Ознакомительная версия.
— Мил, да что с тобой творится?! — перепугалась я не на шутку.
— Ничего, не считая того, что мой супруг страдает от того, что умерла его любимая девушка.
Неожиданно Мила затормозила и посмотрела на меня глазами, полными слез.
— Знаешь, а я вот что решила. Пусть Вадим думает, что Ольга умерла. Тогда все наладится. Я уверена, что все будет как раньше. А если она когда-нибудь объявится в нашей жизни, она об этом очень сильно пожалеет….
— Но ведь он чувствует себя виновным?!
— Ничего страшного. Пусть лучше он чувствует себя виновным, чем встречается на стороне и вздыхает по другой женщине.
— А если они когда-нибудь встретятся? Случайная встреча. Ты подумала, как это может отразиться на Вадиме?
— Москва слишком большой город и вероятность случайной встречи равна нулю.
— Совсем недавно ты сама сказала, что Москва — это большая деревня, в ней постоянно с кем-нибудь встречаешься.
— Я не хочу думать о плохом. Я хочу выходить своего мужа и жить с ним как раньше, до того момента, когда он встретился с Ольгой. Знаешь, сейчас в больнице между нами произошел довольно теплый разговор. Я его простила. Понимаешь, простила и покрыла его лицо поцелуями. Впервые за несколько месяцев я почувствовала себя желанной, обласканной и любимой. Мне показалось, что именно сегодня Вадим прекратил свой нескончаемый внутренний марафон к сердцу капризной соперницы. Я почувствовала, что он расслабился душой, а это самое главное. Теперь будет все по-другому. Я стану новой. Я буду намного лучше, чем она, и мой муж обязательно забудет о ее существовании. Я буду его встречать после работы при полном параде, каждый день краситься и ловить восхищенные взгляды посторонних мужчин.
Милка снова надавила на газ, и машина взревела, как раненый зверь. Я закрыла глаза и почувствовала чудовищную боль в затылке. Наверно, это нервы. Обыкновенные нервы.
Приехав на дачу, мы зашли в бревенчатый дом и сели за стол.
— Что-то матушки нет, — пожала плечами Милка. — Наверно, пошла по соседям. Она любительница сидеть в гостях и пить чай.
— Ну что ж, подождем.
Я вышла из дома и глубоко вдохнула свежий, опьяняющий лесной воздух.
— Боже, как же здесь хорошо!
Милка вынесла небольшое ведро и подошла к малиновому кусту.
— Викуля, ты сходи в самый конец дачного поселка. Позови Марию Александровну. Она обычно в последнем доме сидит. Я пока ягоды наберу. Так быстрее будет. Нам же время не позволяет засиживаться. Я сегодня еще хочу успеть Вадима проведать.
— А ты уверена, что она там?
— Уверена. Это недалеко. Зайдешь в последний бревенчатый дом и скажешь, что мы приехали. Выручай.
Я посмотрела на Милкино ведро и пожала плечами.
— Мил, а может, лучше я ягоду соберу? Ну, что я буду по чужим людям ходить?
— С каких пор тебе моя Мария Александровна чужой стала? Вы с ней на свадьбе вовсю обнимались. У меня рука наметана. Я тут весь дачный сезон вкалывала, а ты будешь копаться и рвать по одной ягодке, — обиделась Милка.
— Ладно, схожу, — я махнула рукой и посмотрела в ту сторону, где заканчивался дачный поселок.
Милка весело затянула какую-то песенку и принялась собирать ягоды. Я развернулась и пошла по лесной тропинке. Моя подруга оказалась права. Мария Александровна сидела в гостях и пила чай на свежем воздухе вместе со своей подругой.
Увидев меня, она заметно обрадовалась и притянула меня к себе.
— Вика, девочка моя, а я в гостях засиделась. Думала, вы попозже приедете. Господи, и как же ты похорошела! Прямо расцвела! Настоящая красавица.
Наговоров комплиментов, она посмотрела на меня подозрительным взглядом и тихо спросила:
— Вика, а что с Вадимом произошло? Мила толком ничего не говорит. Сказала, что приболел. Мол, нужно различных зельев приготовить. Но я чувствую, что здесь что-то не то. Не нужно от меня ничего скрывать. Я же мать, я просто обязана все знать.
Я немного помялась и решила не расстраивать пожилую женщину.
— Ничего страшного. Просто его избили.
— Кто?!
— Не знаю. Какие-то хулиганы.
— Вот жизнь пошла, — тяжело вздохнула женщина. — Это кто же на моего сыночка руку поднял?! Изверги проклятые. Ничего. Я сейчас своих масел приготовлю да отваров различных. Они от любого недуга помогут.
Распрощавшись со своей подругой, Мария Александровна слегка приобняла меня за плечи, и мы направились в сторону ее дачи.
— А вы что, ненадолго приехали? — ласково, по-матерински спросила она.
— Мы торопимся. Милка хочет еще к Вадиму в больницу заехать, — неожиданно для себя самой проговорилась я.
Женщина встала как вкопанная и широко открыла рот.
— Боже мой, так Вадим в больнице лежит?! Что же это ты мне сразу не сказала? Ни ты, ни Мила.
— Его уже на днях выписывают, — я постаралась спасти ситуацию.
— Тогда я с вами в город поеду. Я должна своего сына увидеть. Он у меня один-единственный. Другого такого нет и никогда не будет.
— Да все обошлось. Вадим не сегодня-завтра дома будет. Милка его проведывает . Нет никакой необходимости в город ездить. Занимайтесь дачей.
— Нет. Я должна ехать, — не унималась женщина.
— Тогда вы это с Милой решайте, — пробурчала я под нос и посмотрела на черные клубы дыма, появившиеся н& небе.
В самом начале дачного поселка был пожар. Я не знаю, как это получилось, но где-то там, в подсознании, я почувствовала беду и поняла, что она угрожает никому другому, а именно близкому для меня человеку.
— У нас отродясь пожара не было, — задыхаясь произнесла женщина и ускорила шаг. — Вроде мой дом горит…
Дальше все происходило, как в ускоренном фильме. Я сняла туфли и побежала что было сил. Следом за мной бежала мама Вадима и голосила на всю улицу. Добежав до дома, мы увидели, что уже подтягиваются соседи, а весь дом объят мощными языками пламени. Пламя плясало прямо перед глазами, готовое заживо пожрать того, кто находился внутри дома.
— Милка, ты где?! — Я кричала так громко, что мне показалось, что от этого крика в моих ушах полопаются барабанные перепонки. — Мила, Милочка!!!
— Она в доме! — закричал кто-то из соседей. — Посмотрите, дверь закрыта на кочергу!
Я бросилась к двери и схватилась за горячую кочергу, чтобы открыть дверь. Но это оказалось мне не под силу. Поняв, что я обожгла руки и стала задыхаться, я отбежала от двери как можно дальше и громко закричала:
— Господи, кто-нибудь, вызовите пожарную!!! Там дверь заклинило!!!
— Уже вызвали, — ответил из толпы какой-то голос.
— Что же она так долго едет?!
Я упала на землю и с ужасом наблюдала за тем, как горит дом. Рядом со мной сидела Милкина свекровь и громко голосила.
В тот момент, когда посыпалась крыша, я всхлипнула и позвала:
— Мила, Милочка!!!
Кто-то из местных жителей подбежал к горящим ставням и попытался их открыть, но сильно обжегся.
Я впала в шоковое состояние и очнулась только тогда, когда рядом с домом уже стояла пожарная машина. Огонь погасили. Скелет дома был сильно обуглен. Кругом висела белая, шипящая пена. Перепуганные, полураздетые соседи, измазанные сажей, держащие в руках ведра с водой и домашние огнетушители… Неподалеку стояла «Скорая» и оказывала первую помощь тем, кто обгорел.
Милку спасти не удалось. Она сгорела заживо. Говорят, что ее привязали к стулу крепкой веревкой, лишив тем самым возможности передвигаться. Затем плотно прикрыли ставни и закрыли входную дверь на кочергу. После облили дом бензином и подожгли. Я посмотрела в противоположную сторону и остановила свой взгляд на разноцветном ведре, которое предназначалось для сбора малины. Оно было пустым. Значит, как только я отошла на какое-то расстояние, Милку затолкали в дом и сожгли заживо.
В тот момент когда из дома вынесли носилки, накрытые простыней, я потерла свои черные руки покрытые волдырями, и подошла поближе. Я не хотела открывать простыню. Зачем? Я хотела запомнить Милку такой, какой знала ее при жизни. Красивой, уверенной, бесшабашной и любящей…
— Милка! Как же так получилось, Милка! — громко прокричала я и рухнула прямо у носилок на колени.
— Тише. Не надо на нее смотреть. Она очень сильно обгорела. Как головешка… — произнесла женщина в белом халате.
Через несколько минут носилки засунули в «скорую» и увезли в неизвестном направлении. Я по-прежнему сидела на земле и раскачивалась из стороны в сторону. Я вспоминала тот день, когда увидела ее в первый раз: огромное желание жить, большая сила воли и вера в победу над страшной болезнью. Такой я запомню ее навсегда и пронесу эти воспоминания через долгие и долгие годы…
Я не была на похоронах, потому, что вообще не могу присутствовать на этой процедуре. Я никогда не понимала общую скорбь, потому что хотела скрыть свою боль от чужих глаз и скорбела в гордом одиночестве, перебирая альбом с фотографиями любимой подруги. Вот мы на озере… А вот на той самой даче, где произошла трагедия… Милка светится от счастья и с удовольствием возится в огороде. Я лежу в шезлонге и балдею от безделья. Нас фотографирует Вадим. Были минуты, когда он не отходил от Милки даже на шаг… Были да сплыли… А вот мы жарим шашлык. Милка стругает салатик и попивает красное вино…
Ознакомительная версия.
