Тот стоял перед ним с сокрушенным видом, но видно было, что с трудом терпит разнос.
— Кретины! — орал полковник. — Почему никому ничего нельзя поручить?! Я же физически не могу делать все сам!
На столе Седого зашипел селектор.
— Генерал ждет вас с докладом, — сообщил голос секретарши.
— Сейчас буду, — рявкнул в ответ Седой и посмотрел в упор на Чингиза. — Значит говоришь, орден забрал артист Петрос Григорян? Ладно, попробуем достать конфету из кучи дерьма. Жди меня в приемной.
Через минуту он постучал в кабинет Цыгуна.
— Разрешите?
— Входи, порадуй! — теперь роли поменялись и Седой сам очутился в положении жертвы разноса. — Ты уже в курсе?
— Смотря чего… — тихо произнес Седой.
— Ограбления квартир артистов и писателей наконец-то прекратились. Теперь начали грабить квартиры и дачи сотрудников аппарата ЦК. Это не твои орлы?
Седой изобразил обиженный вид.
— Мои люди работают под контролем, строго в рамках задания. Инициатива исключена. У меня есть основания считать, что наводка на квартиры товарищей из ЦК идет из окружения объекта "Дочь", — с ходу сочинил он.
— Ты в своем уме? Как я докладывать буду? Ты же знаешь, что Антропов только и ждет моего прокола, чтобы от меня избавиться. Леонид Ильич ясно сказал — делайте что хотите, но чтобы имя детей не пачкали. А я ему должен доложить, что его дочка воров наводит на квартиры членов политбюро?
— Дело не в ней. Все сходится на одном человеке — артисте Григоряне. Если его убрать, никто ничего не сможет доказать.
— Хорошо, займись этим делом.
* * *
Черный "мерседес" Петроса Григоряна мчался по Ленинградскому проспекту. Иллюзионист торопился в "Яр", где у него была назначена важная встреча. Драгоценный орден в форме креста покачивался на платиновой цепочке возле лобового стекла. Красноватый прозрачный камень в его центре словно магнитом притягивал к себе взгляд.
"Надо его убрать на фиг, а то, чего доброго, отвлечешься, зазеваешься и врежешься во что-нибудь" — подумал Петрос.
Он протянул руку к кресту и вдруг почувствовал, что машину повело влево, на встречную полосу. Он налег на руль и по его люфту понял, что теряет управление. Жесткий толчок, скрежет. Левое переднее колесо с силой пушечного ядра вырвалось из-под крыла, устремилось вперед и протаранило встречную "волгу".
"Мерседес" Григоряна круто развернуло поперек оси, опрокинуло. На полном ходу в него врезался междугородний автобус и отбросил дальше, в правый ряд, прямо под груженый бетонными плитами "МАЗ".
Седой очень торопился к месту аварии, но все равно опоздал. Когда он подъехал, кругом было не протолкнуться от машин с мигалками. Постовой пропустил его за оцепление только после предъявления удостоверения КГБ.
— Что случилось? — спросил у него Седой.
— Какая-то шишка накрылась, — хмуро сообщил милиционер, которому вовсе не улыбалось торчпть в субботний вечер на осеннем ветру.
Генерала Цыгуна Седой увидел издалека. Когда он приблизился, то едва сдержал стон разочарования. Генерал с огромным интересом рассматривал Тевтонский крест Гитлера. Седой подошел.
— А, это ты, — сказал генерал. — Долго добирался. Алиби, что ли, зарабатывал? Ха-ха. Шучу. Не повезло нашему другу.
Цыгун кивнул на обломки машины.
— Как это произошло? — спросил Седой.
— Сам будто не знаешь? Говорят, колесо на полном ходу отлетело. Наш фокусник содержал свое шикарное авто в ненадлежащем состоянии. В аварийном, я бы сказал.
Седой сделал вид, что только теперь заметил крест в руках начальника. Ему стоило большого труда не выдать своего волнения.
— А это что за побрякушка?
Генерал блудливо отвел взгляд.
— Да вот, нашли в машине. Судя по всему, музейная ценность.
— Я могу отвезти ее на экспертизу.
Голос Седого предательски дрогнул, но генерал этого не заметил.
— Не надо, пусть пока побудет у меня.
Цыгун старался не смотреть на своего подчиненного, но тот успел заметить алчный огонь, загоревшийся в его глазах. Шеф явно не собирался расставаться с музейной ценностью. Своей жадностью он подписывал себе приговор.
* * *
Прошло несколько дней и Лях с Леней снова отправились на дело. Потеплело. Они оставили машину в кустах и с километр прогулялись по лесу. Леня уверенно вывел его на поселок, где им предстояло обчистить очередную дачу. Но в самом поселке проводник вдруг засуетился.
— Ты что? — спросил Лях. — Заблудился? Может в милицию обратимся, там адрес и спросим?
— Адрес-то я помню. Второй дом от угла. Только от которого? От того или этого?
— Начнем с этого, если поймем, что не туда попали, пройдем туда, — предложил Лях.
Леня согласился.
Сначала они и в самом деле подумали, что попали не туда. Дом, простой, бревенчатый, издалека смахивал на большую русскую избу.
— Бля буду, пустышку тянем, — проворчал Леня. — не может расхититель в такой халупе обретаться.
Лях его не слушал. Был ли у него особый дар, сродни таланту экстрасенса, или сказывался опыт общения с Призраком, но он теперь и сам безошибочно определял места, где хозяева прятали свои сокровища.
При ближайшем рассмотрении дом оказался не таким простым, как из-за высокого забора. Если он и напоминал избу, то не русскую, а скорее швейцарскую. Из бревен был сложен только верхний этаж, низ же был кирпичным.
Комнаты дома ничем не привлекли внимания вора. Пыль, некоторое запустение показывали, что с лета здесь никого не было. Если где-то здесь и закопан клад, то для его поисков придется перерыть участок вместе с фундаментом. Лях было собрался признать неудачу и идти в следующий особнячок, когда, выйдя в прихожую, обратил внимание на капельки засохшей грязи у двери в погреб. Да и пыли тут было как будто меньше.
Спустившись в подвал, Лях облегченно вздохнул. Сейф за бочкой с квашеной капустой он обнаружил, что называется, верхним чутьем. Вскрыть его не составило труда.
Из вмурованного в стену железного ящика Лях к великому изумлению Лени извлек шесть трехлитровых банок. Такими же были заставлены полки погреба. Присмотревшись внимательнее, Леня понял разницу. В извлеченной Ляхом посуде вместо аппетитных домашних солений и маринадов тускло светились совершенно несъедобные предметы.
Леня с изумлением перебирал сложенные в банки драгоценные камни, преимущественно бриллианты и изумруды. Он с трепетом вынимал со дна банок пятикилограммовые золотые слитки и подложенные под них, чтобы не раздавить стекло, пачки рублей и долларов.
Лях же обратил внимание на небольшой предмет, лежавший отдельно. Он достал из сейфа небольшой бархатный мешочек и вытряхнул на ладонь блестящий предмет. Это был Тевтонский крест Гитлера.
Наверху скрипнула половица. Лях замер и свободной рукой зажал Лене рот. Тот испуганно глянул на напарника. Лях прижал палей к губам и указал наверх. Теперь и Леня услышал — наверху кто-то ходит.
Лях сунул крест в карман
