Ядро слишком раскалилось, сказал Нат. Направляющие погнулись. Мне очень жаль.
Бет испытывала клаустрофобию в этой тесной, переполненной людьми канцелярии. Там были оба пожарных, Хоуард и Старр, Бен Колдуэлл, Гровер Фрэзи и шеф пожарной охраны. У Бетти возникло безумное чувство, что она физически ощущает расползавшийся откуда-то страх.
Губернатор отвернулся от телефона и спросил Хоуарда:
Вы убеждены, что лестницами воспользоваться невозможно?
Абсолютно, ответил Хоуард и взглянул на Старра, который кивнул. Здесь все же лучше, продолжал он, хотя тоже ничего хорошего. Вот смотрите, он развел руками и поднял их вверх. Вы когда-нибудь видели, как горит лес? Или нет? Обычно это начинается с маленького очага. Кто-то неосторожно разведет костер, бросит сигарету или что-нибудь еще. Вначале займется трава, потом кусты, по^ том низкие ветви больших деревьев. Он замолчал, жестами иллюстрируя, как это бывает. Допустим, там наверху, на самой вершине одного из больших деревьев, гнездо с птенцами. Внизу на земле, да и в нижних ветвях дерева все уже горит, огонь и дым прибывает, пламя скачет с ветки на ветку. Он снова помолчал. Но гнездо ещё долго будет в безопасности. Не навсегда, чтобы вы меня поняли, но на некоторое время. Пока пламя доберется до верхних ветвей, тем птичкам лучше сидеть на месте. Последняя пауза. Особенно, если они не умеют летать.
Шеф пожарной охраны сказал:
А это чертовски высокое дерево. Так что кое-какое время у нас есть.
Для чего? спросил Гровер Фрэзи. Чтобы мы просто сидели, прекрасно зная, что нас ожидает? Он вскочил. Я ждать не собираюсь! Он говорил все громче.
Мэр Рамсей сказал с порога:
Да сядьте вы! И ведите себя как взрослый человек! Фрэзи тихо ответил:
Вам бы стать вожатым у скаутов. Да вы им наверняка были. Бог, Родина и Йель? Галстук в тонах колледжа и "положение обязывает"? Он направился к дверям. И не пытайтесь меня остановить, бросил он в лицо губернатору.
Не буду, ответил тот, наблюдая, как Фрэзи исче зает за дверью.
В канцелярии все молчали. Бет открыла было рот, только молча покачала головой. Шеф пожарной охраны беспокойно завертелся на стуле. Мэр сказал:
Нужно было его остановить, Бент.
Пусть это будет на моей совести, ответил губернатор.
Пожарный Хоуард сказал:
Ему не выйти с этой лестницы живым, мистер губернатор.
Я это и имею в виду. Лицо губернатора выдавало внутреннее напряжение.
На пороге появился сенатор Петере. Оперся о косяк.
Пусть это будет на моей совести, повторил губернатор. Возможно, я прав, возможно, нет. Я не знаю. Щ мы никогда не выясним. О таких решениях можно дискутировать до бесконечности.
Ведь речь идет о жизни человека! напомнил мэр.
И это я понимаю, согласился губернатор, но кто дал мне право решать судьбу другого человека?
Вы отказываетесь от своих принципов?
В этом, Боб, сказал губернатор, и состоит разница между вами и мной. Я не верю в теорию о папочке, который всегда лучше знает, что и как. Когда речь идет об общественных интересах, я всегда занимаю твердую позицию. Но если взрослый человек решает сделать что-то, не затрагивающее остальных, это не моя забота.
Из зала отчетливо долетели ритмы рока. Неожиданно; раздался смеющийся женский голос, в котором звучала истерика. Кто-то крикнул:
Эй, смотрите! Он уходит!
Сейчас это все ваше общество, Бент, сказал мэр. И оно настроено наподобие Фрэзи. Этого вы не можете отрицать.
Именно поэтому я так решил, ответил губернатор, Честно говоря, я думаю, теперь нам будет легче. Мы избавились от взрывоопасного элемента.
Сенатор Петере хладнокровно произнес, ни к кому обращаясь:
Хладнокровный сукин сын, а? Никто не ответил. Сенатор улыбнулся.
Но я должен признать вашу правоту, Бент. Губернатор встал из-за стола.
Итак, все что нам остается, это надежда, что ваши люди, Пит, сумеют справиться с огнем раньше, чем он доберется, неожиданно он улыбнулся, до гнезда.
Как я уже говорил, поддакнул шеф пожарной охраны, это чертовски высокое дерево. Бен Колдуэлл спросил:
Никто не слышал прогноза погоды? Гроза с приличным ливнем могла бы помочь.
Бет, наблюдавшая за всем этим, почти физически ощущала грозу, собиравшуюся в воздухе комнаты. Из глубины её воспоминаний всплыла та особая темнота, означавшая приближение бури, первые порывы ветра, их нарастание, первые отдаленные удары грома. Сколько раз ей довелось это пережить и сколько раз, ещё ребенком, она злилась, что гроза портит прекрасный летний день?
Первые капли всегда были крупными, редкими, молнии сверкали все чаще и чаще и все меньше становились интервалы между ними и ударами грома.
Двадцать один, двадцать два, двадцать три, она всегда считала интервалы в секундах, чтобы угадать расстояние до грозы, пока та не была прямо над головой, и уже не было никаких интервалов, и гром гремел одновременно с ударом молнии.
Тогда небеса разверзались, и дождь лил сплошной стеной, иногда с градом, и градины подпрыгивали и стучали по окнам и крыше, как будто пришел конец света.
И её это могло огорчать? Когда в эту минуту, по словам Бена Колдуэлла, гроза представлялась единственной надеждой на спасение? Невероятно!
Да, хороший летний ливень нам бы не помешал, как раз, улыбаясь, говорил губернатор. Вы никого не знаете, Бен, кто мог бы вызвать дождь?
В этот момент ожил телефон. Губернатор нажал кнопку, чтобы слышали все.
Армитейдж слушает.
Голос Ната Вильсона звучал совсем устало:
Со вторым выстрелом получилось не лучше, чем первым. С самого начала мы не питали особых надежд, все равно старались как могли.
Понимаю, ответил губернатор. Мы благодари за ваши усилия.
Браун хотел бы знать, добрались ли к вам благопс лучно двое его людей.
Добрались. Они сейчас среди нас. А двое других ус пели спуститься вниз?
После долгой паузы послышался голос Брауна:
К сожалению, нет, мистер губернатор. Они отрезаны на пятидесятом этаже. Ниже их по лестнице пожар.
Тогда срочно пошлите их вверх, если они ещё мог идти.
Над ними тоже все горит.
Губернатор закрыл глаза. Потом медленно открыл их.
Браун!
Да?
Дайте мне опять Вильсона. И, когда узнал голе Ната: Я хочу поручить вам подготовить полный чет. Главу за главой, пункт за пунктом по всей этой кс медии ошибок. И сделать это немедленно, пока ещё можно получить свидетельские показания. Ничего не утаивать, не щадить ничьи чувства. Кто что сделал кто что не сделал, насколько возможно, и почему. Пока сможем, будем вас непрерывно информировать обо всем, происходящем здесь, о каждом решении, которое примем, о каждом факте, который выясним.
В динамике было отчетливо слышно чье-то бурчание. Это Гиддингс выражал свой протест.
Скажите тому ворчуну, кто бы это ни был, продолжал губернатор, что это вроде предварительного слушал перед началом процесса, и если проведем его правильно, это может предупредить дальнейшие бессмысленные трагедии наподобие этой. По крайней мере я от всей души надеюсь.
Понимаю, ответил Нат.
Пусть говорят факты, продолжал губернатор. Заранее никого не обвиняйте. Это ни к чему. Думаю, что при этих обстоятельствах виновников найдется более чем достаточно. Он помолчал.
Включая и некоторых из нас наверху, которые виноваты прежде всего в том, что дали своему тщеславию одолеть себя. Вы меня поняли?
Да.
Хорошо, сказал губернатор. Мы соберем... он запнулся, потому что в зале вдруг все стихло. Потом вдруг кто-то закричал, а кто-то завизжал. Там что-то произошло.
Останьтесь на связи, сказал губернатор, вскочил со стула, подбежал к дверям и выглянул в зал. Боже мой! Господь всемогущий!
Кто-то открыл противопожарные двери, потому что в них ломились снаружи. В дверном проеме стоял Гровер Фрэзи. Большая часть одежды на нем сгорела. Волосы тоже, так что череп был голым и черным; глаза на изувеченном лице выглядели просто черными дырами. Зубы сверкали в безумном оскале. С верхней половины тела свисали клочья мяса, а кожа, оставшаяся от ботинок, дымилась. С вытянутыми руками он сделал неверный шаг вперед, в горле у него что-то хрипело и булькало. И тут он внезапно упал плашмя и превратился в обугленную, почерневшую, дымящуюся кучку чего-то неживого. Еще раз судорожно дернулся, но больше уже не шевелился и не издавал ни звука.
В зале стояла тишина, мертвая тишина.
Губернатор негромко сказал:
Прикройте его.
Когда он повернул назад и двинулся в сторону канцелярии, лицо его было непроницаемо.
"Пусть это будет на моей совести", мысленно повторил он и на миг закрыл глаза.
ГЛАВА XXVI
18. 09. - 18. 19
Этого не должно было случиться но случилось, щитные системы Башни одна за другой вступали в бой её спасение, но также одна за другой проигрывали битву i погибали в огне.
На контрольном пульте вначале горели сигналы, за кс торыми некому было следить, но когда пропало напряжение, погасли и они.
