Она ни на секунду не обольщалась по поводу собственной женской привлекательности. Весь город забит молоденькими, яркими искательницами приключений. Полина же выглядела как мать-одиночка, содержавшая дюжину ребятишек непосильным трудом. А если за «журналистом» Вилли тянется московский след?
— Добрый день, — поздоровалась Полина и достала блокнот, чтобы записать заказ. Она аккуратно помечала номер столика и необходимые блюда.
— Я пришел из-за тебя. — Он перешел на ты, словно они были очень близки, потом поссорились и теперь искали примирения. — Покорми чем-нибудь не слишком жирным. Сегодня я свойский американец. Предпочитаю отсутствие церемоний и дружеский тон.
— Не возражаю. — Полина подняла карандаш. — Может быть, берлинский рулет? Это кусочек бекона, в который завернута нежная свиная корейка, начиненная черносливом. Гарнир на выбор: горошек, картофельное пюре в шкварках и целая соусница мясной подливы.
— Звучит сногсшибательно. Я предпочел бы обыкновенный стейк… Отлично. Пойдет с горошком. Завтра суббота и я хочу показать тебе окрестности, — продолжил он без всякого перехода.
— Не уверена, что буду свободна.
— Перестань. Ты прекрасно сообразила, что я не грабитель, не садист и тем более не насильник. Мне нравятся молчаливые девушки, не задирающие подол. И, к тому же, загадочные.
— Это комплимент?
— Больше. Экспресс-анализ классного профессионала. — Он поднял к ней насмешливое лицо и еле заметно подмигнул хитрым глазом.
Размышляя о предстоящем свидании, Полина так и не решила, почему согласилась на предложение Вилли. Скорее всего потому, что он пригласил её неспроста и глупо упускать возможность что-либо выяснить о целях заинтересованного в контактах человека.
— Я уеду завтра утром на целый день, — объявила она Еве.
Та всплеснула руками:
— Поздравляю! Кто он?
— Пока не поняла. Похож на полицейского, но выглядит вполне прилично. Не ковыряет пальцем в зубах и пользуется бумажными носовыми платками.
— Знаю! Седоватый, импозантный? Я на него тоже глаз положила. Сказал, что журналист, и все про нашу жизнь выпытывал… — Ева пожала пухлыми плечами. — А что скрывать? Болтать, конечно, не стоит, но одеться надо поприличнее. Завтра будет жарко. У тебя есть купальник?
— Купальник?!
— А как же! Сбегай-ка к «Хоффману», там было оранжевое бикини в черную полоску — с ума сойти! Но маленьких размеров. — Ева с сомнением оглядела Полину. — И вообще, прикупи что-нибудь летнее. Ты же не на мели?
— У меня, вроде, все есть. Джинсы, тенниска, пуловер — что еще? Я ж не к Рокфеллеру на ланч собираюсь.
— Дурочка! Новая тряпочка поднимает тонус. От женщины исходят флюиды… Любого мужика стоит немного приручить — вдруг сгодится для чего-то. А такими красавчиками и вовсе разбрасываться не стоит. Тем более, в твоем положении.
Полина отправилась в универсальный магазин. Стоя на плывущем среди зеркал эскалаторе, поглядывала на свое отражение. Ничего хорошего. Особенно на фоне весенней покупательской вакханалии. В джунглях ярких заманчивых вещей, под незабываемую мелодию из кинофильма «Эммануэль» двигались по-летнему нарядные женщины всех возрастов с глазами охотниц, выслеживающих дичь. А продавщицы, выступающие к ним из-за штабелей с вешалками, были все, как одна, хорошенькие, ухоженные и умели смотреть на каждую посетительницу по-разному, не снимая обязательной улыбки. Полину они встречали взглядом, полным превосходства и мученического терпения.
Она нарочито долго перебирала блузки, перемерила в кабинке ворох брюк и, наконец, вышла на улицу с объемными пакетами. Там лежали узкие бежевые джинсы, свободный балахон-блуза изумрудного шелка с мелким индийским рисунком и каймой затейливого орнамента, а также новые песочные полотняные туфли и вполне скромный купальник.
«Если этот тип знает обо мне все, то не стоит унижаться, изображая покинутую и обманутую. Кто бы он ни был — друг или враг, — спокойное достоинство прежде всего», — уговаривала себя Полина, прихорашиваясь перед свиданием.
Вилли ждал её на улице, изучая афишную тумбу. Приметив, радостно заулыбался, изобразил галантный поклон.
— Доброе утро, товарищ Дина, — сказал он по-русски и засмеялся, переходя на немецкий. — Выучил по разговорнику. И ещё подогнал автомобиль. Мы ведь решили прогуляться за город?
— Не возражаю. Я даже прихватила купальник.
Полина опустила стекло, позволяя воздуху упруго омвать лицо, трепать свежевымытые волосы. Вилли уверенно вел машину на восток, миновав заводские пригороды. Они болтали ни о чем то есть пробежали принятый набор тем музеи, рестораны, погода, легко кокетничая, словно парочка, собравшаяся провести приятный денек. Полина дала себе слово не начинать серьезных разговоров, а в том, что они предстоят, она не сомневалась. Но ей было приятно отдаться иллюзии обыкновенного свидания с мужчиной, которому она нравилась без всякой задней мысли. Утро выдалось очаровательное, обещая долгий жаркий день. Мелькали симпатичные поселки, так похожие на прибалтийские, если бы в тех не похозяйничала разруха советской власти.
Вилли стащил джинсовую куртку, оставшись в черной тенниске с какой-то эмблемой на груди. Он оказался отнюдь не щуплым, несмотря на застенчивую сутулость. Такая плотная, поджарая мускулатура свойственна людям, постоянно занимающимся спортом и не злоупотребляющим свинными отбивными. Полине даже показалось, что Вилли увлекается восточной борьбой. Об этом свидетельствовала пружинистая походка и плавные движения узких, очень сильных кистей. Автомобиль он вел играючи, небрежно придерживая руль в самом низу. На узком, загорелом лице гуляло мечтательное, расслабленное выражение, будто говорящее: я отдыхаю, приятно общаюсь и ничего более.
— Не боишься, что я завезу тебя в глухой лес?
— Где его здесь найдешь, — хмыкнула Полина. — Я вообще тебя не боюсь… Хотя про страхи лучше не вспоминаь. Однажды у меня была нехорошая встреча в лесу с очень свирепым гадом…
— Надеюсь, ты здорово отделала его? — Повернувшись к Полине, Вилли подмигнул. — Заметны следы спортивных тренировок.
— Я его убила, — просто сообщила Полина.
— Не пугай… — Он вдруг расхохотался. — Представляешь, одна старая испанка предсказала мне, что я погибну от руки женщины… Это было очень давно.
— Ты веришь всяким хиромантам, астрологам, парапсихологическим штучкам?
— Хочешь честно? Нет, нет и нет. Я был бы непрочь убедиться в том, что существует нечто за гранью моих собственных способностей, но — увы. Мне уже стукнуло полсотни, но я не могу «разглядеть», есть ли, например, в твоей сумочке пистолет. Знаю, что его нет. Но здесь срабатыват другие факторы. Наблюдательность, опыт, умение анализировать, интуиция — пожалуйста, но паранормальные способности лично для меня скорее умышленный или неумышленный блеф.
— Иногда мне кажется точно так же. Я не умею разобраться даже в собственных ощущениях и желаниях, а порой воспринимаю окружающее как то особенно. Понимаешь, словно счетчик Гейгера начинает работать, настораживая: рядом опасность! Потом думаю — может, разыгралась фантазия, мнительность…
— А когда на тебя напали в лесу, ты почувствовала заранее?
— Нет! В том-то и дело! Но я сумела защититься на каком-то подсознательном уровне. А ещё кое-что угадала про своего друга, словно увидела «картинку». Потом я пережила травму и вроде свихнулась — появилось ощущение повтора отдельных событий, моментов… Пришла, например, в «Аист» и ощущение такое, словно когда-то здесь была…
— Бывает. Это феномен «повторной памяти». Он описан психологами. Каждый хоть изредка испытывает чувство, словно уже однажды переживал происходящее. «Петля во времени», — утверждают любители жанра «фэнтэзи».
— Вилли, если я сейчас предскажу, что ты собираешься кормить меня копченым угрем, ты не станешь отрицать?
— Попала в точку. Видишь за деревьяи озеро? Это Тейгарнзее. Сейчас выберем хороший въезд к берегу и начнем отдыхать. Без угрей, дорогая, никак не обойтись…
На пляжах уже было полно отдыхающих. Но Вилли, похоже, не стремился к уединению, и Полина радовалась этому. Не возникало неловкости, как правило, сопровождающей свидание едва знакомых людей, валяющихся чуть ли не нагишом под солнцем и пожирающих друг друга жадными глазами. В общении Полины и Вилли преобладала спортивно-интеллектуальная тональность, не располагающая к чувственности.
Они плавали, валялись на песке, ели угря в кафе на плотике и много говорили. О национальной психологии, о российской политике и специфике русских и немецких женщин. Вилли не выпытывал никаких секретов, и Полина не узнала о нем ничего нового: журналист-социолог, работает в университете Эдинбурга, периодически живет в Америке, собирает материал в разных странах Европы о жизни эмигрантов из Восточной Европы. Он называл именитых знакомых российских писателей и музыкантов, обосновавшихся в Мюнхене. Полина фантазировала насчет расположившихся поблизости отдыхающих, рассказывала о давнем увлечении дзю-дзюцу. Она испытывала необъяснимое доверие к загадочному Вилли и могла бы рассказать ему гораздо больше. Останавливала не осторожность и не чувство опасности, скорее — обязательство, данное Рассаду.
