Ознакомительная версия.
– Нет, дружок. Пока ты говоришь по-татарски, и я тебя не понимаю.
Костолом стоял совсем близко, и Арсюша слышал каждое Ленине слово. Несколько секунд бандит молчал, как бы осмысливая услышанное, потом вполне мирно произнес:
– Кончай вонять, в натуре. Мы тебя не убьем. Кой-чего расскажешь и вали со своим козлом.
– А если я позвоню в полицию?
– Тогда лучше сразу три гроба заказывай.
– Для кого третий? – Понятно было, что два – для нее и Арсюши.
– Для твоего старого пердуна Поллита.
– Хорошо. Я приеду.
Положив трубку, Лена тут же подняла ее и набрала номер, продиктованный вчера Светой. Конечно, ее нет сейчас. После нескольких гудков включился автоответчик и Светин голос произнес по-английски:
«Извините. Меня сейчас нет дома. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала».
– Света! Они позвонили и сказали, если я не приеду на Брайтон, они убьют Арсюшу. Сейчас без двадцати восемь. Я еду. Адрес ты знаешь.
– Что-нибудь случилось? – спросил Стивен, глядя на нее поверх очков.
Он сидел в большом кожаном кресле в гостиной и читал газету.
– Все в порядке, – Лена постаралась улыбнуться, – просто я обещала привезти Арсюше одну книжку из Москвы. Я ее привезла, а отдать вчера забыла. Для него это очень важно. Я быстро.
– Неужели он сам не может заехать? – укоризненно покачал головой Стивен.
– У него нет полутора долларов на сабвей.
Лена надела пальто и нащупала в кармане пистолет.
– А как же твоя русская подруга, которая пригласила нас в ресторан?
– Я вернусь не позже половины десятого, – пообещала Лена, подойдя к Стивену, поцеловала его в седую макушку и быстро вышла из дома.
Вейс канул. Как сквозь землю провалился. Кротов чувствовал – он не мог далеко уйти. Он был где-то совсем рядом, в Москве или под Москвой, и готовился к своему последнему броску. Не мог он выйти из игры просто так, без красивого финального удара.
Давно были опрошены и сотрудники посреднической фирмы «Пульс», которую возглавлял Вейс, и бывшая жена, и взрослый сын, и официальная любовница. Никто ничего не знал.
Машину обнаружили на улице Ермоловой, неподалеку от старой церкви. На всякий случай зашли в храм и очень удивились, когда молоденький дьякон, вглядевшись в фотографию, вспомнил, что видел этого человека позавчера на вечерней службе. Однако на этом след оборвался.
– Мог ведь за границу слинять, – вздохнул один из оперативников, – у него открытая американская виза.
И это уже проверяли. Хотя без всякой проверки Кротов знал: Вейс здесь.
* * *
…Ему приснилось, как он вчера уходил от «хвоста». Сон был ярок, будто прокручивали видеопленку.
Вот он оставляет машину у скверика на улице Ермоловой, не спеша заходит в церковь, ставит свечки, долго стоит, слушая вечернюю службу и затылком чувствуя нетерпение своих провожатых. Самому ему в церкви странно и как-то тоскливо. Но он дожидается конца службы и выходит вместе с толпой верующих.
Уже совсем темно. Толпа небольшая, но на несколько секунд затеряться в ней можно.
Втянув голову в плечи, он ныряет в один проходной двор, потом в другой, третий. Наконец заходит в подъезд старинного, очень красивого дома. Быстро поднимается на последний этаж.
Он вырос в этом лабиринте старомосковских переулков, тихих, зеленых летом и заснеженных зимой. Конечно, многие дома успели сломать, и тот, в котором он жил в детстве с родителями, снесли первым. Но кое-что в его маленьком царстве осталось невредимым.
Как сорок лет назад, когда он бегал сюда мальчишкой, чердачная дверь оказалась закрыта лишь на проволоку, продетую в замочные ушки и замотанную кое-как. Чердак был так же захламлен, и так же просто можно было выйти на крышу.
Крыша была плоская, огороженная металлическим забором. В детстве он исходил ее вдоль и поперек. Сейчас, дойдя до края, он осторожно перелез через ограждение и шагнул на крышу соседнего, вплотную стоявшего дома.
Здесь было действительно опасно – никакого ограждения, скользкая покатая жесть. Очень тихо, стараясь не громыхнуть и не свалиться, он дошел, вернее, дополз до чердачного окошка.
Чердак шел вдоль всего трехподъездного дома, но открытым оказался выход только на одну лестницу. Попав наконец на площадку последнего этажа, он спокойно вызвал лифт, спустился вниз и вышел на мокрую, залитую огнями Тверскую.
Он не знал, где именно его потеряли, но сейчас был уверен: «хвоста» больше нет.
Оказалось, что уже начало одиннадцатого, магазины закрыты. Но он знал небольшой, очень дорогой супермаркет, который работал круглосуточно и где был отдел спортивных товаров.
Из магазина он вышел с добротным «адидасовским» рюкзаком, в котором лежала теплая, невесомая куртка-канадка, джинсы, высокие кроссовки, несколько пар нижнего белья, туалетные принадлежности, а также пять банок хороших консервов.
Сгорбившись, натянув до бровей только что купленную теплую спортивную шапочку, он зашагал к метро.
Ночь он провел в зале ожидания Курского вокзала, переоделся там же, в кабинке платного туалета…
* * *
Салон Беллы Баттерфляй находился в замызганном переулке, в самом конце Брайтона.
«Да уж, для состоятельных господ!» – усмехнулась про себя Света, глядя на облупленный фасад двухэтажного дома с маленькой металлической табличкой на двери, гласившей по-русски: «Массажный салон».
Света позвонила. Дверь открыла толстая крашеная блондинка лет пятидесяти в белом халате.
– Добрый вечер! – широко, по-американски улыбнулась Света. – Как поживаете? У вас очень мило. Она огляделась: обои с розочками, огромная репродукция картины Серова «Похищение Европы» в позолоченной раме, журнальные столики с пепельницами, в углу – нечто вроде конторки с компьютером и розовым телефоном, в глубине – лестница, ведущая на второй этаж. Пять кресел, обитых потертым розовым бархатом, и в двух из них – по «братку» – охраннику. «Братки» сидели, развалившись, покуривали, на Свету не обращали ни малейшего внимания.
Толстуха между тем удалилась, не сказав ни слова. Из незаметной двери, находившейся за конторкой, выплыла высокая элегантная дама в дорогом розовом костюме, с длинной сигаретой во рту.
– Здравствуйте. Чем могу вам помочь? – спросила она по-английски.
– Я звонила вам сорок минут назад, – начала Света.
– Да, я помню. – Дама выпустила струйку дыма и прищурила один глаз. – Вам кто-то рекомендовал наш салон?
– Да. Мне рассказал о вашем замечательном салоне один человек, русский. Но это, – Света сделала таинственное лицо и приложила палец к губам, – это тайна. Мой русский друг говорил, в вашем салоне к тайнам относятся с пониманием.
– О, конечно, – кивнула дама, – наши клиенты вправе рассчитывать на нашу скромность. Вы хотите, чтобы с вами работал молодой человек?
Света наклонилась к самому уху дамы.
– Девушка! – прошептала она. – Причем именно та девушка, которая работала с моим русским другом.
Дама слегка отстранилась и вскинула брови:
– Он сказал вам, как зовут девушку? Света отрицательно замотала головой.
– Но тогда я должна узнать хотя бы имя вашего друга.
– В том-то и дело, имени я не помню. – Света закусила губу, изображая досаду. – Год назад я приезжала в Нью-Йорк по делам фирмы. Мне было интересно попасть на знаменитый Брайтон-Бич. Я сама из Алабамы. Мой дедушка – украинец. Я сама нымног говоруит, – Света перешла на страшно ломаный родной язык и сама удивилась, как лихо у нее это вышло, – я заходуит в рестран «Оши блэк», о, йес, «чиорны». «Чиорны айз»… О, простите! Это так трудно, – она перешла на английский, – я могу говорить по-русски, только когда выпью. Так вот, я выпила, мне очень понравились русские мальчики. Честно говоря, я сама бы хотела родиться мальчиком, а эти были такие интересные, сильные…
Дама слушала молча, иногда кивала. Взгляд ее был – само внимание. Света чувствовала: монолог затягивается. Но надо было договорить до конца.
– Моя подруга осталась в Алабаме, а мне очень трудно без любви, продолжала она, – я не могу брать кого попало, с улицы. Я тогда поделилась своей проблемой с теми мальчиками, в ресторане, они мне сказали – у вас ее можно решить. Подарили вашу карточку. Но тогда я не успела, было много дел.
– Постарайтесь, пожалуйста, припомнить, как же звали вашего русского друга, – с очаровательной улыбкой попросила дама.
– Кажется, у него на руке была красивая татуировка. Череп, перевитый змеей. И звали его… О, я вспомнила: Валери! О, да. Так зовут мою подругу в Алабаме. Очень красивое имя. По-русски звучит чуть-чуть иначе.
– Валерий, – подсказала дама.
– О, да! Он такой большой, красивый. У него такое большое лицо.
– Я поняла, о ком вы говорите, – кивнула дама.
– Это замечательно, что вы меня понимаете. Мне хочется именно ту девушку. С которой был Валери.
Ознакомительная версия.
