— В тридцать седьмом или тридцать восьмом, — ответил Уильям. — Она прекрасно выполняла свои обязанности.
— О да — умная женщина, умелый работник, она до такой степени полагалась на собственные ум и навыки, что позволила этим качествам поработить ее. Не знаю, мистер Эверзли, успели ли вы уже тщательно изучить бухгалтерские книги вашей фирмы, но настоятельно советую вам это сделать. Я могу объяснить ее последние поступки лишь тем, что, узнав о вашем возвращении домой и на фирму, она испугалась официального разбирательства и ареста.
— Полагаю, вы правы, — согласился Уильям.
Мисс Силвер кашлянула и продолжила:
— Целью ее брака с мистером Сирилом Эверзли было, конечно, обеспечение себе некоторой защиты. Но этого было недостаточно. Она, разумеется, понимала, что ее финансовые нарушения слишком серьезны, чтобы оставить их безнаказанными. Теперь мы переходим к трагической гибели мистера Дэвиса. Полагаю, мы должны заключить, мистер Эверзли, что, получив ваше напечатанное на машинке письмо, Мэвис Джонс испытала настоящий шок. Вы собственным почерком подписали его «Уильям Смит». Она слишком часто видела первую часть этой подписи, чтобы теперь не узнать ее и не прийти в ужас. Но в ее распоряжении было единственное слово и она не могла быть полностью уверена. И она назначает вам встречу на час, когда в офисе не будет ни одного из партнеров и персонал уже разойдется по домам.
Уильям сказал:
— Одна девушка вспомнила, что Мэвис пораньше услала Дэвиса с работы. Между прочим, она сама испортила свой замысел. Она торопила Дэвиса, он забыл что-то и вернулся за этим. Ведь так он тебе сказал, Кэтрин?
— Да, — ответила она.
— Вот тогда-то он и налетел на меня. Конечно, я знать не знал, кто это такой. Бедный старик, совершенно ошеломленный, пошел — и позвонил Кэтрин. Она не помнит, попросила ли его ничего не рассказывать. На следующий день она написала ему письмо. Но он так его и не получил.
Мисс Силвер подобрала свое вязание. Две синие детские курточки уже были полностью готовы и упакованы для отправки. Теперь на спицах появилось начало кардигана для матери, племянницы мисс Силвер по имени Этель Бэркетт, — около полудюйма яркой вишневой шерсти, очень теплой, очень радостной, очень уютной. Быстро, без всякого усилия, двигая спицами, мисс Силвер окинула шерсть любовным взглядом и вернулась к своим рассуждениям:
— Будь мистер Дэвис чуть посдержаннее, он, без сомнения, по сию пору был бы жив. Полагаю, на следующий день он отыскал мисс Джонс и выложил ей все о своей встрече накануне. Возможно, она попыталась убедить его, что он был обманут случайным сходством — может быть, даже привела в пример собственный случай. Но Узнав, что у клерка есть адрес ее недавнего посетителя, она посчитала опасность слишком большой. Вспомните свидетельство мистера Йейтса, который оказался соседом несчастного мистера Дэвиса в больнице. В официальном отчете сообщается, что он скончался, не произнеся ни слова. Это, конечно, означает только, что медсестры ничего не слышали. Мистер Йейтс, однако, слышал целых три вещи: имя, которое он принял за «Джоан» или «Джонс», и два разрозненных предложения — «Она мне не поверила» и «Она меня толкнула». Думаю, можно не сомневаться, что Мэвис Джонс последовала за старым клерком по пути из офиса, и в конце концов ей представилась возможность выполнить задуманное. Мистер Дэвис упал под машину и получил смертельную травму. В тот же вечер с мистером Таттлкомбом произошло такое же несчастье. В этом случае у нас нет прямых свидетельств. Здесь можно только взвешивать вероятности и выводить гипотезы. Я думаю, Мэвис Джонс тем вечером отправилась на Эллери-стрит, просто чтобы оценить местность. Вряд ли у нее сложился определенный план. Это тоже возможно, но мне не представляется слишком убедительным. Время приближалось к половине одиннадцатого, и у нее не было никаких фактов, указывающих на то, что Уильям Смит живет в том же доме. Но ее извращенному воображению представилось, будто удача ей улыбнулась. Дверь открылась, и некий мужчина пересек тротуар. Будучи освещенным только сзади он должен был казаться лишь темным силуэтом. Ростом и комплекцией этот мужчина напоминал Уильяма Смита. Важно помнить, что хоть Мэвис Джонс и отлично знала имя брата Абигейль Солт, она никогда его не видела. Теперь же перед ней была сильная, стройная фигура, а в лучах света, бьющего из-за спины, виднелись густые волосы светлого оттенка. У мистера Таттлкомба волосы седые, а у мистера Эверзли — белесые. Думаю, вечером, при таком освещении, они действительно будут выглядеть похоже. Мистер Таттлкомб всегда утверждал, что его нарочно «сбили» под машину. Я считаю, что Мэвис Джонс толкнула его так же, как толкнула мистера Дэвиса.
— Какое страшное хладнокровие чувствуется в этом! — воскликнула Кэтрин.
Мисс Силвер продолжала с большим проворством двигать спицами.
— Фраза о том, что одно преступление влечет за собой другое, уже стала общепринятой. «Жажда наживы в сердце Каина», по удачному выражению лорда Теннисона. И, если позволите, я приведу цитату современного автора: «Сделав первый шаг, сделаешь и последний».
Трое молодых людей онемели, услышав, что Киплинг — современный автор. Но мисс Силвер, ничего не подозревая, спокойно продолжала:
— Нам не известно, когда именно Мэвис Джонс обнаружила свою ошибку. Она, вероятно, решила, что слишком опасно немедленно повторять попытку. К тому же она, похоже, не знала, что миссис Уильям Эверзли заняла должность в «Игрушечном базаре».
Кэтрин слегка улыбнулась:
— Я сказала родным, что уезжаю и устраиваюсь на работу, и никому не оставила адреса. Но… — Она заколебалась. — Они все равно выяснили, где я. Бретт, по крайней мере. Не знаю, каким образом.
Спицы мисс Силвер позвякивали.
— Полагаю, мистер Бретт Эверзли позвонил вам поздно вечером в пятницу, в день перед вашей свадьбой с мистером Уильямом Смитом. — Это имя она проговорила с улыбкой.
— Да, — произнесла Кэтрин.
— Насколько я знаю, в тот день вы пили чай на Селби-стрит в обществе миссис Солт и мистера Таттлкомба. К тому времени ваш адрес был известен им, а следовательно, и Эмили Солт.
— Думаю, так и было.
Уильям сказал:
— Мистер Таттлкомб узнал адрес за день-два до этого. Мисс Коул записала его, когда мы нанимали Кэтрин на работу. Она отправилась к мистеру Таттлкомбу пожаловаться, что по вечерам я езжу к Кэтрин в гости. Это, конечно, ее не касалось, но, видимо, миссис Бастабл что-то ей рассказала, и мисс Коул переполошилась — это очень на нее похоже. В любом случае, миссис Солт пришла на свадьбу, так что к тому времени адрес уже ни для кого не был тайной.
Полотно вишневой шерсти на спицах мисс Силвер удлинилось.
— Совершенно верно. Думаю, можно не сомневаться, что Эмили Солт позвонила Мэвис Джонс, а та немедленно передала информацию Бретту Эверзли. Не знаю, питала ли она к нему злобу, и надеялась ли, что его любовные признания помогут решить проблемы фирмы…
— Возможно, всего понемногу, — перебил ее Уильям. — Бретт когда-то ухаживал за ней. Но вы знаете, он не участвовал в ее играх. Он не позволил бы так себя использовать, знай он, что я жив. Я хочу, чтобы все отчетливо это поняли. Оба моих кузена с радостью меня приветствовали, хотя это поставило их в крайне неудобное финансовое положение. Все, что делала Мэвис Джонс, она делала по собственному почину.
Мисс Силвер склонила голову:
— Из рассказанного мне миссис Солт ясно, что мисс Джонс не теряла времени даром. Уже в декабре она успела восстановить тесную дружбу с Эмили. Таким образом, она могла узнать, когда мистер Таттлкомб приехал на Селби-стрит на период выздоровления, и также имела возможность получать любую информацию насчет Уильяма Смита. Ей совсем не трудно было возбудить такую злобу в несчастной неуравновешенной Эмили по поводу завещания мистера Таттлкомба, что она стала способна совершить два покушения на жизнь мистера Эверзли.
— Так это все-таки Эмили, — сказал Уильям. — Я все время так думал. Знаете, после первого покушения я подобрал на тротуаре листок бумаги. Это была записка от миссис Солт мистеру Таттлкомбу, и я все не мог понять, как она там очутилась.
Мисс Силвер сдержанно кашлянула:
— Эмили надела дождевик мистера Таттлкомба и воспользовалась кочергой. Миссис Солт потом обнаружила, что плащ весь промок, а кочерга заржавела. Вам лишь чудом удалось спастись — и тогда, и в тот раз, когда Эмили попыталась столкнуть вас под автобус. Следующее покушение — когда колесо вашей машину оказалось расшатанным, — я полагаю, дело рук мисс Джонс. Она несколько лет водила машину. Выражение «я полагаю» я употребляю намеренно, потому что насчет этого покушения имеется лишь опровергающее доказательство. Его не могла совершить Эмили Солт, потому что в это время лежала в постели с тяжелым приступом гриппа. Одна из трудностей этого дела состояла в том, что в нем просматривались два независимых мотива и два подозреваемых. У Эмили Солт не было какой-либо основательной причины для нападения на мистера Дэвиса и она имела вполне убедительное алиби на то время, когда произошло несчастье с мистером Таттлкомбом, — заседание церковного комитета. В случае с автомобилем у нее тоже было алиби. С другой стороны, не представлялось возможным заподозрить и мисс Джонс в двух покушениях на мистера Эверзли, так как два его визита на Селби-стрит специально не планировались, и она не могла знать о них заранее. В то же время я была совершенно уверена, что между двумя последовательностями покушений существует некая связь. И я отправилась к миссис Солт, чтобы ее обнаружить. — Мисс Силвер, улыбаясь, повернулась к Фрэнку: — Прекрасная работа детективов Дональда и Эванса помогла окончательно все прояснить. Я полагаю, учитывая их показания, можно не сомневаться, что Мэвис Джонс в воскресенье вечером позвонила Эмили Солт. Она знала, что это совершенно безопасно, потому что миссис Солт никогда не пропускает вечернюю службу. Она велела Эмили встретить ее сразу за углом, на Модерн-роуд, — избегая, таким образом, вероятности, что ее машину увидят на Селби-стрит. В этом разговоре или в одном из предыдущих Эмили упомянула о банке яблочного джема. Должно быть, ее злило, что это особое лакомство собираются отдать, да еще и людям, к которым она испытывала особенно яростную ревность. Точно можно утверждать лишь одно: мисс Джонс велела Эмили принести банку, и она это выполнила. Детектив Эванс видел, как женщины разворачивали некий сверток, сидя в машине на задворках Расселас-Мьюз. Мэвис Джонс, я уверена, избегала дотрагиваться до банки, но руководила всей процедурой, а также добавила в джем цианид. Как вы, вероятно, слышали, анализ показал, что весь яд находился на поверхности и поэтому попал в блюдце, поставленное миссис Эверзли на чайный столик. Откуда Мэвис Джонс добыла цианид, нам неизвестно.
