я разыскала ее место работы и обитания. И стояла в подъезде общаги, поджидая ее.
К двери подошла невысокая миловидная женщина, коротко стриженная, черноволосая, определенно крашеная.
– Анна Чибисова? – уточнила я.
– Да, – настороженно откликнулась она. – А вы кто?
– Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив, – честно сказала я. – Хочу побеседовать с вами об Иване Соколовском.
– Нашли все-таки… – побелела девушка. – Ну что ж, заходите.
Удивительно. Я-то думала, будет сложнее… С другой стороны, и подобное вполне возможно. Девчонка много пережившая, конечно, но еще не окончательно циничная. А убийство – это серьезнейший стресс для преступника. Недаром же говорят, что убийц тянет на место преступления, они желают, чтобы их поймали, тем самым надеются облегчить муки совести.
Мы зашли в скромную комнатушку, устроились на диване, и Аня приступила к рассказу:
– Понимаете, Татьяна, я тогда поняла, что не нужна ему. Ну, когда он сказал это свое: «Дело не в тебе, так вышло…» Ну, пообжимались в кустах… А он, мне потом девчата рассказывали, как выпьет, совсем дурной становится. А тут – ребенок. И потом… проблемы всякие… Вот родителей моих не стало. Он же в Тарасов собрался поступать, а Ваня правда мальчишкой целеустремленным был. Он же мою маму видел и колечки мог заметить. Ну и, наверное, обчистил квартиру, пока я на работе была. Чтобы уехать. Чтобы в Тарасове устроиться. Не знаю, может, золото и не он украл – ничего не могу сказать. Может быть, просто обчистили квартиру – мало ли… Только я ж все следы возможные стерла, да и не до полиции тогда было. Только-только маму схоронила, а тут – папку… Ну, и решила, что он должен за все ответить. Если бы не этот выпускной, все было бы нормально.
– И что же вы сделали?
– Продала квартиру, – пожала плечами Аня, – и поехала в Тарасов. Сняла комнатушку – да вот, сами видите – устроилась на работу, тоже на мебельное. И стала искать его.
– Неужели искали несколько лет? – не поверила я.
– Так в Тарасове вузов сколько! – воскликнула Аня. – Где же я его найду так просто? Да и работать все-таки приходилось. А когда он фирму свою открыл – я рекламу увидела «Элитные напитки от «Соколовский и К°» – тут к нему не подобраться было. Он женился – жену его я видела. В доме его охрана – настоящие церберы. Да по заграницам стал мотаться. Я сначала-то ничего такого не планировала. Хотела просто поговорить, узнать, зачем он украл драгоценности, зачем… вообще зачем все это было. Наверное же, я ему нравилась, только потом проблемы пошли. Да и… он вон в Тарасов собирался, а я – у себя там осела.
– И как, поговорили?
– Поговорили, ох как поговорили! – грустно пробурчала Аня. – Это, считайте, было как раз, когда он только-только фирму свою раскрутил. Я к нему подошла: «Привет», – говорю. А он напрягся, даже испугался, как мне показалось. И буркнул: «Вы кто? Я вас не знаю. И не подходите ко мне больше». Ну, я и не подходила. Только обидно стало… Тогда, наверное, я и решилась – отомстить за маму, папу, за свою загубленную жизнь. И стала думать, как это осуществить.
План рождался медленно и в муках. Но все же появился. Анна решила, что коли Иван из-за алкоголя ей причинил столько боли – с помощью алкоголя его и казнить. Именно так девушка и выразилась. Изменила внешность – для девушек это особой сложности не представляет. Покрасила светло-русые волосы в черный, прибавив себе десяток лет, подстриглась, отрезала челку. И все – родная мать бы не узнала. И устроилась подрабатывать уборщицей в дом, где жил Иван Соколовский. А тут он жену спровадил – и Аня решила: пора!
– Ванька как-то шагал на работу, а ключи он всегда в карман пиджака или куртки клал, я заметила, – рассказывала девушка даже с облегчением, словно ей хотелось поделиться содеянным. – А тут – я, замотанная косынкой от пыли, в комбинезоне, с тряпкой и шваброй. Подножку ему подставила – будто случайно наткнулась, бросилась извиняться, тут ключи и вытащила. А дальше – дело техники. Сделала копии и подбросила к стойке консьержки. Никто ничего не заметил и не заподозрил. Зашла к нему в квартиру, дождалась, а как услышала громыхание ключей – налила хлороформа на тряпочку. Он зашел в комнату, а тут – я, из-за двери. Потерял сознание, и я влила в него стакан метилового спирта. Я же понимала, что силком его напоить не смогу – весовые категории разные. По голове бить – а вдруг убью? Или шишка останется? Я детективов много читала… А про хлороформ выяснила – эфиры, они вообще быстро разлагаются, их при вскрытии спустя некоторое время уже не обнаружат.
– Где вы взяли хлороформ? И метиловый спирт?
– Ну, я все же на мебельном производстве работаю, – вздохнула девушка. – Оттуда вынести можно все что угодно. Протерла места, где могли остаться мои отпечатки пальцев, закрыла за собой дверь и ушла. Недели через две уволилась.
– Вас полиция не расспрашивала? – удивилась я.
– Нет, Татьяна, не расспрашивал никто, – пожала она плечами. – Если бы кто попытался – я бы, наверное, сразу и призналась. Мне до сих пор жутко: как я вообще до такого додуматься смогла?! И страшно было, что все-таки поймут, что это убийство, и начнут искать виновника. Я уже потом подумала: надо было взять бутылку водки какой-нибудь, метилового спирта подмешать и оставить на столе ополовиненную.
Да уж… Девушка, конечно, многое пережила по вине Соколовского. Но… травить все же не стоило.
Судя по всему, Аня думала примерно так же. Сидит, рыдает.
– Что со мной теперь будет?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Моя задача была выяснить, кто виновен в смерти Ивана Соколовского. Я это сделала. А остальное – не в моей компетенции.
И я ушла. Если я правильно просчитала ситуацию, девчонка обратится в полицию. Она не сможет жить с таким грузом на совести. Но пусть она сама примет это решение. Или не примет.
И я не ошиблась.
– Танюха, вот скажи, за что ты так ненавидишь полицию? – спросил Киря по телефону на следующее утро. Разбудил, между прочим.
– Я – ненавижу? – сонно удивилась я. – Кирьянов, да с чего ты
