- Все ладони исколол об эти иголки, - пробормотал он, надвигая на глаза фуражку. - Два раза чуть не навернулся, в руках силы совсем не осталось.
- Ты что, спать собрался? - спросил финансист. - Идти надо.
- Вот ты и иди, а я все силы оставил на этом чёртовом дереве.
Он потихоньку задремал, сморился на солнцепёке и его хозяин. Разбудил Степаныча лёгкий тычёк в бок.
- А, что?...- пробормотал он спросонья.
- Тих-хо ты!...
Полковник осторожно приподнял фуражку и увидел не так далеко от себя, в каких то двадцати метрах большого, крупного зайца, щипавшего на склоне сопки зелёную траву. Время от времени косой вытягивался во весь рост и шустро стригя ушами осматривался по сторонам, активно нюхая воздух черным носом. К счастью ветер дул на них, а зеленая униформа позволяла до поры слиться с общим фоном. Очень медленно и осторожно Степаныч потянулся за ружьём, он уже взял его в руки когда заяц вдруг понял, что на этом банкете он не один. Косой сразу сдела резкий скачёк в сторону, но полковник уже вскинул ружьё, и грохнувший выстрел не пропал даром. Крупная картечь сразила зайца в лёт, истошно заверещав он крутанулся на месте, сделал ещё один небольшой скачёк, но здесь силы оставили его, и подбежавший Золотов, с разбегу упав на землю, схватил за уши ещё бившееся в агонии тело.
Далее всё было без слов. С каким то утробным рычанием полковник вспорол брюхо зайца и выкинув кишки располосовал всю тушу на несколько больших кусков. Степаныч не соизволил даже снять с дичи шкуру, они жадно и долго выгрызали из шерсти красное, ещё кровившее мясо. При этом они как то по особенному смотрели друг на друга, не как люди, и тем более друзья . Так смотрят друг на друга два волка, прикидывая, не сьел ли его напарник больше чем он сам. Сначало Золотову казалось, что он сможет сьесть всего зайца за один присест. Своеобразный, солоноватый вкус свежего, ещё тёплого мяса показался ему сейчас гораздо вкусней всяких заморских явств. Но неожиданно быстро пришло ощущение сытости.
Их сморщенные от невольного поста желудки просто не могли вместить в себя много пищи. Может это, а может вернувшийся разум заставили обоих становиться.
- У нас заворота кишок от этого блюда не будет? - спросил Золотов, вертя в руках остатки заячьей ножки.
- Не должно, - ответил Степаныч, но так же отложил в сторону свой кусок мяса. Он утробно рыгнул, а потом засмеялся.
- У тебя, Егорыч, вся морда в пухе. Как у лисовина в курятнике.
- У тебя тоже, - усмехнулся финансист. Сытость располагает к неге, и расстелившись прямо на теплой земле Золотов выковырывая грязными ногтями из зубов мясо похвалил своего начальника охраны.
- Молодец,Степаныч! Здорово ты его прямо на лету срезал!
- А как уж ты на зайца кинулся, просто коршун! - укладываясь рядом, заметил полковник. Некоторое время они лежали молча, а onrnl не сговариваясь начали потихоньку, но всё больше входя в раж хохотать.
- Нет, как мы его... Ха-ха... сырым!... - давился смехом Золотов.
- А ведь ты,... Егорыч, ой, не могу! Ты ж его с шерстью жрал! стонал от хохота Степаныч.
- Не болтай! Это ты жрал с шерстью и даже кости...ха-ха ... кости сожрал... смотри, - он протянул руку в сторону мяса, - костей то не осталось...
Эта невольная истерика длилась минут десять, потом они устали.
- Живот аж от смеха болит, - пожаловался полковник.
Золотов внимательно посмотрел на своего спутника.
- От смеха ли?
- Да нет, самую малость, - отмахнулся полковник.
Полежав ещё минут десять они двинулись дальше. Золотов всё присматривался к полковнику, но тот на желудок больше не жаловался, шёл бодро и даже весело.
"Ну вот, подстрелили одного зайца, может и ещё повезёт. Всё равно я отсюда выберусь, иначе это буду уже не я", - подумал Золотов, устраиваясь этой ночью на ночлег.
Он не знал, что сибирская природа припасла им ещё один неприятный сюрприз.
Когда на следующий день им попалось первое сухое дерево, они не обратили на это никакого внимания. Ну мало ли сухостоин стоит вот так же по тайге. Но пройдя ещё с полкилометра они невольно остановились и ошеломленно осмотрелись по сторонам. Этот пейзаж напоминал декарации сьёмок фильма про атомну катастрофу. Насколько хватало глаз перед ними стояли только высохшие деревья лишённые хвои, а большей частью и даже коры. Всё те же ели, пихты стояли как люди воздевшие в ужасе обнажённые руки. Поражала тишина стоявшая в этом мёртвом лесу. Ветер не шуршал в кронах деревьев, ни одна птица не летала не пела в округе. Только треск сучьев и облетевшей коры под ногами путников нарушали мертвящий покой этих мест. Лишь иногда издалека доносилась причудливая дробь дятла, даже трава не росла на земле засыпаной опавшей хвоей и корой. За прошедшие после этого несчастия годы у большинства деревьев подгнили корни и громадные завалы упавших деревьев заставляли компаньёнов или продираться сквозь это сплетение высохших веток, или петляя обходить эти созданные природой барикады.
- Что же это такое? - растеряно спросил Степаныч. - А, Егорыч? На пожар не похоже, как будто нейтронную бомбу испытывали.
Тот ответил после небольшой паузы.
- Где то я уже читал про такое. Кажется это называется непарный шелкопряд, или что-то подобное.
- Ты хочешь сказать, что это всё сделали какие то там гусеницы? удивлённо спросил полковник.
- Именно так, - кивнул головой Золотов. - Ты про саранчу то слыхал? Ну вот это примерно тоже самое. Ладно, пошли.
Они двигались по мёртвому лесу, и лишь через час Золотов нарушил это тягостное молчание.
- Да, в таком лесу мы зайцев больше не увидем.
В отличии от них Астахов точно знал что случилось с этим лесом. Нашествие непарного шелкопряда, пихтовой пяденицы и усача было ужасным. Миллиарды этих гусениц и жуков, по какой то ошибке природы расплодившиеся в немыслимых количествах, накатывались волной, за считаные часы оставляя от дерева оди qjeker. Они двигались как огонь, и в отличии от него ни дождь, ни громадное количество птиц и бурундуков, пожаловавших на это жуткое пиршество, не могли их остановить. Километр за километром погибала тайга, молча, в неслышных муках умирали сотни тысяч деревьев. Звери, птицы - все покинули эти прежде благодатные места, и ещё не скоро жизнь возродится здесь. Лишь кое где островками зеленела трава, да робкая поросль с трудом продиралась сквозь завалы своих погибших предков. Сгнившие за годы корни уже не держали тридцатиметровых великанов, и не раз и не два за этот день невольные путники слышали где то вдалике протяжный скрипучий стон падающего дерева, а затем тяжёлый удар массивного тела о землю. Временами деревья лежали столь густо, что приходилось обходить эти завалы делая петли в лишнии сотни метров. Одно время Золотов с компаньоном пытались идти вдоль русла небольшо ручья, надеясь по нему добраться до реки, но тот петлял настолько прихотливо, что они отаказались от этой идеи и просто пошли на запад.
Вечером, устраиваясь на ночлег, они доели остатки зайца, причём Степаныч перед трапезой уже долго, озабочено нюхал мясо, да и ел его с меньшим энтузиазмом чем прежде.
- Собачья жизнь, жрём какую то падаль, - пробурчал он после ужина. Проглоченная зайчатина обиделась на его слова и через полчаса полковника жутчайшим образов вырвало. Кроме того у Степаныча разыгрался понос, на всю ночь отправивший его в "сидячий караул". Золотов, перенёсший ту же самую "диетическую" пищу абсолютно безболезненно отнёсся к страданиям своего компаньона не более чем с юмором.
- Степаныч, ну и нахрена вот ты столько пищи в дерьмо переправил? Нет чтобы пожертвовать товарищу. Слушай, полковник, смени точку бомбометания, сел ведь как раз с подветренной стороны!
- Ничего, что естественно, то не безобразно, так что нюхайте, господин миллиардер российское дерьмо! - с кряхтением парировал полковник. - Эх, сейчас бы сюда стакан спирта с солью, и всё бы как топором обрубило! Провереный метод.
К утру понос у артиллериста прекратился, но выглядел он ужасно: мешки под глазами, а цвет лица приобрёл какие то жёлто- синие оттенки. Шёл он с трудом, Степаныча шатало от слабости, он так часто спотыкался и падал, что к полудню уже перестал при этом даже материться. Но именно в это время они наткнулис на старое, заброшенное зимовье.
40. Пекло.
Эту небольшую, скособоченную избушку первым заметил Золотов. Она стояла на высоком берегу ручья резко выделяясь своим потемневшим деревом на фоне побелевших стволов погибшего леса. Бредущий из последних сил Степаныч буквально врезался в спину остановившегося хозяина.
- Ты что, Егорыч? - пробормотал полковник, с недоумением глядя на Золотова.
- Смотри, - только и мог выдавить тот. Первое встретившееся за эти дни человеческое жильё, хотя и убогое, потрясло его.
- Степаныч, люди где-то близко.
Почти бегом они спустились вниз, перешли вброд ручей и вскоре стояли около небольшой избушки, размерами три на три метра, чуть выше человеческого роста, с плоской крышей, с кургузым огрызком почерневшей трубы. Небольшое окошко лишилось одного из стёкол и от этого напоминало лицо подслеповатого mhyecn, выпрашивающего милостыню в московском метро. Золотов крутанул вертушку простейшего запора, потянул на себя дверь и пригнувшись осторожно переступил через порог. Почему то он ожидал увидеть что-то ужасное, вроде того скелета, чт обнаружили на болоте, но избушка оказалась девственно пуста. Дневной свет, пробивающийся через оконце и открытую дверь, так и не сумел развеять скопившейся за долгие годы мрак. В этой полутьме финансист рассмотрел небольшую железную печку с большой охапкой пересохших дров перед ней, маленький самодельный стол размером метр на метр, и лежанку, прикрытую истлевшей и потерявшей цвет оленьей шкурой. Кроме того в углу стояла большая и широкая самодельная охотничья лыжа, почему то одна. На всём этом лежал столь толстый слой пыли, что и Золотов и Степаныч сразу поняли, что здесь никого не было уже много лет.
