Ознакомительная версия.
Алекс сел на стул около кровати и приготовился ждать пробуждения.
Мэри спала совсем недолго, открыла глаза и вздрогнула, заметив его:
– Ты?!
– Я, Мэри…
– Зачем? Как ты узнал?
Алекс медлил с ответом – ему показалось странным, что Мэри при разговоре никак не шевелится – не двигаются руки, незаметно, чтобы она вообще хоть на миллиметр переменила положение тела.
– Что с тобой?
– Меня нашел Вартан, – Мэри печально улыбнулась, облизала губы и попросила: – Если тебе не трудно, на тумбочке кружка и трубочка, дай попить.
Алекс взял кружку и поднес к руке Мэри, однако девушка не пошевелилась, и это снова насторожило его:
– Бери.
– Ты что же – ничего не знаешь? – спросила она вместо ответа, так и не сделав попытки взять кружку.
– Не знаю – чего?!
– Я парализована, Алекс.
Кружка выпала из его руки и разлетелась на сотни белых осколков. Капли воды прозрачными слезами застыли на голубоватом линолеуме. Алекс чувствовал себя как после удара током – однажды его довольно прилично тряхнуло при попытке вывернуть лампочку мокрой рукой.
– Что?!
– Ты действительно этого не знал? – Мэри смотрела на него с жалостью, и Алекс, до которого наконец дошел смысл ее слов, не выдержал, вскочил и выбежал из палаты.
Он остановился на лестнице и в бессильной злобе ударил кулаком в стену. Как так – молодая, в самом расцвете, только-только немного остепенившаяся женщина – и все?! Все – никакого будущего?!
– Я тебя на фарш порублю, – прошипел он, обращаясь к далекому Вартану Кавалерьянцу.
Нужно было возвращаться в палату. Он и так позволил себе лишние эмоции, но сдержаться просто не смог. Да и кто смог бы – на его месте?
Мэри лежала, закрыв глаза, флакон капельницы был полон, а осколки и вода на полу отсутствовали – очевидно, приходила медсестра.
Осторожно, стараясь не задеть трубки и провода, которыми была опутана Мэри, Алекс обнял ее и прошептал в ухо:
– Ничего не бойся… я ведь рядом. Я всегда рядом.
Она вдруг открыла глаза и прошептала еле слышно:
– Помоги… мне…
Он отстранился, выпрямил спину и внимательно посмотрел в бледное лицо Мэри. Она не отводила глаз, и взгляд был требовательным, настойчивым. Алекс сперва не понял, но потом вдруг догадка пронзила его – да ведь она… Нет, этого не может быть! Он протянул руку и поправил спутанные рыжие волосы, убирая со лба челку:
– Мэри… не смей даже думать. Я запрещаю.
– Ты… не можешь… запретить… – облизнув сухие губы, прошептала она. – Я прошу тебя… как человека прошу – помоги мне, я не могу… мне больно, я не могу терпеть…
Ее лицо исказила судорога боли, и Алекс понял – она не играет, не пытается давить на жалость. Сильная и жесткая Мэри умела терпеть, но эта боль, видимо, не подчинялась ей. Он нажал кнопку вызова, и через несколько минут в палату вошла сестра. Алекс попросил сделать Мэри укол, девушка почему-то фыркнула и вышла, вернувшись чуть погодя с лотком. Сделав укол, она повернулась к Алексу и негромко попросила:
– Вы не могли бы выйти со мной на минутку?
Он кивнул и вышел следом за девушкой. В коридоре та остановилась у высокого барьера поста, небрежно бросила на него лоток с пустым шприцем и проговорила:
– Больше меня не вызывайте. Я не приду.
– То есть? – напрягся Алекс, учуяв в голосе медсестры нечто такое, что ему не понравилось.
– Больной из седьмой палаты распоряжением врача обезболивающее только списочное, а это анальгин. Что я буду его колоть, что нет – разницы никакой. Ей легче не будет, а мне лишний раз бегать туда-сю… – договорить она не успела. Алекс сгреб ее за воротник голубого костюма и поднял над полом, сильно встряхивая:
– Ах ты… да я тебя… сука, попробуй только не зайти на мой звонок – я тебя саму на больничную койку уложу! – прошипел он в испуганное лицо девушки и, отшвырнув ее так, что она упала, рыкнул: – Где врач?! Ну?!
– В… ординаторской… – пробормотала полумертвая от ужаса медсестра, указывая трясущейся рукой направление.
Алекс рванул в ординаторскую и там обнаружил дежурного врача, увлеченно играющего в нарды с медбратом. Не говоря ни слова, Алекс ударил парня-медбрата по шее, и тот упал на пол с глухим стуком. Врач начал подниматься с дивана, но тут же получил удар доской для нардов по лицу и упал обратно, застонав и зажав разбитый нос рукой.
– Вы… кто? – прогнусавил он, глядя на разъяренного Алекса снизу вверх.
– А скажи мне, уважаемый, – тяжело дыша, проговорил Алекс. – Скажи мне – ты по какой причине отменил нормальные препараты Манукян?
– Манукян? Это которая? – Доктор наморщил лоб, вспоминая, и Алекс разозлился еще сильнее.
– В этом отделении только одна больная в таком состоянии, не делай вид, что ты этого не помнишь!
Он угрожающе занес сжатую в кулак руку над лицом забившегося в угол дивана врача, и тот моментально «вспомнил»:
– А-а-а! Да-да, конечно… Понимаете, дело в том… Словом, дела у девушки плохи. Там, знаете ли, сложнейшая травма позвоночника… Ни ходить, ни сидеть, ни шевелить руками, ни даже полулежать она никогда уже не сможет. Произошел почти полный перерыв спинного мозга чуть ниже седьмого шейного позвонка… ну, в общем, вам подробности ничего не скажут. Важно другое – девушка обречена на постельный режим до конца жизни. Будет лежать так, пока сердце работает. Она молодая, протянет еще долго… – сбиваясь и вытирая попеременно руками кровь и пот, пролепетал доктор.
Алекс чувствовал себя так, словно сейчас не у Мэри, а у него разорвалось что-то внутри. Самое страшное заключалось в том, что Мэри все поняла и не хотела терпеть. Не могла.
– Так какого черта, доктор, ты не можешь даже облегчить ей боль? – злым голосом спросил он, еле сдерживаясь, чтобы не врезать эскулапу еще раз.
– У меня нет сильных обезболивающих, а наркотики… Как я обосную назначение? Такие боли у нее будут постоянно…
– Если я достану лекарства, ты напишешь назначения? – перебил Алекс, уяснив причину проблем.
– Да, конечно, но…
– Все, можешь не продолжать. Через час лекарства будут.
Алекс вылетел из ординаторской, едва не запнувшись о неподвижно лежавшего на полу медбрата. У палаты Мэри он остановился и постарался успокоить дыхание и придать себе как можно более равнодушный вид. Еще не хватало, чтобы она поняла, что он тоже знает, что она безнадежна.
Лекарства придется доставать Джефу, поручать это беременной Марго он не собирался, да и вообще ей не нужно знать, насколько все плохо у Мэри. Нужно запретить здесь всем говорить ей хоть что-то о состоянии подруги, оградить от любой информации. Марго должна доходить до срока без потрясений, она так долго ждала этого ребенка, что сейчас просто обязана родить его. И вообще – лучше бы ей уехать…
Алекс понимал, что не волен распоряжаться судьбой Марго, и заставить уехать куда-то он ее не сможет теперь, потому что есть Джеф. Значит, надо внушить ему, что… Нет, не годится. Марго моментально почувствует фальшь и поедет сюда, прорвется в палату, а тут… Алекс зажмурился, сделал два глубоких вдоха-выдоха и толкнул дверь.
Мэри лежала, открыв глаза и глядя в потолок. Алекс подошел и сел рядом, осторожно погладил безвольно лежавшую вдоль тела руку:
– Как ты, Мэри?
– Ты поможешь мне? – спросила она бесцветным голосом, и Алекс снова вздрогнул – в пылу разборок с врачом он успел забыть, о чем просила его Мэри, и сейчас, услышав вопрос, понял – она не отступится. Может, даже хорошо, что руки у нее не работают…
– Мэри… не говори глупостей. Ты поправишься.
– Я могла бы сейчас назвать тебя дураком и еще чем похлеще, но так нечестно – я лишу тебя права ответить мне пощечиной, потому что даже у тебя не поднимется рука ударить обездвиженного человека, – грустно усмехнулась она. – Неужели ты не понимаешь, что мне конец, Алекс? Неужели ты не видишь, что от меня не осталось ничего? Так помоги мне… Я не хочу умирать по частям! Я не хочу грызть подушку от боли, не хочу выть от нее, не хочу смотреть, как мучаются люди вокруг меня! Как они сочувствуют в лицо, а когда выходят отсюда, думают – когда уже ее бог приберет? Не хочу! – выкрикнула она и заплакала, закусив губу.
И Алекс вдруг понял – она права. Права, как бы ужасно это ни звучало. Он опустил голову, изучая клетчатый линолеум пола. Нельзя заставлять гордого и сильного человека страдать и превращаться в животное от боли. И решиться на такую просьбу – это не слабость. Это, возможно, самое тяжелое решение в жизни Мэри, и она нашла в себе мужество принять его. Но тогда почему же ему самому не хватает мужества согласиться? Ему – пославшему на тот свет огромное количество людей?
– Алекс… ты пойми простую вещь… – заговорила Мэри, перестав плакать. – Никто, кроме тебя, – понимаешь? Никто – потому что нет, наверное, в моей ситуации большего счастья, чем умереть от руки любимого человека.
Алекс вздрогнул и поднял глаза – Мэри улыбалась.
Ознакомительная версия.
