— Это он убийца? — спросила Аня.
— Скорее всего, а кто ж еще? Сразу было понятно, что это замачивание трупа в кислоте — дело рук не совсем нормального человека. Вот и объяснение! А кислота в баке идентична той, которую вылили на вашу родственницу и в которой растворили Кристину.
— Но зачем он это делал? — не унималась Анна.
— Он — псих! Я почем знаю? Они же действуют вопреки логике, — пожал плечами Симон.
Разговаривали они в большом кабинете для врачей в городской больнице, куда доставили Марата с кислотными ожогами кистей рук и Эрвина с огнестрельным ранением плеча. Анне тоже обработали порезы и сделали два укола в мягкое место, скорее всего от столбняка и бешенства. Теперь она сидела за чашечкой сладкого чая, который терпеть не могла, и вела светские беседы с полицейским.
— Зачем ему, я имею в виду Чарльза, валенки? — спросила Анна.
— Откуда я знаю, — беззаботно ответил Симон, уже греющийся в лучах славы и благодарности от начальства.
— Хорошо вот так списать все на психа, никаких объяснений не надо, — пробубнила Анна.
— Что тебе не нравится, русская? — возмутился Симон. — Ты видишь другую кандидатуру?
— Я чувствую, что преступления связаны между собой и что их задумал чей-то холодный, расчетливый ум, а не умственно отсталый человек, — ответила Анна. — Но кислота у Чарльза вполне могла быть…
— Конечно! У нас же у всех дома стоит по чану с кислотой, а во дворе еще пара цистерн! Это так обычно! — рассмеялся полицейский.
— Чарльз делал валенки, — напомнила Анна.
— И что?
— Кислота используется при их изготовлении, — ответила она.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю. — Она покачала головой. — Может быть, потому, что я — русская? — с гордостью сказала она. — Варят конус, свалянный из шерсти, в кипятке с серной кислотой, чтобы ушел жир из шерсти и специфический запах животного. Натурпродукт! — пояснила Анна.
Симон с неудовольствием покосился на нее.
— Надеюсь, у нас в управлении не найдется специалистов по валенкам.
— Ага, и бедного парня упекут в психушку до конца века.
— Этот бедный парень чуть не угробил тебя и твоих друзей. Он социально опасен, в клинике ему и место, — фыркнул полицейский.
— Только как бы не начались новые убийства, — задумалась Анна, которой что-то не нравилось в этом деле, но она никак не могла понять, что именно.
— А как у вас в России на это бы ответили? — поинтересовался Симон.
— Типун мне на язык, — охотно отозвалась Анна.
— Вот-вот.
Дверь в комнату врачей отворилась, и Анна с нескрываемым удовольствием увидела рыжие усы доктора Кларка вместе с их хозяином.
— Как чувствуем себя, дорогая? — Вокруг лучистых глаз доктора пролегли морщинки.
— Вашими молитвами, да и чай замечательный, — улыбнулась Анна.
— А у меня для вас есть хорошие новости и не очень, с чего начать?
— С хороших! — подал голос Симон, которого, собственно, никто и не спрашивал.
— Ваша родственница Клавдия сегодня пришла в себя, — ответил Кларк.
— О боже! — захлопала в ладоши Анна. — Я так надеялась! Любимая моя Клавдия Ивановна! Я могу ее видеть?
— Пару дней нет, она очень слаба, сами понимаете, человек только что с того света вернулся… Но теперь с уверенностью можно сказать, что она выкарабкается.
— А плохая новость? — спросил Симон.
— Эрвин Ламар…
— Что?! — выдохнула Анна.
— Нет, нет, не пугайтесь, жить он будет, просто потерял много крови и сейчас очень слаб. Боюсь, ему придется задержаться в больнице. — Доктор Кларк виновато сложил руки на груди.
— До свадьбы заживет? — спросила Анна.
— Что? — не понял доктор.
— Ох уж эти русские со своими присказками и поговорками, — пояснил Симон.
— Ясно, — засмеялся Кларк, — к свадьбе с Эрвином будет все хорошо.
— Вот и славно! — выдохнула Анна, которой стало казаться, что эти потрясения никогда не закончатся. — А где Ариадна? Ее горячо любимый внук в больнице, а бабушки нет, это как-то неестественно! Ей вообще сообщили?
Доктор Кларк зашевелил усами, а Симон отвел глаза.
— Что? — не поняла Анна.
— Она сейчас занята, у них в доме неприятности, — нехотя ответил Симон.
— Ну?! — вопросила Анна, требуя подробностей.
— Пока вы сражались с Чарльзом, в доме Ламаров произошел несчастный случай. Эта девушка, рыжая журналистка…
— Что с Остерией? — оторопела Анна.
— Она поскользнулась на лестнице и упала…
— Она покалечилась? — ужаснулась Аня.
— Остерия сломала шею и умерла, — ответил Кларк, решив помочь Симону, с трудом подбиравшему слова.
Анна закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
— Шутите?! Такая молодая…
— Тут не до шуток, — передернул плечами Симон. — Мы как раз оформляли несчастный случай, когда Эрвин сообщил, что вы попали в руки маньяка. Просто дурдом какой-то!
— Вот вам и новое убийство! — выдохнула Анна.
— Возвращаемся к началу, это типичный несчастный случай! — раздраженно сказал Симон.
— Типичный псих! Типичный несчастный случай! — передразнила Анна и тут же схватила его за рукав. — Нужен эксперимент!
— Чего? — отшатнулся Симон.
— Один лишь эксперимент, и я отстану от вас навсегда! — искренне ответила Анна.
Где-то тихо мерно тикали часы, капало лекарство из капельницы… Анна сидела у постели своей свекрови и держала ее за руку. Клавдия Ивановна спала под действием снотворного, а Анна что есть сил боролась со сном. Сегодня за ужином в доме Ламаров, где собралось множество беспокоящихся о здоровье Эрвина людей, она смело заявила, что ее свекровь приходит в себя и хочет сообщить что-то важное следствию. Симон Хас навестит ее завтра утром и снимет показания. Это был намек на то, что у убийцы есть всего лишь одна ночь, чтобы внести свои коррективы. Это и был эксперимент Анны. Она боялась и надеялась одновременно. Стрелки показывали час ночи, но ничего не происходило.
«Неужели я ошиблась? Просчиталась? И расчетливый убийца — этот сумасшедший Чарльз, а смерть Остерии — совпадение и действительно несчастный случай?» — думала Анна в больничной тишине рядом с мирно спящей Клавдией Ивановной. С одной стороны, в присутствии близкого человека у нее в душе разливалось умиротворение, но и тревога тоже давала о себе знать холодными руками, клацающими зубами и липким потом на спине. Ничего не нарушало больничной тишины, но чуткий слух Анны уловил едва различимое шевеление у двери палаты. Она вовремя нырнула под кровать и наблюдала, как к свекрови приближается женская тень.
«Я оказалась права», — с горечью подумала Анна, холодея от ужаса.
— Не двигаться! — рявкнул Симон, все это время прятавшийся за ширмой.
Анну его голос вывел из ступора, и она вылезла из-под кровати. Фактически ей не надо было поднимать глаза на вошедшую в палату женщину, чтобы узнать, кто это.
— Добрый вечер, вернее ночь, госпожа Ламар….
Ариадна стояла каменным изваянием посреди палаты, успев отскочить от постели Клавдии Ивановны. Лицо ее больше напоминало маску, мертвую, восковую маску, в руках она держала шприц, наполненный светло-желтой жидкостью.
— Что там? — спросил Симон, не верящий собственным глазам.
— Не думаю, что витамины, — ответила за Ариадну Анюта. — Что вам сделала моя свекровь? Зачем вы второй раз пытаетесь ее убить? — Анна завалила вопросами это безмолвное существо, мигом постаревшее и теперь выглядевшее на свой возраст.
— Кислоту вы брали у Чарльза? — спросил Симон.
Ни на один вопрос ответа не последовало. Анна сказала:
— Когда Клавдия Ивановна проснется, мы же все равно узнаем много интересного. Она сказала, что кого-то узнала, и я не сомневаюсь, что это были вы. Клавдия Ивановна могла быть здесь только подростком в годы войны, когда ее вместе с тысячами других людей угнали в концлагерь для труда на благо великой Германии. В этом все дело, Ариадна? Не все так чисто в вашей биографии? О многих вещах вы не хотели вспоминать. Журналистка вас шантажировала? — спросила Анна.
