полицейского участка.
Ничего, наверное, не получилось бы, если бы не рыжий курильщик.
– Зинаида! – радостно воскликнул он, моментально выстрелив окурком в покосившуюся синюю урну, обняв клетчатую и увлекая ее в темный дверной проем, все это почти одновременно. – Хорошо выглядишь.
Девочка, чью ладошку женщина так и не выпустила, плелась следом. Плюшевый заяц мотался туда-сюда.
Внутри было почти прохладно. Вытертый, местами поцарапанный линолеум чистотой не блистал, но и грязью отнюдь не зарос. У дальней стены возвышалась короткая стойка, из-за которой маячила чья-то темная макушка.
Из короткого коридорчика слева появился худой русоволосый парень в линялых джинсах и сизой, состоящей, казалось, из сплошных карманов, жилетке поверх серой камуфляжной футболки.
– Зинаида! – негромко воскликнул он с той же нарочито радостной интонацией, что и рыжий.
Коротко взглянув на Арину, он перехватил женщину, ловко отцепил ее руку от девочкиной ладошки и передал свою клетчатую добычу выскочившему из-за стойки дежурному, у которого форменными были не только штаны, но и рубашка. Крутанув коротко стриженой головой, тот повлек добычу куда-то вглубь участка. На спине рубашки подсыхающее потное пятно окружали белесые разводы.
Вернулся дежурный удивительно быстро, Арина и опомниться не успела.
– Лялька с ней, – сообщил он на вопросительный взгляд русоволосого. – Она сама позвонит, Рубен Леонтьевич.
– Вот и славно, – русоволосый присел на корточки перед девочкой, которая так и стояла столбом между дверью и стойкой дежурного. – Как тебя зовут, дитя?
– Ты полицейский? – прошептала та.
– Конечно.
Она помотала головой:
– Полицейские в форме.
– Смирнов, давай ты, – скомандовал парень, – юной леди для верификации форма требуется.
Тип в пропотевшей рубашке опять вылез из-за стойки, недовольно что-то пробурчал, но, вздохнув, тоже опустился перед девочкой на корточки. Правда, ни сказать, ни спросить ничего не успел.
Дверь участка громыхнула так, словно в нее ломилось стадо пьяных носорогов.
Правда, ворвавшаяся внутрь дама на носорога совсем не походила. И пьяной тоже не выглядела. Тетка как тетка, таких в любой очереди каждая вторая. Не толстуха стиля «беременный кит», но и не скелетоподобная худышка, не глянцевая красотка, но и не уродина. Нос, пожалуй, длинноват, и помада могла бы быть не столь яркой. но в целом – ничего выдающегося.
Кроме темперамента. И – голоса, одновременно и мощного, как пароходный гудок, и пронзительного, как модные среди футбольных фанатов вувузелы.
– Ах ты ж, дрянь такая! – вопила тетка, схватив девочку за руку и не обращая, кажется, внимания больше ни на кого. – Ты что творишь? Тебе что велено? Из школы – моментом домой! А ты?! Да если бы мне Анька не сказала! Видела, говорит, твою с какими-то двумя тетками! Туда, говорит, пошли. Да еще и в полицию угодила! Сейчас тебя тут живо на заметку возьмут, после не отмоешься! Или заарестуют, чтоб не бегала! Чего вылупились?! Я честная женщина! Не ворую, притонов не держу, пьяной по углам не валяюсь! И не лезьте! У меня тоже права есть! И ничего вы мне не сделаете!
И тот, кого назвали Рубеном Леонтьевичем, и недовольный Смирнов, и Арина глядели на нее в некотором остолбенении. Девочка же не только не выдергивала ладошку, наоборот – вцепилась второй рукой в яркий подол материнского сарафана, да еще и подшагнула, прижимаясь к громогласной.
– Пошли уже! – чуть тише рыкнула та и вдруг добавила совсем другим тоном. – Я тортик купила.
– С цукатами? – прошелестела девочка.
– С цукатами, доню, как ты любишь. И газировки этой проклятущей.
Девочка, все так же прижимаясь к матери, подняла наконец глаза. И – улыбнулась, обнажив косенькие зубки с надетой на них скобкой.
– Вы – мать? – выдавил отмерший наконец Смирнов.
– Ну?!
– Документ есть? – потребовал тот уже более уверенным тоном.
Из сарафанного кармана явился на свет смартфон, на экране которого замелькали кадры:
– Это мы на даче, а это первое сентября, а это в аквапарке, а тут Новый Год… Паспорта не ношу, если надо, пойдемте до меня, там покажу, Громовы мы, тут рядышком.
– Да не надо, – улыбнулся Рубен Леонтьевич. – И так видно. Идите.
– Вы уж извините, что я на вас наорала, – женщина улыбнулась почти робко, как будто и не она только что орала на весь белый свет. – Испугалась как не знаю кто, у меня ж, кроме Анжелички, никого. А везде только и пишут, и говорят, и показывают про педофилов. И еще этих… которые детишек на органы воруют… – произнесла она совсем шепотом, как будто ужасные похитители детей могли ее подслушать.
– Вот и думай тут, – вздохнул Рубен Леонтьевич, когда шумная Громова удалилась. – То ли девчонка так мечтает от такой мамаши сбежать, что готова к крокодилу в пасть прыгнуть, то ли…
Арина мотнула головой:
– Не мечтает. Вон как прижималась. Просто привыкла… я не знаю… слушаться. Взрослых надо слушаться. Кто командует – тот и прав.
– Пожалуй, – согласился он после короткого раздумья. – Вот и соображай, я говорю, не то в опеку на эту… мамашу настучать, не то так оставить. Опека-то – тоже не праздник, изымут ребенка – семь башмаков стопчешь, пока докажешь, что не верблюд. Хотя сообщил бы, ей-богу, если бы не тортик, – он засмеялся.
– У девочки скобки на зубах, – добавила Арина.
– Точно! То есть орать-то мамаша орет, но и заботится.
– И не похоже, чтоб рукоприкладством баловалась.
– Непохоже, – опять согласился он, на мгновение помрачнев, должно быть, вспомнив те семьи, где «баловались». – Разве что подзатыльник даст в сердцах или по заднице. А это, невзирая на новейшие веяния, вполне годные воспитательные приемы. Это на мой скромный взгляд.
– Мухи должны быть отдельно, котлеты отдельно, – подхватила Арина. – Но это ж надо вникать, чтоб разобраться, где действительно домашнее насилие, а где обычная семейная жизнь. Проще все сразу запретить. Как с табличкой «купаться запрещено».
– Точно так! – Рубен Леонтьевич даже засмеялся. – Дурак какой-нибудь спьяну в воду полезет, утопнет… Ну статистика, конечно, страдает. Поэтому давай мы на всякий случай вообще никого в воду не пустим, а если кто полезет – сам виноват, а мы ни при чем. И – пожалуйста: купаться запрещено. И взятки гладки.
– Протокол-то будем писать, Рубен Леонтьевич? – подал голос Смирнов.
– А какие варианты? – он вздохнул так сильно, что в одном из карманов жилетки что-то звякнуло, может, связка ключей, а может, и наручники. – Как ты Зинаиду без протокола передашь? Да ой, что ты, сам не знаешь, что ли? В первый раз как будто. Зафиксируй, как водится, попытку похищения. Неудачную. Спасибо… – он отвесил Арине что-то вроде поклона.
– Да уж, вовремя вы, дамочка рядом оказались. И ведь сообразили, и уболтали ее, класс! – Смирнов покрутил головой.
– Это
