– Поздравляю вас, – сказал я без тени иронии. Прямо роман с хеппи-эндом какой-то!
– Не торопитесь с поздравлениями, – мрачно отозвался фон Рабенхорст. – Я тоже вначале обрадовался. Я думал, что если передам замок и поместье в собственность монастыря, то возносимые благодарными монахами молитвы снимут проклятие с нашего рода. Но когда я вскрыл письмо, оставленное дядей, то моя искренняя радость сменилась глубокой печалью. Дядя писал, что есть единственный шанс снять проклятие с нашего рода. Причиной проклятия стало не зеркальное возвращение негативной энергии, обрушенной когда-то графиней-колдуньей на Габсбургов: оно просто инициировало процесс. Причиной были осуществлявшиеся в нашем роду из поколения в поколение магические практики. Для того чтобы нейтрализовать их воздействие, по мнению дяди, было необходимо собрать как можно больше магических артефактов в крипте замковой часовни. Как полагал дядя, каждый магический артефакт является мощнейшим генератором негативной энергии. Если их собрать вместе, то они будут нейтрализовывать проклятие рода, сконцентрированное вокруг останков наших предков, похороненных в замковой крипте. И чем больше будет этих артефактов, тем меньше будет оказывать влияние проклятие на наш род.
– Вы действительно верите в это? – удивился я. – Честно говоря, я не поверил бы ни одному слову вашего дяди.
– Вначале я тоже не поверил, – признался фон Рабенхорст. – Но собирание мистических артефактов увлекло меня, и я стал тратить все свои деньги на их поиски. Так случилось, что однажды я встретил женщину, которую полюбил всей душой. Я хотел, чтобы она стала моей женой и матерью моих детей. И мне даже не хотелось жить, если этого не произойдет. Я спустился в крипту и пересчитал артефакты. Их было ровно семь, и я принял это за знак свыше. Я женился на своей избраннице, она родила мне троих замечательных детей. Я с мучительным волнением наблюдал за тем, как они растут. И лишь когда я выдал старшую дочь замуж, и она благополучно родила внука, то я убедился: да, дядя был прав – проклятие отступило! И после этого я стал охотиться за магическими артефактами лишь с одной целью: убрать их из этого мира как источники зла.
– А вам не приходило в голову, что все это проклятие – всего лишь древнее суеверие? – поинтересовался я. – Люди выдумали себе предрассудки и упорно следовали им, игнорируя все то, что их опровергало, и выпячивая то, что их вроде бы подтверждало.
– Не буду спорить, – вздохнул фон Рабенхорст. – Дай бог, чтобы вы были правы. Но я продолжу изымать проклятые мистические штучки из оборота, поскольку они являются безусловным злом.
– И сейчас на очереди статуя Спартака?
– Да.
– Кстати, а откуда вы узнали про мистические свойства статуи? – спросил я.
– Это все дядя постарался. Он составил целый реестр магических артефактов и предположительное их местонахождение. Во время работы в «Аненэрбе» у него для этого были все возможности: благодаря авторитету СС-рейхсфюрера, покровительствовавшего своему детищу «Аненэрбе», все европейские архивы открывались перед дядей как по мановению волшебной палочки. Такие были времена.
– Все ясно, – сказал я, покончив с восхитительным «Шатобрианом» и запив его остатками «Гиннесса». – Полагаю, можно приступить к обсуждению условий сделки.
– Раз вы владелец статуи, то вы их и выдвигайте, – предложил фон Рабенхорст. – Кстати, – еще «Гиннесса»? Или «Джемисона»? Ведь я угощаю.
– Нет, достаточно, – отказался я. – Жадность есть мать всех пороков. Итак, мои условия просты: вы помогаете мне выручить Александра Гардина из того незавидного положения, в котором он оказался, а я после этого передаю статую в полное ваше распоряжение. Я буду только рад избавить Отечество от столь опасного антиквариата. Но транспортировка статуи за пределы России – это ваша проблема.
– Договорились! – без колебаний протянул мне руку фон Рабенхорст. Мы обменялись рукопожатием, и тут вдруг, задержав мою ладонь в своей, фон Рабенхорст сказал, глядя мне в глаза:
– Единственное уточнение: я обещаю снять с Гардина проклятие Хранителя статуи, но не обещаю, что он снова попадет в Наш мир. Это вряд ли возможно. Но вот помочь ему покинуть Пограничную зону я смогу. Если, как вы утверждаете, Гардин никого еще не провел через статую в качестве Хранителя, то есть шанс освободить его без жертв. Но в Наш мир ему вряд ли удастся попасть. Так пойдет?
– А у меня есть выбор? – криво усмехнулся я. Выбора, на мой взгляд, не было.
– Значит, сделка заключена. Теперь остались технические вопросы. Ваша задача – привезти статую в то место, где мне никто не помешает работать. Договориться с Протасовым придется вам самому: в этой стране я не располагаю связями, достаточными для того, чтобы состязаться с олигархом.
– Я уверен, что договорюсь с ним в самое ближайшее время, – уверенно заявил я. Хотя на самом деле совсем не испытывал подобной уверенности.
Теперь предстояло договориться с Протасовым. План действий у меня уже сложился, и я позвонил Протасову на его мобильный. Протасов ответил не сразу, и это меня несколько насторожило: не изменил ли переданный Протасову текст дело в худшую сторону?
– Герман Ильич! Здравствуйте, это Булгарин. Я готов продать вам статую через пару дней после того, как вы мне ее передадите. Дело в том, что я нашел специалиста, который сможет помочь моему другу, о котором я вам говорил.
– Как он поможет Гардину? – спросил Протасов.
– Э-э… я не вдавался в детали, – промямлил я. Странно, но я совсем не ожидал такого вопроса.
– Он собирается провести некий магический ритуал? – продолжал выпытывать Протасов.
– Вроде того.
– А этот ритуал не может привести к утрате или изменению магических свойств артефакта? – задал наконец Протасов вопрос, который поразил меня своей очевидностью. Действительно! Если вследствие ритуала Гардин перестанет быть Хранителем статуи, то кто станет ее Хранителем? А если никто, то по логике статуя должна утратить свои мистические свойства. Я не собирался использовать упомянутые свойства и потому не задавался подобным вопросом. А для Протасова это было главным. Я не знал правдивого ответа на вопрос и потому постарался соврать как можно убедительнее:
– Это специалист с большим опытом, потомственный маг. Он знает, что делает. Раз он гарантирует требуемый результат, то я полагаюсь на него.
– Я рискую больше! – возразил Протасов. – Если статуя утратит свои мистические свойства или изменит их, то вы, Мечислав, всего лишь не получите деньги. А вот я потеряю шанс начать жизнь с нужного мне момента.
– Ничем не могу помочь, – сухо ответил я. Это был тот самый момент, когда ненужная дискуссия может перечеркнуть все достигнутое.
– Хорошо! – принял решение Протасов. – Вы сегодня же получите статую. Но при одном условии: я должен лично присутствовать во время обряда по освобождению Гардина. Если подтвердятся мои сомнения, которые я вам изложил, сделка отменяется. Теперь о месте. Статуя находится на старой заброшенной даче, недалеко от станции Ундол. Вас вместе с вашим специалистом туда отвезут мои люди. Это нужно, чтобы никакие случайности не могли помешать ритуалу, а мои люди сумеют обеспечить надежную охрану. Ну что, договорились?
– Не знаю, захочет ли специалист работать под стволами ваших охранников, – выразил я опасение.
– Уговорите! Ведь вы отлично умеете уговаривать, вон даже Юлию Генриховну уговорили, – съязвил Протасов. – Итак, жду подтверждения от вас. Успехов!
* * *
Я связался с фон Рабенхорстом и изложил ему требования Протасова.
– Я согласен, – ответил фон Рабенхорст без колебаний. – Мы не можем вступить в борьбу со столь влиятельным человеком – следовательно, мы должны принять его условия и надеяться, что он честно осуществит сделку.
– Тут вот какой вопрос… – замялся я. – А после… э-э… ритуала мистические свойства статуи не изменятся?
– Изменятся с очень большой долей вероятности, – ответил фон Рабенхорст. – Хотя бы потому, что мы попытаемся вырвать у статуи ее Хранителя. Вообще, механизм действия статуи в отношении владельца вполне понятен: артефакт своей энергетикой создает параллельную реальность с определенной точки в прошлом. Одновременно с этим в Том мире создается клон, а в Этом мире прототип погибает со всеми вытекающими последствиями. Таким образом, мы имеем дело с типичным информационно-энергетическим обменом. Но когда человек становится Хранителем, помещая прах умершего внутрь статуи, то он исчезает из Этого мира физически. То есть в данном случае мы наблюдаем не информационно-энергетический обмен, а материальный. Куда он исчезает? Видимо, происходит трансформация на атомарном уровне, и тело Хранителя становится частью материала статуи, участвуя в процессах информационно-энергетического обмена между мирами. Отсюда очевидно, что освободить Хранителя от статуи гораздо больше шансов, пока он не принял участия в этих самых процессах. Даже один человек, прошедший при помощи артефакта в новый мир, может необратимым образом изменить характер взаимодействия Хранителя и статуи. Я не слишком наукообразно излагаю?
