Ознакомительная версия.
Конечно, до определенного времени. Три… нет, четыре операции по удалению язв обезобразили гордость Севы Маленького. Лапы орла с острыми когтями превратились в какие-то кривые культяпки, тело скособочилось из-за натянутой и сшитой кожи. И только большие крылья и грозные головы орла остались в неприкосновенности.
Сева посмотрел на орла и успокоился.
– Все будет хорошо. Я еще тряхну стариной… – пробормотал он и собрался лечь.
Вдруг острый кинжал снова вонзился в его внутренности. За ним еще один и еще… Сева согнулся в три погибели, не удержался на ногах и рухнул на пол. Он не почувствовал, как со всего размаха стукнулся виском о край кровати. Огромный раскаленный шар в животе грозил вот-вот поджечь все его тело…
– Помогите! – прокричал он. Но из горла донеслось только слабое сипение.
Утром один из охранников нашел мертвое тело Севы Маленького. Оно уже окоченело, и только искусно изображенный двуглавый орел выглядел как живой…
– Вставай, лежебока! Солнышко выглянуло давно!
Открыв глаза, я сначала не понял, почему за ночь потолок опустился так низко. Покрытый когда-то белой, а теперь желтоватой масляной краской потолок находился буквально в полуметре от моего носа. Только протерев глаза, осознал, что лежу на теплой печи, что голос, доносящийся снизу, принадлежит Жене Трегубовой, что я нахожусь в деревенском доме недалеко от Сибирска.
Я отдернул цветастую занавеску и выглянул наружу. При дневном свете комната выглядела совсем иначе, чем вечером. Веселенькие занавески, цветные коврики на полу, обои в желтую и голубую полосочку. У стола хозяйничала Женя – что-то нарезала, что-то толкла, от чего комната наполнялась вкусными запахами.
– Слезай. А то бочок припечешь! – весело сказала она, подмигивая.
– Который час? – спросил я, когда слез с печи и оделся.
– Около одиннадцати. Самое время начинать день, – ответила Женя, пододвигая сковородку с дымящейся яичницей, с ветчиной и луком, тарелку разогретых бобов с щедрыми кусками курятины и кружку ароматного кофе с молоком.
– Ты думаешь, я это все съем? – иронично заметил я, указывая на снедь.
– Ешь, Юра, – серьезно сказала Женя, кладя свою ладонь мне на руку, – неизвестно, когда в следующий раз есть придется.
Ее слова прозвучали настолько зловеще, что я собрался было ответить шуткой. Однако фраза застряла у меня в горле. Вчерашнее убийство Бондарева, потом погоня за нами, выстрелы не позволяли настроиться на спокойный лад. Сегодня я должен действовать. Не знаю пока, как именно, но должен.
– Ну, что будем делать? – спросил я, уплетая яичницу.
– Мне надо встретиться с мужем, – сказала Женя.
Я вздохнул:
– Меня вчера к нему не пустили. Думаю, и сегодня не пустят. Придется ограничиться телефонным разговором.
– Ну что ж, пусть будет телефон. Но мне надо удостовериться, что с ним все в порядке. Что он жив-здоров. Иначе как я уеду из Сибирска?
– Перед этим нужно обмозговать один вопрос: где чемодан с документами? Бондарев сказал, что ты не в курсе. Но я не верю в то, что Игорь доверил эту важную информацию только одному человеку. Он не мог не подстраховаться.
Я внимательно посмотрел ей в глаза:
– Ты мне веришь?
Женя засопела, а потом просто ответила:
– Да, хорошо. Я скажу. Игорь оставил мне конверт, который я должна вскрыть только в самом крайнем случае, когда будет грозить опасность. Наверное, там какие-то инструкции. Может быть, там написано, где находятся документы?
– Это очень легко выяснить. Надо вскрыть конверт и посмотреть, что внутри, – предложил я.
Но Женя покачала головой:
– Нет. Без разрешения Игоря я не могу. Он говорил, что в этом конверте содержится что-то очень важное. И он несколько раз сказал, что вскрывать его можно только в самом опасном случае.
– Но разве сейчас не опасный случай? – возразил я.
Она покачала головой:
– Нет.
– Хм! – громко фыркнул я. – Тебе мало вчерашней погони с выстрелами? А позавчерашнего покушения в Москве? А взрыва моей машины?!
– Но ведь я осталась жива, – неуверенно возразила Женя.
– Ну да. Если бы тебя укокошили, то вообще никто не смог бы вскрыть конверт. Вот Бондарев вчера не успел. И его застрелили. А иначе кейс с документами был бы у меня в руках.
– У нас, – уточнила Женя.
– Хорошо, у нас. Важно то, что человек не успел, поплатился жизнью, но все равно делу не помог. Вывод – делайте все вовремя.
Тут мне в голову пришла одна мысль.
– Слушай, на самом деле очень просто выяснить, имеется ли в конверте информация о кейсе или нет. Бондарев сказал, что узнал о предстоящем аресте Игоря за день. И сразу поехал к нему, где Игорь передал ему кейс, чтобы тот спрятал. И вечером Бондарев пришел сказать, где находится кейс. Значит, раньше вечера перед арестом он не мог знать ничего. Поэтому если он тебе передал конверт раньше визита Бондарева, то там ничего о кейсе нет. А если позже, то может быть.
Женя подумала и грустно покачала головой:
– Нет. К сожалению, Игорь дал мне конверт где-то недели за две до ареста.
У меня опустились руки.
– Это точно? Абсолютно?
– Да. Совершенно точно. Я не могла перепутать.
– Ну что ж, – грустно сказал я, – значит, в ближайшее время завладеть кейсом нам не удастся. Конечно, пока не приедет делегация ОБСЕ.
– При чем тут это? – не поняла Женя.
– А я тебе не говорил? В «Журавлином гнезде» начальник объявил карантин только потому, что скоро должна прибыть делегация ОБСЕ с инспекционной миссией. До тех пор мы можем общаться с Игорем исключительно по телефону – нет свободных камер для свиданий. Значит, он не сможет рассказать нам о местонахождении кейса. При личной встрече еще можно надеяться на какие-то знаки, намеки и так далее. Но по телефону – никогда. Поэтому, к большому сожалению, мы ничего сделать не сможем.
Женя напряженно думала. Потом сказала:
– Ладно. Но я должна обязательно поговорить с мужем.
– Как ты это себе представляешь? Комната для свиданий прослушивается. А в конверте наверняка есть какая-то важная информация для тебя. И для сына.
Она покачала головой:
– Нет. Я знаю, что там.
Я даже поперхнулся:
– Знаешь? И что же?
– Там инструкция, как найти кейс с документами.
– Как же так? Ведь Бондарев… Ведь мы только что об этом говорили…
– Нет, – покачала головой Женя, – все это ерунда. Игорь знал о своем аресте задолго до визита Бондарева.
– Знал? – изумился я. – Но почему тогда молчал?
– А что он мог сделать? – грустно усмехнулась Женя.
– Как это – что? Писать, жаловаться, в Москву поехать…
Она обреченно махнула рукой:
– Ничего не могло ему помочь. Игорю никто бы не поверил. У него не было никаких доказательств. Он знал наверняка о предстоящем аресте, но когда это точно произойдет – не знал. Единственное, что он мог сделать, – спрятать документы в надежном месте. И тайну доверил только мне.
– А как же Бондарев?
Женя усмехнулась:
– Игорь говаривал: что знает Бондарев, через некоторое время становится известно всем. Конечно, не каждому прохожему, но среди его доверенных лиц имелись и информаторы Расторгуевых, и Севы Маленького. Он журналист, понимаешь? А журналисты для того и предназначены, чтобы не хранить тайны, а как можно более интенсивно их выставлять на всеобщее обозрение. Игорь даже пару раз сообщал ему конфиденциальную информацию для того, чтобы ввести бандитов в заблуждение. Вот так.
– Значит, вся эта история с кейсом – липа?
– Не знаю точно, но скорее всего…
– Значит, Бондарев фактически пострадал ни за что?
– А откуда ты знаешь, что его застрелили именно из-за кейса? Ведь никто не мог знать, что он встретится с тобой, а тем более быстро организовать покушение. Думаю, все это чистой воды совпадение.
– Ну дела! – развел я руками. – А Игорь, значит, просто лишний раз подстраховался, отведя подозрение от тебя?
– Конечно. Бондарев и так рисковал на каждом шагу. Но к нему относились благожелательно, потому что он позволял сохранить иллюзию того, что в Сибирске есть честные журналисты и, дескать, вот, смотрите, их никто не стреляет. На самом деле люди Расторгуевых и Севы Маленького его кормили разной лажей. И он исправно выполнял свою функцию – разносил информацию на хвосте, не беспокоясь о ее достоверности. Но недавно, насколько я знаю, он задел чеченцев. А те просто так обид не спускают. Поэтому, я думаю, совершенно необязательно, что его убийство связано с вашей встречей.
– А где же конверт?
– У меня… – Она опустила глаза, и я понял, что, возможно, Женя мне и доверяет, но… не до конца.
Я побарабанил костяшками пальцев по столу.
– Знаешь что? Мне в голову пришла удачная мысль.
– Какая?
– Тебе нельзя появляться на людях. Понимаешь, то, что тебе удалось выжить после покушения – чистая случайность. Во второй раз они, будь спокойна, не промахнутся.
– Что же мне теперь, здесь всю жизнь торчать, на этой даче?
Ознакомительная версия.
