Я молчала, не зная, что ответить.
Ларс захлопнул ноутбук:
– Давай договоримся так: мое прошлое для тебя не существует. Я, Ларс Юханссон, родился уже сразу тридцатилетним в день нашей с тобой встречи. Не было Марианны и моих одноклассниц, ты больше с ними не встретишься и о них не услышишь, не было Паулы и всего связанного с БДСМ, если хочешь, то и замка тоже не было.
– Ларс, я вовсе не хочу перечеркивать твое прошлое. И забывать тебя не заставляю. Да, я приревновала к Марианне, но только потому, что ты некрасиво вел себя со мной.
Он вздохнул:
– Хорошо, клянусь, в твоем присутствии не посмотрю даже на английскую королеву, будучи у нее на приеме.
Я обиделась:
– Не нужно клятв, просто считай меня себе равной, пусть даже я не равна.
– Равной? Не-ет! Я возвел тебя на пьедестал, а ты хочешь спуститься? Мое прошлое забыто, закрыто и для тебя не существует. А ты моя: королева, любимая, игрушка – все сразу. И не спорь, что захочу, то и сделаю. И ты мне не равна, я пожил много больше лет и много больше в жизни видел. Не равняйся, не стоит. У тебя свое место, в том числе и в моей жизни тоже. Можно быть королевой и рабыней одновременно, поверь.
Ларс заглянул мне в глаза:
– Линн, ты должна доверять мне. Во всем, слышишь. Я не обману, не бойся.
Почему-то у меня сжалось сердце от этих слов, а еще от его прощального поцелуя и взмаха руки. Господи, да что же это?! Тревога просто сжимала сердце, я предчувствовала грядущие неприятности, тут и интуиция Бритт не нужна. Что-то должно случиться… Что-то не слишком хорошее.
Отец отреагировал просто:
– Разобраться можешь только ты сама. Он очень хороший парень и тебя любит.
– И такой же эгоист.
– Боюсь, что тебе придется это учитывать. Только реши для себя: либо ты миришься с этим, либо не мучай себя и его. Не надейся перевоспитать или что он сам изменится.
Я ужаснулась:
– Ты хочешь сказать, что так будет всегда?!
– Линн, определи сама для себя, какое место ты занимаешь в его жизни и какое хотела бы занять. И попробуй понять, реальны ли твои надежды. А еще, какое место он занимает в твоей и чего ты ждешь от отношений с Ларсом. Он умный, красивый, порядочный, но, боюсь, все не так просто. Ларс действительно эгоист, его таким воспитали и потакают сейчас. Как он о тебе заботится – как о любимой или все же как об игрушке? Мой тебе совет: попробуй честно понять, зачем вы нужны друг другу, тогда поймешь, на что надеяться и чего ждать. Если осознаешь, что без него никак, независимо ни от чего, тогда смирись с положением игрушки, но, думаю, ты не сможешь, ты другая. Разберись сама в себе, прежде чем либо продлевать отношения, либо разрывать их.
– Спасибо, папа. Это самый дельный совет из всех, какие я слышала в своей жизни.
– Ладно, девочка, все, что нас не убивает, делает нас крепче. Мне пора обратно в Братиславу, отпросился на день. Теперь ты знаешь положение дел, я тоже. Ты умная и справишься, только не наломай дров. Ближайшие месяцы мы с Татьяной будем очень далеко, на востоке России, увидимся с тобой не скоро. Но ты звони, я тоже буду звонить, хотя там связь с Европой никудышная. Тебе тоже пора. И постарайся не рассказывать о своем позоре даже близкой подруге, пусть это будет вашей с ним тайной. Я даже намеком не дал понять Ларсу, что что-то знаю.
– Спасибо.
Ларс позвонил из Швехата:
– Линн, я об одном тебя прошу: не разрывай наших отношений. Я постараюсь все понять. Ты права, я страшный эгоист, но я тебя люблю. Клянусь никогда больше не настаивать на том, во что и как тебе одеваться и обуваться, ты все будешь выбирать и решать сама. Я так надеялся, что отдых в Дубае получится незабываемым, жаль, что все испортил. Кстати, я отправил тебе фотографии из клуба, сделал это, еще когда искал тебя в Стокгольме. Можешь удалить письмо, не открывая.
Нет, я открыла и посмотрела. Вау! Удалять не буду, потому что смотрится и впрямь классно. Со стороны не подумаешь, что мне не по себе. Отец, заглянув через плечо, усмехнулся:
– Я бы тоже не сказал, что ты страдаешь. А ты у меня класс! Ларсу еще за тобой побегать.
Немного подумав, я отделила пару самых эффектных снимков, чтобы показать в Стокгольме. Должен же быть какой-то отчет о внезапных каникулах.
Бритт заявила, что только Ларс мог выбрать такое сексуальное платье для меня:
– У него такой вкус!.. Учись, Том.
Том более практичен:
– Куда в таком можно пойти?
– Только в клуб, – рассмеялась я.
Ларс снова звонил, никак не напоминая о произошедшем, не задавая вопросов, словно чего-то выжидая. Теперь собственное поведение в Дубае виделось мне как каприз глупой девчонки, даже вспоминать не хотелось. Бритт молча выслушала сбивчивые объяснения, но расспрашивать почему-то не стала. Неужели Ларс ей рассказал? Тогда это предательство с его стороны.
Что-то основательно разладилось, как исправить, непонятно, потому что я не понимала, что именно не так. И зловредный джинн куда-то девался… Видно, чувствовал, что может пострадать из-за своего характера.
И не отпускало предчувствие грядущих неприятностей.
Деньги, которые папа выделил мне из наследства, включая проценты, которые он присылал, я решила не трогать. Мне достаточно того, что поступает в качестве процентов от дедушкиного наследства, я же не пью вино за две тысячи евро и не летаю в Дубай среди зимы погреться. Я скромная шведская студентка и тем горжусь!
Во всей этой кутерьме был один плюс: я напрочь забыла об Анне-Пауле и всем с ней связанном. Вангер и Фрида не звонили, словно тоже забыв о нашем с Бритт существовании. Ну и слава богу! Нет худа без добра, произошло то, чего так добивался Ларс: я выбросила из головы проблемы с его БДСМ-прошлым.
Но оно вдруг само напомнило о себе.
Бритт с Томом, я одна, но это не значит, что нужно есть пиццу и пить пиво или перекусывать в кафе. Бабушкина закваска: даже на необитаемом острове пищу нужно вкушать, а не заглатывать, как удав, что попало.
Пришлось идти в супермаркет. Бабушка их не выносит, считая, что отовариваться можно только на рынке. Но я считаю, что иногда можно себе позволить оттянуться и в китайском ресторане, и полуфабрикатами тоже. Не всегда, но под настроение.
Не беру тележек, чтобы не покупать все подряд. Это закон – если есть куда положить, тележка окажется наполненной доверху, так, чтобы не унести и в зубах; в корзину помещается меньше, значит, груз будет поменьше…
Я уже расплатилась и стояла, складывая покупки в пакет.
Умудрилась-таки набрать на неделю, причем на двоих, если не троих. Идея, может, пригласить на ужин Бритт с Томом? Сидеть одной скучно, даже при том, что много задано.
Что-то заставило меня оглянуться, вернее, не что-то, а кто-то. Я воробей стреляный, а потому отошла в сторону и принялась осторожно наблюдать.
Высокая крепкая фигура… нет, теперь я уже не видела в каждом рослом мужчине Ларса, но этот человек явно был знаком. Это не Белый Медведь… Лица почти не видно, вот сейчас он выйдет на свет… сейчас я пойму, где я его видела и что заставило остановиться и выглядывать…
Наконец женщина перед ним расплатилась и чуть посторонилась, укладывая свои покупки. Я замерла, пытаясь осознать то, что вижу. Это был Оскар! Без своей аккуратной бородки, но это Оскар. Я отвернулась от касс, уставившись в зеркальную витрину, на фоне которой выложены всякие парфюмерно-косметические изыски. Заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться.
Какого черта, я совершенно спокойна, даже слишком спокойна! А позади меня выкладывал вещи из тележки в пакеты Оскар. И никакие попытки убедить себя, что бывают похожие люди, даже очень похожие, словно они близнецы, никакие напоминания, что у Оскара бородка и он не из тех, кто легко расстается с подобным украшением, не помогали.
Все очень просто, я видела друга Ларса всего один раз и слышала его голос только тогда в кафе, но не узнать его не смогла бы. У Оскара крупная, крепкая фигура, и голос такой же – низкий и сильный. Потому, когда зазвонил телефон и интересующий меня мужчина ответил, я уже не сомневалась – Оскар ни в какой не Италии, он в Стокгольме, только сбрил бороду.
Оскар (теперь я уже не сомневалась, что это он) вышел, направился к машине, а я стояла, наблюдая за ним сквозь стекло, оглушенная и потерянная. Какая-то сердобольная женщина рядом заглянула в лицо:
– Вам плохо?
– А? Нет, извините.
Я шла по улице, не обращая внимания на пронизывающий ветер, пытаясь осознать увиденное. Кто кого обманывал – Оскар Ларса или Ларс меня? Но зачем Ларсу меня обманывать? Почему просто не сказать, что Оскар в Стокгольме? Я ни за что не стала бы с ним встречаться, это ни к чему.
