— Ну скажи, есть у тебя висяки?
— Ну, нет… — засопел Турецкий.
— А чего жалуешься? Заведи полтора десятка висяков, тогда, может быть, и разгрузишься. Начальство посмотрит на уровень раскрываемости и будет сложные дела поручать кому-то другому.
— А это мысль, — радостно подтвердил Турецкий, — надо будет так и сделать. С сегодняшнего дня начинаю плодить висяки. Пожалуй, начнем с дела об убийстве Апарина. Все следственные действия прекращаем, идем домой, спать. Ты свободен, Юра…
— Ну уж нет, — весело отреагировал Гордеев. — За то, что ты меня разбудил ни свет ни заря, да еще заставил тащиться в прокуратуру, тебе придется отложить этот замечательный план. На неопределенное время.
— Ну вот, — притворно расстроился Турецкий, — опять не получается… Всегда так…
— Вот именно. Так что не надо жаловаться, давай ближе к делу.
— Да, — потер виски Турецкий, — ты прав. Хватит болтать. Тем более нам нельзя терять времени.
— Почему?
— Я же тебе сказал — события могут развиваться, и не так как нам бы хотелось. И вообще — неужели ты думаешь, что я вытащил тебя из постели напрасно?
— Надеюсь, что нет, Александр Борисович, — рассмеялся Гордеев, потирая глаза.
— И правильно… Итак, к делу. Как ты знаешь, Володина и Апарина связывали какие-то общие дела. И вот Апарина убивают в тот самый момент, когда они намеревались встретиться.
— Ну и что?
— Это очень важный момент. Все дело в том, что Володина тоже хотели убить. И выпустили в него как минимум шесть пуль из пистолета с глушителем. Заметь, в самого Апарина выпустили всего две пули. Тебе это ни о чем не говорит?
— Нет, — покачал головой Гордеев.
— Как это «нет»? — удивился Турецкий. — Киллер мало того что стреляет в человека, который подошел позже, так еще и выпускает в него в три раза больше пуль. И это не вызывает у тебя никаких подозрений?
— Может быть, киллер просто решил избавиться от нежелательного свидетеля? — предположил Гордеев.
— Понимаешь, Володин приехал на четверть часа позже назначенного времени.
— Почему?
— Ну просто опоздал.
— Подозрительно… А он сам как это объясняет?
— Пока никак. Но это неважно. Итак, он опоздал, и, когда приехал, машина Апарина стояла на месте. Володин вышел из своей машины, подошел. И когда сел в машину Апарина, обнаружил, что тот мертв.
— Только когда сел в машину?
— Да. Во всяком случае, он говорит именно так. И у меня нет оснований ему не верить.
— То есть Апарин сидел на месте водителя и просто не подавал признаков жизни?
— Да. Володин увидел, что тот мертв. И тут же в него неожиданно начали стрелять со стороны кустов. Он с большим трудом выбрался из машины и позвонил в милицию.
— Почему киллер не подошел к машине и не застрелил Володина, вместо того чтобы стрелять из пистолета с такого расстояния?
— Володина спасло только то, что появились неожиданные прохожие. А то киллер, конечно, просто подошел бы и расстрелял его в упор. То есть я так думаю. Любой нормальный киллер так бы и поступил, вместо того чтобы шмалять из пистолета с такого расстояния.
— А ты уже успел подробно допросить Володина?
— Да, конечно успел. Можно сказать, полночи на это потратил.
Гордеев снова удивился поразительной трудоспособности Александра Борисовича. После такой трудной ночи тот выглядел просто как огурчик.
— Ну и как? Что-нибудь еще интересное удалось узнать?
— Знаешь, следователя всегда трудно допрашивать. Он сам знает все наши приемы, и, мало того, что знает, он еще и умеет их применять. Поэтому все невидимые ловушки умеет обходить. Так что ничего особенно существенного узнать не удалось. Кроме подробностей покушения на него.
— А вдруг Володин врет? — возразил адвокат. — Вдруг все это инсценировка?
Турецкий покачал головой:
— Нет. Не думаю.
— Почему? Ведь если у них с Апариным были какие-то общие дела, могли быть и конфликты. Разве не так?
— Конечно. Но дело в том, что факты свидетельствуют, что скорее всего все происходило именно так, как рассказал Володин.
— Почему это? — недоверчиво спросил Гордеев.
— Смотри сам: Константина Апарина застрелили двумя выстрелами с близкого расстояния со стороны окна. То есть, проще говоря, киллер подошел к окну и сделал два выстрела. При этом, заметь, Апарин сидел совершенно спокойно, голова на подголовнике, на лице полное умиротворение. Правда, Володину пришлось потом откинуть кресло… Но судя по положению тела, в момент, когда Володин сел в машину, труп Апарина находился именно в таком положении.
— Умиротворение, мягко говоря, нехарактерно для покойника, которого застрелил наемный киллер, — вставил Гордеев. — Да еще с близкого расстояния. Он ведь должен был заметить, что к нему подходит человек с пистолетом. И как минимум испугаться.
— Вот именно, — продолжил Турецкий, — но тем не менее факт остается фактом. Апарин либо не успел испугаться, либо…
Он таинственно посмотрел на Гордеева.
— Либо?..
— Ладно, об этом позже… А вот в Володина стреляли из кустов, метров с пятнадцати. Пули попадали в дверь машины, в рулевое колесо, в асфальт. Явно убийца целился и не попадал. Понимаешь?
Турецкий посмотрел на Гордеева. Тот совершенно равнодушно слушал.
— Понимаю. И что это значит? — наконец спросил Гордеев.
— Ты не видишь ничего подозрительного в таком поведении убийцы?
— Нет, — честно сказал Гордеев. — Если киллер боится, что его увидят прохожие, он так и поступит.
— Да-а, — схватился за голову Александр Борисович, — деградируешь ты, Юра, в своей пыльной юр-консультации, деградируешь. Простых вещей не видишь.
— Саша, — наконец вышел из себя Гордеев, — перестань тянуть кота за хвост. Что за дурацкая привычка? Говори, в чем дело?
— А в том, — Турецкий говорил раздельно, как будто объяснял первокласснику элементарную задачку по арифметике, — что, если киллер хочет убрать человека, он это делает и уходит в соответствии с заранее намеченным планом. А если, к примеру, появляется нежелательный свидетель, он и его убивает. Й снова уходит домой. И никогда, слышишь, Гордеев, никогда киллер, совершив убийство, не прячется в кустах, чтобы подождать, не придет ли еще кто-нибудь, чтобы и его укокошить. А тем более если это инсценировка. Кому придет в голову инсценировать такое странное поведение?
— Но ведь ты сам сказал, что ему помешали прохожие?
— Тогда он вообще не стал бы стрелять.
— А если у него был заказ на двоих? — задал вопрос Гордеев. — Ты не исключаешь такую возможность?
— Не исключаю. Я вообще никаких возможностей не исключаю. Но если это было так, тогда он выполнил бы заказ, но в разных местах, в разное время. Иначе следствие, сопоставив почерк и проанализировав связи убитых, может сделать вывод, кому это выгодно, и в итоге выйти на заказчика. Поступить так — верх киллерского непрофессионализма.
— Ну, Александр Борисович, тебя хоть в колледж для киллеров посылай в качестве преподавателя, — пошутил Гордеев. — Не думал о такой возможности?
— Пока не предлагали, — отреагировал Турецкий. — Ну ты понял мою мысль, Юра?
— Нет. Пока что я вижу только нелогичное поведение киллера.
— Хоть на этом спасибо, — ехидно заметил Турецкий, поглядывая на часы. — А между тем нелогичное поведение киллера невозможно в принципе. Это его хлеб. Он всегда логичен. Во всяком случае, не делает глупостей. Свои операции продумывает тщательно. Поэтому и раскрываемость практически равна нулю. И это при том, что выйти на известных наемных убийц не так уж сложно.
— В смысле? Что вы имеете в виду, Александр Борисович?
— Ну это же элементарно. Каждый человек, который желает воспользоваться их услугами, должен иметь возможность как-то наладить с ними контакт. Иначе весь бизнес теряет смысл. Правильно?
— Да.
— Вот представь себе магазин, адреса которого никто не знает. Хозяин разорится через неделю. Чтобы торговля шла бойко, все должны знать, где находится магазин и чем торгует. Понимаешь?
— Ну у вас и сравнения! Наемные убийства, несмотря ни на что, согласитесь, не такой уж распространенный бизнес. И клиент, мягко говоря, специфический.
— Верно, — согласился Турецкий, — но принцип один и тот же. Клиент, деньги, товар. Соответственно выйти на известных киллеров хоть и трудно, но вполне возможно. Там масса посредников, связных, конспирация и так далее. Но в принципе выйти на них всегда можно — иначе киллеры сидели бы без работы. В том числе, конечно, на них могут выйти и милиция, и уголовный розыск — через подставных лиц, агентов и так далее. Но все это бессмысленно.
— Почему?
— Потому что улик они не оставляют. Им просто невозможно предъявить обвинение. Приходится брать за хранение оружия, наркотиков и так далее. А это уже вынужденная мера. Самые профессиональные оружия у себя не хранят, а наркотиками не балуются. От этого руки дрожат и точность стрельбы понижается. Соответственно и гонорары…
