Ознакомительная версия.
– Что вы имеете в виду, Макар Андреевич? – наконец осведомилась она. – Надеюсь, это шутка?
Илюшин отодвинул чашку с недопитым кофе и откинулся на спинку кресла.
– Знаете, что удивительно, Эльвира Леоновна? – заметил он вместо ответа на ее вопрос. – Удивительно то, насколько близко к сердцу вы воспринимаете слово «призрак» или, скажем, «привидение». Казалось бы – что я такого сейчас сказал? Однако вы встрепенулись, как будто по вашему дому и в самом деле расхаживает призрак, а вы стараетесь это скрыть.
Шестакова даже не попыталась улыбнуться в ответ.
– Я не люблю шутки такого рода, – отрезала она.
Эля испуганно смотрела то на Илюшина, то на мать, прикусив нижнюю губу.
– Неудивительно, что вы их не любите, – хладнокровно отозвался Макар. – Потому что с вами слишком часто шутили подобным образом. Точнее сказать, не с вами, а с теми, кто пытался поселиться в вашей замечательной гостинице.
– О чем вы говорите?!
– Думаю, вам лучше задать этот вопрос Леониду Сергеевичу. Или, может быть, Ларисе Сергеевне?
Голос Макара утратил обманчивую мягкость, стал жестким и тихим, но очень отчетливым. Взгляд его остановился на Ларисе, которая попыталась изобразить на лице непонимание, но не выдержала и отвела глаза.
– Макар Андреевич сегодня определенно не выспался, – пояснил Леонид, скривив губы. – Я предлагаю закончить этот бессмысленный разговор.
Он встал, резким движением швырнув салфетку на стол.
– А вы мне и не нужны для продолжения разговора. – Бесстрастность Макара была такой же обманчивой, как и мягкость, – в действительности он разозлился. – Не думаю, что вы сможете добавить что-то новое к тому, что я выяснил. Впрочем, нет – пожалуй, все-таки можете. Поведайте мне, господин Шестаков: как шевелилась штора?
– Что? – хором спросили двое – Эльвира и Эля. Эдик промолчал, и Макар мысленно кивнул самому себе: его подозрение подтвердилось.
– Я говорю, – обратился он к Эльвире Леоновне, – что в длинном списке фокусов, использованных вашими детьми, мне непонятна техническая сторона одного-двух. Я буду признателен, если кто-нибудь удовлетворит мое любопытство. Может быть, вы, Эдуард? Нет, не хотите? Тогда вы, Лариса? Тоже молчите? Леонид, вы, кажется, собирались уходить…
Леонид медленно сел, не сводя взгляда с Илюшина.
– Дорогие мои, что здесь происходит? – Шестакова недоуменно оглядела своих детей. – О каких фокусах говорит Макар Андреевич? Я требую ответа!
– Ты всегда только требуешь! – неожиданно визгливым голосом выпалила Лариса.
– Ларка!
– Отстань, Леня! Мне это надоело! Ты же видишь, он, – последовал кивок в сторону Макара, – не успокоится, пока все не выложит. Ищейка!
– Лариса, как ты смеешь?! – задохнулась от возмущения Шестакова.
– А вот и смею! «С этим домом у меня связаны счастливые воспоминания», – передразнила она голосом матери. – А о нас ты подумала? Ты когда-нибудь думала о ком-нибудь, кроме себя? Нет, ты вцепилась в эту развалюху, – Лариса широким жестом обвела комнату, – и не хотела слушать ни меня, ни Эдьку, ни Леню. А ведь мы говорили тебе!.. Мы просили тебя: давай продадим дом и поселимся по отдельности, чтобы каждый из нас мог строить свою жизнь. Но для тебя это не имело никакого значения! Плевать, что Эдик и Леня не могут привести к себе девушек, потому что стесняются тебя. Плевать, что я не могу выйти замуж, потому что даже полному ничтожеству в штанах требуется, чтобы у его избранницы была квартира! Имеет значение только то, что тебе, мама, комфортно!
– Лариса! – Эдуард попытался остановить сестру, но она уже замолчала сама, бессильно махнув рукой. – Мама, мы хотели сделать как лучше для всех. Может быть, наши методы покажутся тебе не совсем правильными… честными… но, поверь, мы заботились и о тебе тоже.
– Мы в первую очередь заботились именно о тебе! – добавил Леонид, метнув уничижительный взгляд на сестру. – Не слушай Ларку, она тебе и не то со злости наговорит.
– Я… – ошеломленно начала Эльвира Леоновна, – я не понимаю… Макар Андреевич, объясните хотя бы вы!
– Все очень просто. – Макар встал, прошел мимо застывшей, словно изваяние, Эли и достал из холодильника сливки. – Ваши дети, Эльвира Леоновна, решили вынудить вас продать дом. Уговоры на вас не действовали, а ведь появился даже покупатель – щедрый и готовый ждать! И тогда они придумали план, который учитывал все: историю вашего дома, в которой была покончившая с собой восемнадцать лет назад женщина, готовность людей воспринимать сверхъестественное в незнакомом месте – тем более таком, как старое жилище, а также технические способности вашего старшего сына.
Он вернулся в кресло и разбавил сливками кофе. Пять пар глаз, не отрываясь, следили за тем, как тонкая молочная струя льется в чашку, будто Макар совершал священнодействие.
– И что же? – с отчаянием спросила Шестакова, когда Илюшин отставил сливочник в сторону. – Что вы хотите этим сказать?
– Уверен, Эльвира Леоновна, что когда кто-то из постояльцев первый раз объявил вам, что слышал ночью привидение, вы просто посмеялись. Однако этот человек быстро съехал – через день или через два, – и вы слегка удивились. Когда то же самое сказал вам второй, вы удивились чуть больше, но недолго держали эту ерунду в голове. Но затем стало происходить что-то необъяснимое: постояльцы съезжали, через несколько месяцев у вас селилось куда меньше клиентов, а разговоры о том, что в доме есть привидение, которое мешает людям, стали выводить вас из себя. Ведь вы-то – человек разумный, не верящий в детские сказки. Вам и в голову не пришло, что против вас объединились дети, развлекающиеся почти невинной игрой – имитацией призрака. Однако ради сохранения своего дела вы пошли на серьезный шаг и заменили старые двери во всех комнатах – надеялись, наверное, что звукоизоляция окажется действенной мерой против непонятных звуков. Наверное, в конце концов у вас начали сдавать нервы, и вы на полном серьезе стали размышлять о том, что в дом вернулся дух вашей покойной сестры. Этим, полагаю, и объясняется ваша нервозность, ваша чрезмерно резкая реакция на любое упоминание о призраке.
Откинувшись на спинку стула, Шестакова слушала его с широко раскрытыми от изумления глазами.
– Я… да, вы правы. – Она приложила руку ко лбу, словно у нее заболела голова. – Так все и было. Все постояльцы повторяли одно и то же, и я больше была не в силах слышать это! Так, значит… – Эльвира Леоновна обвела взглядом своих детей, и все, кроме Эли, отвели взгляд, – значит, все придумали вы??? Вы трое? Боже мой, зачем?!
– Затем, – объяснил Илюшин, сочувственно глядя на женщину, – что они хотели лишить вас единственного источника дохода. Ваши вспышки пошли только на пользу их совместному плану. Потому что для них самым главным было не выжить постояльцев, пугая их призраками, – конечно, нет! Самым главным было убедить вас, что в доме появилось что-то аномальное. Одним выстрелом убивались два зайца: вы срывались на клиентах, и те покидали ваш дом, и в то же время вы сами стали чего-то бояться.
– Я не знала…. не знала, что и думать! Старалась уговорить себя, что все звуки людям только мерещатся…
– Мама, мы не хотели тебя пугать, – со страданием в голосе проговорил Эдуард.
– Конечно, нет! – подтвердил Илюшин. – Вы старались испугать постояльцев, потому что мама очень быстро раскусила бы все ваши трюки – ведь она прожила в этом доме столько лет! Вы спрятали магнитофон под лестничной ступенькой и записали громкий скрип ступенек – эффектно получилось, признаю! Уверен, что еще один такой же можно обнаружить, если поискать в угловой комнате на втором этаже – кстати, чей голос вы использовали для создания образа рыдающего призрака? Полагаю, Лариса, что ваш.
Девушка скорчилась в своем кресле, сцепив руки и рассматривая скатерть.
– Не забудем про самый интригующий номер – выход «Дамы в белом»!
– Бог мой, а это что?! – поразилась Шестакова.
– Это, уважаемая Эльвира Леоновна, довольно зрелищно: на чердак входит женщина в белом платье и исчезает бесследно. В роли Дамы выступал Леонид, а сигнал ему на выход, думаю, подавала Лариса. На вашем чердаке полно места, куда можно спрятаться. Что у нас еще осталось? Гаснущие светильники – ерунда, проделка для школьников… Качающаяся штора – тоже… Ах да! Вздохи в комнате! Поначалу я решил, что для них имеется объяснение, не относящееся к «призраку», но сейчас полагаю, что все-таки и этот спецэффект – дело ваших способных рук, Леонид. Рядом с моей комнатой снаружи находится бутафорский балкончик – точнее, я прежде думал, что он бутафорский. На самом же деле вылезти на него – полпустяка. С балкончика до моих окон – в буквальном смысле рукой подать, и при желании с него можно наблюдать за тем, что происходит внутри. Единственный предмет, который я не обследовал в своей комнате, – это люстра. Что у вас там, Леонид? Дистанционно управляемый динамик? Звук был очень качественный – мне и в самом деле показалось, что рядом со мной кто-то стоит.
Ознакомительная версия.
