябой, — он поморщился и покачал головой: — Даже не пытайтесь спрашивать, как его зовут. Он настолько привык к своей профессиональной кличке, что имени своего уже не помнит. Но сейчас не об этом… Рябой предан мне до костного мозга, он работает, но поскольку дело секретное… видите ли, не в моих интересах, чтобы кто-то узнал о том, что я пытаюсь раздобыть информацию о некоем Павле. Посему Рябой испытывает затруднения, а вам — это пара пустяков. Вы же следователь, как-никак. Свяжитесь с ним, он парень расторопный, где нужно, поможет.
— Не доверяете мне? — усмехнулся Ляпов. — Хотите своего приставить.
— Ну, в конце концов, это же мое дело, не так ли? Мой бизнес, и мой деловой партнер. Да и телохранитель вам вряд ли помешает, — Мамонов тоже улыбнулся. — И информация мне нужна как можно скорее. У меня пятки горят.
— Когда последний срок подачи документов?
— Вы меня с ума сведете своими замашками. Как налоговый инспектор, право слово. Сроки сжатые, если честно, информация нужна была уже вчера. А лучше даже позавчера. В общем, узнаете хотя бы что-нибудь, сразу сообщайте.
* * *
Павел поднял книжку и поставил ее на полку. Потом взял в руки еще одну, поставил ее рядом. Уборка обещала затянуться. Сашка сидела на разоренной кровати, кусала припухшие губы, наблюдая за ним. Она не знала, с чего начать. Комната имела абсолютно разгромленный вид.
«Почему вдруг он решил мне помочь разобрать вещи?»
Скорее всего не знал, что сказать после того, что случилось между ними, поэтому просто поднялся с постели и занялся первым, попавшимся под руку.
Павел являл собой образец невинной красоты, что трудно сочеталось с Сашкиными воспоминаниями о его горячем теле. Сейчас он стоял посреди хаоса босиком, в одних полурасстегнутых потертых джинсах, раскрасневшийся и взлохмаченный. Он был обыкновенным мальчишкой, который только что вылез из кровати своей девчонки и испытывает по этому поводу некоторую неловкость. Он был мальчишкой со взглядом старика. А может быть, и с душой старика, который никакой неловкости не испытывает, потому что знает о жизни так много, что его уже ничто смутить не может. Как в нем уживались и мальчишка, и старик? Почему их существование было столь гармоничным в одном теле?
— Какой-то кошмар, — она вздохнула, — и когда все это закончится?..
— Я думаю о другом, — он обвел комнату взглядом, — я думаю, ради чего вдруг обыск учинили? Да такой разбойный.
— Ну… — она развела руками, — если кто-то и хотел что-либо найти, то, наверное, нашел.
— По всему дому?
— Я не знаю, — призналась она. — Хотя это, конечно, непорядочно. Могли бы просто попросить, я бы им и так отдала все, что нужно. Теперь вот разбирайся с этим барахлом.
И тут в дверь постучали. Оба вздрогнули и замерли, испуганно глядя друг на друга. Стук повторился. Павел дернулся было в сторону, но Сашка остановила его, отрицательно качнув головой, мол, может, пронесет, подумают, что никого нет, и уйдут. Хотя она в это и не верила. Положение было, прямо сказать, пердю-монокль. Кто бы там за дверью ни стоял, все равно не слишком-то приглядную сцену ему предстоит увидеть: в комнате невинной девицы полуголый парень.
«Хорошо хоть с книжкой в руке, — усмехнулась про себя она. — Можно попытаться соврать, что декламировали друг другу вслух…»
Она склонила голову, пытаясь прочесть заглавие на обложке. Когда ей это удалось, она расстроилась окончательно: «Физика для поступающих в вузы». Нужно спятить, чтобы начать такое декламировать.
Павел подмигнул ей, прижал палец к губам, потом очень аккуратно, чтобы не наделать шуму, скользнул в шифоньер и прикрыл за собой дверь. И сделал это вовремя, потому что в дверь снова постучали, ну а потом ее отворили. На пороге стояла Виктория. Она оглядела комнату, совсем не удивилась, а наоборот, удовлетворенно кивнула. Потом отыскала среди хаоса одинокую, не совсем одетую фигурку племянницы и вот тут изогнула бровь:
— Ты чего затаилась?
Сашка тут же покраснела, но, мужественно пожав плечами, ответила довольно легкомысленно (как ей показалось):
— Не хотела гостей принимать в таком развале.
— Вот как? — Виктория оглядела комнату уже более внимательно.
«Только бы ей не вздумалось в шкаф свой нос сунуть. А то уж совсем глупо выйдет: полуголый парень в шкафу у невинной девицы. Даже в Лидкиных романах такой пошлости не встретишь!»
Ей повезло. Виктория была слишком воспитанна, чтобы заглядывать в чужие шкафы.
— У Сереги скучный вид, — что хуже всего, она была настроена поговорить, а потому прошла по комнате и, скинув с кресла Сашины футболки, села.
Сашка с ужасом заметила, что скинула она еще и футболку Павла, которую тот не успел на себя натянуть.
— Тебе нездоровится? — теткин взгляд проникся участием, но каким-то лукавым.
Сашка решила играть до конца. Ну не скажешь же ей напрямую, мол, выйди ради бога, а то Павел в шкафу задохнется!
Поэтому она ответила достаточно спокойно:
— Да, что-то голова разболелась.
Впрочем, голос ее все равно дрогнул.
— Можно понять, — Вика кивнула на груду книг на полу: — Не вздумай убирать. Я сейчас пришлю кого-нибудь.
— Кого?! — Сашка развела руками: — У нас две горничных в живых осталось, а Виола так кричала, что, скорее всего, все кинулись на уборку ее комнаты. Да и вообще, дом большой. Пока до меня очередь дойдет, я тут задохнусь.
— Во-первых, обыск устроили отнюдь не во всем доме, — Виктория ей улыбнулась, — только в некоторых комнатах, по большей части в жилых.
— Интересно почему?
— Ничего интересного в этом не вижу. Невоспитанные люди. И потом… в гостиных, библиотеке и прочих помещениях, где не спят, поискать можно в любое время.
— Ты на кого-нибудь думаешь?
Виктория пожала плечами, помолчала, задумавшись, и, наконец, ответила:
— Я могу точно сказать, что это не я. И скорее всего, не ты.
— А с чего вдруг не я?
— Я тебе доверяю. Кроме того, мы с тобой не так воспитаны, чтобы устраивать разгром в собственном доме, не так ли?
— Тогда и не Виола, и не Борис, и не папа… и вообще, все же были на спектакле у Ко Си Цина.
— Я думаю, что обыск устроили уже после спектакля. Когда вы дрались возле лестницы.
— Ты видела?!
— Видела, — она кивнула и улыбнулась ей как соучастнице. — И вот что я подумала… ведь дом, как ты правильно сказала, большой, обыскать его за те полчаса, пока мы все на ушах стояли после спиритического сеанса, было достаточно трудно, даже если обыскивали исключительно спальни. Значит…
— Кто-то начал обыск во время спиритического сеанса, — закончила за нее Сашка.
— Но этим «кто-то» мог быть только тот, кого не было в гостиной Лиды.
И тут Сашка допустила непростительную ошибку, она покосилась на шкаф, в котором сидел Павел. Разумеется, зоркая Виктория тут же проследила за ее взглядом и, конечно, заметила панику в ее глазах. И снова понимающе улыбнулась, а потом поднялась и, явно удовлетворенная, пошла к двери. На полпути она оглянулась:
— У тебя ничего не пропало?
— Шутишь?! Наоборот, у меня такое количество давно потерянных вещей нашлось, вон видишь, билет на концерт Киркорова валяется: я с папой на него ходила, а потом хранила как память, ну и затерялся он года два назад среди бумаг. Так что я счастлива.
— А я ведь, кажется, догадываюсь, что искали.
— И что? — больше всего на свете ей хотелось закончить разговор и благополучно выпроводить Викторию в коридор.
«Ну, сколько может человек продержаться в закрытом шкафу?»
— Вспомни, что сказал Ко Си Цин: Надя положила картину в письмена. И посмотрел на тебя. Значит, в твои письмена Надя и засунула какую-то тайну. А после его заявления дом тут же перерыли. Так что посмотри, где твои письма.
— Мои письма? — Сашка растерянно покосилась на письменный стол. Его выдвинутые и теперь абсолютно пустые ящики красноречиво свидетельствовали о том, что если в них когда-то и хранились какие-либо письма, то теперь их там нет. — Знаешь, у меня вообще нет писем. Я не помню, чтобы я когда-то их получала, и уж тем более складывала на старинный манер, перевязывая розовой ленточкой.
