Ознакомительная версия.
Ее взгляд погас, сделавшись усталым, глаза словно выцвели. Она постарела на глазах и сейчас выглядела старше своих семидесяти с небольшим. Александра видела, что перед нею много страдавшая и смертельно измученная женщина, и ей было неловко за свою настойчивость.
— Вы правы, мне нет дела до того, как вы поступаете у себя дома, — согласилась художница. — Хотя травить собаку крысиным ядом жестоко. Можно было пригласить ветеринара и усыпить пса цивилизованно.
— У меня нет лишних денег на ветеринара, — бросила Жанна. — А Люка, этот дурень, скребся в дверь сторожки все время, пока Мари там пряталась днем. Он скучал по ней. Симона уже обратила внимание, спросила, что он там потерял и почему я запираю дверь в сторожку? Я никогда этого раньше не делала. Еще минута, и она могла попросить отпереть… Я ей ответила, что в сторожке завелись крысы и пес их чувствует. Тогда она велела мне купить яд и потравить грызунов… Симона их очень боится. Никаких крыс там не было, конечно… Там пряталась моя бедная дочь.
— Марианна действительно уже в клинике?
— Да, — отрывисто ответила Жанна. — На рассвете, пока вы спали, приехал Даниэль и отвез ее туда. Приняли в кредит. Деньги придется внести в ближайшие дни.
— А если денег не будет?
— Теперь будут… Он продаст Лессе этих проклятых сфинксов, и все будет кончено… — На глаза служанки навернулись слезы. — Другого выхода нет. Он должен банку и может лишиться даже того жалкого сарая, где живет сейчас с детьми, да и клочка земли тоже. Он продаст этих проклятых каменных уродов!
— Все-таки он решился?! — воскликнула Александра. — Только позавчера он говорил, что это невозможно!
— А что делать… — безнадежно отмахнулась Жанна. — Мари… Мы надеялись, что ей стало получше, что ее мало-помалу можно будет вернуть к нормальной жизни… Зря мы, что ли, столько денег извели на лечение! Но стало только хуже. Все стало просто ужасно! Раньше она просто увлекалась всякими таблетками, и оттого у нее расстроился сон и начались странности… Она заговаривалась иногда, устраивала истерики, срывала зло на детях… А теперь Мари и в самом деле словно сумасшедшая… Начала убегать… Что с ней может случиться? Все что угодно! Вы правду сказали, ее совсем нельзя оставлять без присмотра, а кто за ней будет присматривать? Муж? Он занят. Дидье? За ним самим присмотр нужен. Кристина скоро уедет учиться в Париж. А я… Если я брошу это место, они все пропадут. Ведь основной заработок — мой!
Выговорившись, внезапно и бурно излив сердце, женщина резко замолчала и отвела взгляд, словно смутившись. Александра ободряюще положила руку на ее костлявое плечо, выпирающее под мужской курткой, которую, судя по размерам, раньше носил Пьер Лессе.
— Главное, что он решился избавиться от сфинксов! Хотя я и не верю во все эти ваши призраки, но для меня ясно одно: чем меньше в вашей семье будут держаться за прошлое, тем светлее станет ваше настоящее и будущее. Тем более, что прошлое, которое вы пытаетесь сохранить в «Доме полковника», — вовсе не ваше. Ваше прошлое — здесь!
И она обвела рукой парк, включив в описываемую окружность развалины замка. Жанна часто и беспокойно заморгала:
— К чему вы мне все это говорите?
— Вы… в самом деле ничего не знаете? — сощурилась Александра. — Вы хотите сказать, что никогда не замечали, до чего ваш внук похож на одного из сфинксов у «Дома полковника»?
— Я не понимаю, о чем это вы?! — Голос Жанны дрогнул от неподдельного, казалось, изумления.
Художница пристально следила за лицом собеседницы, но оно было так маловыразительно, что даже теперь, в минуту волнения, почти ничего не выдавало. Александра неуверенно улыбнулась и, стараясь сохранять шутливый тон, произнесла:
— То есть, вы тысячу раз смотрели на этих сфинксов и не видели, что один из них точная копия Дидье?
— Случалось мне слышать, — в тон ей, шутливо, ответила служанка, — как молодых женщин обвиняли в том, что ребенок похож на лучшего друга мужа, а не на самого мужа! Так любят пошутить в деревне, и никто не обижается. Но чтобы на статую грешить…
— Вы притворяетесь или в самом деле не понимаете? — вскипела Александра. — Не понимаете, что означает это сходство? Сфинксы прежде стояли у входа в родовой склеп владельцев замка! Их лица, как и лица тех, что охраняют беседку, являются каменными портретами прежних владельцев! Это четыре разных лица, и все они, безусловно имели реальные прототипы! Может быть, тот сфинкс, что так похож на Дидье, — каменный портрет отца или матери последнего владельца замка, который переоборудовал склеп и стилизовал его в египетском стиле!
Жанна следила за движениями ее губ так пристально, словно не могла поверить, что с них срываются эти слова. Когда художница остановилась перевести дух, служанка воскликнула:
— Да будет вам! Дидье похож на эту каменную собаку?! Что у вас в голове!
— Вы не поняли меня? — упавшим голосом спросила Александра. — Или вам все равно? Я объясняю, что ваш внук — наследник бывших хозяев поместья! Настоящих, тех, которые исчезли в революцию тысяча семьсот восемьдесят девятого года! Он потомок человека, который перестроил склеп, а потом бесследно пропал где-то, не дожидаясь, чтобы с ним расправились и сожгли, как сожгли кости его предков!
— Господь с вами! — Жанна перекрестилась. — Как такое может быть? Делавини тем господам были не родня! Они ведь простые крестьяне. Полковник по деревне в рваной рубашонке бегал!
— Верно, бегал в рубашонке, — согласилась Александра. — Потом ушел в армию, попал с Наполеоном в Египет и дослужился до большого чина! А из Московского похода, через двадцать лет, вернулся уже неузнаваемый… Искалеченный, нелюдимый, страшный! Но не узнавали его и боялись не поэтому, а потому, что это был уже не Делавинь! Здешний наследник выдал себя за полковника! Волею судьбы они встретились на войне, и для полковника эта встреча кончилась смертью. Уж, конечно, крестьянин не отдал бы добровольно ни своего мундира, ни документов, ни золота… Аристократ ограбил его и отомстил. Ему и всей деревне!
На впалых щеках служанки ходили желваки.
После паузы, словно прожевав и проглотив непроизнесенную фразу, она сдавленно проговорила:
— Доказательств-то никаких нет!
— И не нужно никаких доказательств, кроме Дидье! — пожала плечами Александра. — На войну ушел один человек, который генетически не мог передать потомкам это лицо, а вернулся совсем другой, от которого Дидье унаследовал свою внешность! Думаю, если бы кто-то решил безоговорочно установить истину, можно было бы провести генетический анализ и сравнить ДНК костей из склепа с ДНК членов семейства Делавиней… Но я бы ни времени, ни денег на это тратить не стала. Для меня все ясно как божий день.
Старуха вновь перекрестилась, медленно и широко, не сводя глаз с Александры. Лицо у Жанны внезапно сделалось глуповатым, как у ребенка, самозабвенно слушающего волшебную сказку, полную чудовищ и чудес.
— Вы помните, что ждало людей, которые сто лет назад осматривали «Дом полковника», когда туда принесли несчастную вдову, потерявшую на войне сыновей? — продолжала Александра. — Что было найдено в этом доме? Ровным счетом ничего! Никаких архивов, писем, бумаг, ни одного портрета, ни единого дагерротипа! И это после Первой мировой войны, в ту пору, когда даже самые бедные люди старались хоть изредка фотографироваться! В каждом маленьком городишке, на каждой ярмарке работал фотограф! Семья Делавиней считалась местной аристократией, а между тем в доме ни одной, самой слепенькой фотографии найдено не было… Никаких следов прошлого!
— Ну и что тут такого? — нерешительно возразила Жанна. — Бедняжка рехнулась от горя и попросту все уничтожила, это ведь ясно…
— А может быть, оставшись одна, она рассматривала снимки, вспоминая лица своих дорогих покойников, и поняла то, что поняла я, сличив лицо сфинкса и лицо одного из своих сыновей? — парировала Александра. — Быть может, вдова узнала на семейных снимках и второго сфинкса? Кто знает, открылась ли ей вся истина, как мне… Может, она и не предположила подмены. Но открытие могло стать последним шагом на пути к безумию. Вероятно, она решила, что это сходство — часть родового проклятия, которое преследовало Делавиней с тех пор, как полковник вернулся с войны. Уничтожить каменные изваяния у ворот ей было не под силу, но сжечь семейный архив, сводящий ее с ума, она смогла…
На этот раз Жанна промолчала. Она следила за Александрой суженными, загадочно блестящими глазами.
— Горькая ирония! — заметила художница, подводя итог. — Делавини сделались местными аристократами в силу равенства, объявленного революцией… В то же время они были аристократами по рождению, по привилегированному праву, этой же революцией отмененному…
Звук клаксона, перекрывший птичий гомон, заставил женщин одновременно обернуться в сторону замка. Александра не увидела там машины, но ее сердце заколотилось от волнения. «Я откровенничаю, пытаюсь убедить Жанну в своей правоте… А быть может, она все прекрасно знает и просто проверяет, насколько я далеко зашла… Ну, не сумасшедшая ли я?! Кто знает, что у них на уме, у этих упертых лже-Делавиней? Может быть, они во что бы то ни стало хотят сохранить тайну своего замечательного предка! Если это приехал Даниэль, мне может не поздоровиться… Огромный парк, безлюдное место и никаких свидетелей, кроме сфинксов… Куда она там скинула труп бедной собаки? В яму у оврага?»
Ознакомительная версия.
