в камере. Какое-то время мы сидели без дела: пили кофе, обыскивали кабинет шефа, хотя такого разрешения, по-моему, Марку никто не давал. В общем тянули время. Во-первых, мы ждали поисковую группу во главе с сержантом Стэнтоном, во-вторых – наступления восьми вечера, чтобы встретиться с Ричардсоном.
– Добрый вечер, – произнес тощий длинный мужчина лет пятидесяти.
Такое ощущение, что он давно недоедал. Под глазами у него были большие круги; кожа старая не по годам, и воняло от него потом и выпивкой.
– Ричардсон? – спросил Марк.
– Да, я… Но кто вы? Где шеф? Хм… Значит, вы те самые городские, которые приехали расследовать эти убийства, да?
– Те самые. Сейчас шеф полиции передал все свои полномочия мне, поэтому рассказывайте все, что видели, знаете и могли себе придумать. Хотя я ожидаю от вас пока только первых двух пунктов.
– А где он? Могу я с ним переговорить с глазу на глаз? Так сказать, конфиденциально?
– Нет. Пока нет. Расскажите все мне. Я вас внимательно слушаю.
Ричардсон замялся, судя по всему, ему было не очень приятно вести с нами беседу, он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Такое дело… понимаете, когда я приехал чинить дверь… там меня смутила одна вещь… Вы разбираетесь в сигнализации, офицер?
– Лейтенант Миллер, – представился Марк. – Говорите четче, не бубните, прошу вас. Нет, не разбираюсь.
– Трудно объяснить человеку, который не разбирается. Но я попытаюсь… В проводном дверном звонке есть двужильный кабель. В общем, я сам пока до конца не разобрался, что именно не так, скорее всего осколок гранаты как-то повредил этот кабель, да и вообще звонок немного отличается от тех, которые у нас в городе. Эти богачи…
– Вам есть, что сказать по делу?
– Пока в общем-то нет, но у меня есть предположение, что чеку гранаты могли как-то зафиксировать в двери… и когда открывается дверь, то чека выдергивается…
– На чем основано ваше предположение, вы нашли какие-то доказательства? И какое это имеет отношение непосредственно к самому звонку?
– Я только предположил… Там сам звонок странный… Да, мне попроще общаться с шефом, мы с ним легче находим общий язык, если вы не против, я пойду.
– Ричардсон, вы можете выяснить все точно? Посмотреть, есть ли еще какие-нибудь свидетельства в пользу вашей версии? А потом приходите, мы обязательно закончим наш разговор, – сказал Марк довольно дружеским тоном. Что, кстати, стало для меня неожиданностью, так как после того, как он закрыл шефа полиции, его голос стал гораздо строже и тверже. Он почувствовал власть.
– Ну, я пойду?
– Идите.
Когда Ричардсон покинул участок, Марк покачал головой:
– Каждый старается изложить свою догадку, и никто не обладает никакими фактами. Что думаешь, Домиан?
– Да вот никак не пойму, а хотя понятно… Писатель видел лицо убийцы, убийца решил прикончить ценного свидетеля. Тут все верно. Но ведь мясник Тони никак не мог знать, где именно находится палата Писателя, если только ему не сообщил шеф. Но если предположить, что шеф невиновен, чисто теоретически… Ох…
– Ладно, в отеле подумаем. Вижу, ты тоже устал. Поехали домой, здесь больше делать нечего. Я надеялся, Ричардсон скажет что-то посущественней.
* * *
Хозяйка любезно устроила нам праздник живота, думая, что мы вот-вот поймаем убийцу и все в Догме смогут жить как раньше. Мы немного пообщались с ее семейством, покурили и к одиннадцати отправились спать.
В семь утра нас разбудили…
Старуха Абба сообщила, что пропойцу Ричардсона этим утром нашли у полицейского участка. На этот раз он был не пьян, он был мертв.
– Люди вымирают в Догме, как от чумы. Сколько еще будет трупов? Два, шесть, десять? Вот сукин сын, вот дьявол!
Марк был в бешенстве.
Сначала мы отправились в полицейский участок, затем – обследовать дом Писателя. Этот дверной звонок теперь не давал Марку покоя. Он был уверен, что Ричардсона убили из-за информации о нем.
– Неужели он был прав? Неужели и вправду знал то, что помогло бы поимке этого урода? Что не так со звонком?
Мы осмотрели снаружи дом, отворили ключом, который взяли в участке, новую дверь, поставленную Ричардсоном. Проверили звонок, но ничего странного не обнаружили. Обычный – как и все звонки. Жаль, что мы с Марком в этом не сильно разбирались.
Также прошлись по дому. Заглянули в гостиную, где сидели в день нашего знакомства с Писателем, кухню, ванную комнату. К сожалению, ноутбук и рукопись в доме мы не обнаружили, скорее всего их забрала полиция. Зато мы обнаружили бутылку бренди и… сели за стол в гостиной. Марк, почувствовав себя временным хозяином дома, плеснул нам в стаканы алкоголь и принес из кухни льда.
– Есть какие-то мысли, Домми?
– Мысли… Много мыслей, но все они бессвязны и не имеют под собой никаких оснований. Есть предположение, что убийца хочет стереть с лица весь город, и это его догма, как бы забавно ни звучало.
– Очень забавно, ага. Забавнее не придумаешь. То есть, думаешь, что он будет убивать теперь не только женщин? Ну да… Он уже принялся за Писателя, Ричардсона. Этот Мясник чертов! Я его пристрелю и напишу в рапорте, что сделал это при самообороне, даже если он меня пальцем не тронет.
– Ты сам говорил, Марк, что убийство – последнее дело, разве нет? Помнишь наш разговор, когда мы охотились на отца Гренуя?
– Конечно, помню. Но мразь, убившая собственную дочь, чтобы снять с себя все подозрения, этот отморозок…
– Он убил не потому, – сказал я, но осекся. Я доверял Марку больше чем кому-либо на этом свете, но меньше, чем самому себе. Странно. Однако он еще не готов узнать всю правду. – Я думаю, что Гренуй убил свою дочь, чтобы переродиться, чтобы убить в себе все людское. Чтобы окончательно убить в себе человека!
– Возможно, ты и прав. – Марк осмотрелся вокруг. – Будто вчера сидели втроем за этим столом. Я, ты, Писатель… А потом он открывает дверь и – бах!
– Слушай, а ведь Писатель сидел на моем месте. Марк, отсюда немного видно двор… Вот черт, он ведь мог увидеть убийцу, еще здесь. Подойди сюда, присядь!
– И вправду, если бы убийца встал у двери, то его было бы видно. Может быть, Бертон и видел.
– Не знаю, видел он или нет, Марк, но… ты не почувствовал под ногами ничего необычного?
– Что ты имеешь в виду?
Марк посмотрел под ноги. Затем на ножки стола и на пол.
– А что я должен почувствовать?
– В этом месте, где ты сейчас сидишь, доски немного шатаются, в любом другом месте они
