Она ответила как можно тверже:
— Да, миссис Солт намеревалась оставить им банку в магазине. Завтра она должна была прийти к брату на чай. Банка была полностью упакована.
Фрэнк поглядел на нее с легкой лукавой улыбкой.
— Да вы настоящий кладезь информации! Но кое-что новое я вам все-таки могу рассказать и думаю, вам будет интересно. Я говорил, что Дональд следил за мисс Джонс. Вам пришлось как следует потрудиться, чтобы заставить шефа на это согласиться.
Мисс Силвер кашлянула.
— Я видела в этом первостепенную необходимость.
— Думаю, вы не ошибались. В субботу вечером она отправилась вместе с Сирилом в Эвендон. Деревня гудела, как потревоженный улей, обсуждая известие об их браке. Дональд засел в «Утке» и услышал все местные сплетни. В целом общественное мнение склонялось к тому, что Сирил свалял дурака. В воскресенье утром Дональд болтался поблизости и наблюдал, кстати, прибытие четы Эверзли, — не зная, разумеется, кто они такие. Потом увидел, как подъехала еще одна молодая пара. Уильям говорит, это дочь Сирила с мужем, но Дональд, конечно, их тоже не мог знать. А затем в конвульсиях вылетает миссис Сирил Эверзли в своем новеньком автомобиле, и Дональд хватает мотоцикл и едет за ней до самой квартиры. Там-то он и обнаружил, что живет она под именем миссис Вудс. Ну, Дональд звонит и рапортует. Эванс около четырех отправляется его сменить. Леди пока не появляется, но похоже, что она собирается снова выйти — ее машина все еще стоит рядом с домом. Около шести она выходит и куда-то едет. Эванс следует за ней. На Модерн-роуд, прямо за углом от Селби-стрит, она останавливается. Навстречу выходит женщина со свертком и садится в машину. Эванс слышит ее слова: «Я ее достала». Они уезжают вместе, и Эванс следует за ними до задворок Расселас-Мьюз. Только он, конечно, не задумывается о том, что это Мьюз, потому что его приставили следить за миссис Сирил Эверзли.
— И что же, Фрэнк?
— Эванс удивлен: они просто сидят в машине. Место это темное, практически неосвещенное. Он не может рассмотреть, что они делают. Под видом прохожего он приближается к автомобилю и видит, что они, похоже, раскрывают сверток. Но это вроде бы не его дело. Вскоре пассажирка вылезает и идет со своим свертком за угол, а миссис Эверзли отправляется домой. Припарковав машину, она больше уже не показывается. Грей сменяет Эванса на посту в полночь. Ничего не происходит. Эванс возвращается утром. Миссис Эверзли не показывается. Дональд снова заступает на дежурство в четыре. Я попросил их связаться с ним и по телефону доложить мне о полученных им результатах.
Пока Фрэнк говорил, Уильям Эверзли поднялся по лестнице. Раздался телефонный звонок. Уильям зашел в гостиную. Фрэнк и мисс Силвер спустились на первый этаж, к телефону.
Тело Эмили Солт из холла исчезло. Констебль в форме вышел из гостиной со словами:
— Это вас, сержант.
Фрэнк пересек комнату и взял трубку. Мисс Силвер, стоя за дверью, слышала в трубке сдержанные перепады низкого мужского голоса. По ее мнению, голос принадлежал старшему инспектору Лэму — это обстоятельство в высшей степени возбудило ее интерес.
— Да сэр, — говорил Фрэнк. — Почти нет сомнений, что это был цианид. — Пауза. И снова его голос: — Нет, с ними все в порядке. Они чудом спаслись — им прислали банку отравленного джема. Холт забрал его на анализ… Да, они здесь. Едва уцелели. — И наконец, после длительного молчания: — Что ж, это, пожалуй, довершит дело!.. Хорошо, сэр, мы здесь уже заканчиваем. — Фрэнк повесил трубку и обернулся.
Мисс Силвер успела закрыть дверь.
— Итак, Фрэнк?
— Это был шеф.
— Я так и поняла.
— Вы слышали, что он сказал?
Взгляд ее был полон упрека.
— Не имела ни малейшего намерения.
— Но вы не будете возражать, если я вам передам наш разговор?
— Мне было бы крайне интересно.
— Отлично. По-моему, мы ее окончательно поймали. Дональд говорит, она вышла из дому сразу после пяти, села в машину — она держит ее в гараже прямо за домом, — и отправилась на то же место, что и раньше, на Модерн-роуд. Ее встретила та же женщина. Эванс не мог разглядеть лица, но описание подходит Эмили Солт — высокая, худая, бесформенное пальто, низко надвинутая фетровая шляпа. Женщина села в машину. Он услышал ее слова: «Я не могу задерживаться. Эбби не знает, что я вышла». Миссис Сирил Эверзли что-то сказала, но Эванс не расслышал. Минут пять они сидели в машине с закрытой дверцей и разговаривали. Потом Эмили Солт вышла и, придерживая дверцу, сказала: «Ты так добра, Мэй. Я люблю шоколад». Миссис Сирил перегнулась с водительского места и ответила ей, и на этот раз Эванс расслышал. То, что она сказала, — просто убийственно: «Только не ешь ее на улице, ладно?» «Нет-нет, — ответила Эмили, — я положу ее в сумку. До дома не буду есть». И потом: «Я ведь скоро тебя увижу, правда?» А миссис Сирил ответила: «О, конечно». И все. Эмили Солт зашла за угол и вернулась в дом, где съела шоколад и умерла. А миссис Эверзли отправилась домой в твердой уверенности, что скинула с плеч все заботы. Конечно, все очень огорчатся, узнав, что Уильям Эверзли отравился джемом, присланным ему миссис Солт, а Эмили покончила с собой с помощью того же яда, но всем ведь известно, что Эмили — сумасшедшая, и у нее был зуб на Уильяма, потому что мистер Таттлкомб составил завещание в его пользу и таким образом обошел Абигейль, а косвенно — саму Эмили. Миссис Сирил, очевидно, была уверена, что никому не придет в голову связать ее с Эмили или с преступлением. И если бы вы практически шантажом не вынудили шефа приставить к ней слежку, то она оказалась бы права.
Мисс Силвер была совершенно потрясена:
— Шантажом! Мой дорогой Фрэнк, что за ужасное выражение!
В его глазах мелькнула насмешка.
— Достопочтенная наставница… — пробормотал он и снова стал серьезным. — Шеф теперь собирается послать Дональда арестовать ее.
Фрэнк ничуть не ошибался насчет Мэвис Джонс: она в самом деле была крайне довольна собой. Одна трудность следовала за другой — можно даже сказать, поражение за поражением, — но они не лишили ее храбрости. Поначалу она потерпела крах, но теперь ожидала подтверждения своего триумфа. Обдумывая свой план вновь и вновь, Мэвис не могла найти в нем ни одного слабого места. Существовала лишь слабая возможность, что от джема умрет Кэтрин, а Уильям останется жив. Такой вариант развития событий был, и Мэвис это осознавала, но все же это представлялось маловероятным. Кэтрин, скорее всего, будет заваривать и наливать чай, ухаживать за Уильямом. Он почти наверняка начнет есть джем раньше нее. У него всегда был прекрасный аппетит. В семье ходили шуточки насчет его любви к варенью. Мэвис ощутила приятную уверенность, что он поспешит отведать яблочного джема Абигейль Солт. В ту минуту, когда Эмили упомянула о нем, очередной раз жалуясь, она поняла: это именно то, что нужно для ее целей. Она одним выстрелом убьет двух зайцев — избавится и от Уильяма, и от Эмили. Уильям должен умереть. Сирил и Бретт могут сколько угодно думать, будто им удастся на скорую руку с ним договориться. Вспомнить хотя бы Бретта с его «Все мы должны броситься ему на шею и заколоть тельца для встречи блудного сына»! Так он сказал, когда Мэвис позвонила ему в офис сегодня утром. Да они просто идиоты, а в этом случае — еще и трусливые идиоты! Они же так и будут всегда у него под каблуком, никогда и пикнуть не посмеют. Но даже смирившись с этим, Мэвис не избавится от грозящей ей опасности. Уильям — это не Сирил и не Бретт, ему мозги не запудришь. Он очень дотошный и так же хорошо управляется с цифрами, как она сама. Когда дело дойдет до бухгалтерии, ему не понадобится много времени, чтобы понять, чем она занималась последние семь лет. А когда он поймет, не стоит надеяться, что он проявит особое милосердие или что Бретт или Сирил хоть пальцем пошевелят, чтобы ее спасти. Их собственное положение было не слишком надежно, и, если говорить откровенно, она их много лет обкрадывала.
Нет, Уильям должен умереть. И тем же способом, каким она это осуществит, нужно избавиться и от Эмили. Самое время. Названивает ей каждую секунду, когда Абигейль нет дома, выливает на нее потоки своей бешеной зло бы на мужчин, на Уильяма — слава богу, она знала его только в качестве Уильяма Смита, — на Абеля Таттлкомба с его завещанием. Как все это ей осточертело! Эмили тоже может стать опасной, если совсем потеряет голову и проговорится Абигейль. Пока этого не случилось. Эмили была скрытной — ей нравилось думать, что никто не знает о ее «Мэй». Боже, как же ненавидела она это имя, эту идиотскую, заискивающую манеру поведения, этот жалобный, ноющий голос в телефонной трубке! Как она ненавидела Эмили Солт!
К этому моменту, если повезет, Мэвис должна быть уже свободна от нее и от Уильяма тоже, при этом ни капельки не рискуя. Она никогда не пускала Эмили в квартиру. В ее старое жилище она приходила, тогда, семь лет назад, когда у Мэвис был роман с Бреттом. Но больше — никогда. Когда была необходимость, они встречались в каком-нибудь отдаленном кафе, но она свела количество этих встреч к минимуму. Дело будет выглядеть абсолютно достоверно: сумасшедшая женщина отравила Уильяма Эверзли и покончила с собой. Единственной, кого можно будет обвинить в случившемся, будет Абигейль Солт, которой много лет назад следовало отдать Эмили в приют. Наконец это прекратится и все наладится. Уильям мертв, Эмили мертва, а чертова гордость Солтов облита грязью. Они выгнали ее мать, им было все равно, выживет ли ребенок. А кто в итоге вышел победителем?
