утром, в номере отеля где-то на окраине Джефферсон-Сити, я был по-настоящему счастлив. Такие моменты невозможно забыть, они священны, и даже спустя много лет, когда все закончится, я буду вспоминать это утро с щемящим чувством потери. Я не смогу забыть, как любовался ею, как целовал ее губы, когда она проснулась, как шептал какие-то глупости, подминая под себя, позволяя желаниям тела заглушить голос разума. Наваждение, безумие, невероятной силы влечение и глубокая мощная эмоциональная связь. Это было с нами… Со мной и Фей. Никакой игры и фальши. Я любил ее и был уверен, что ничто не изменит нас. Никогда.
Я заблуждался…
В реальный мир мы вернулись только к обеду, после совместного бодрящего душа. Оба страшно голодные, уставшие, но полные энергии, которая открылась вместе со вторым дыханием. Когда мы зашли в уличное летнее кафе, официанты и бармен с трудом скрыли свое удивление. И их можно понять. Мы смотрелись странно. Парень в помятом смокинге и девушка в пафосном вечернем платье без единого намека на макияж и влажными волосами, которые Фей поленилась высушить феном в номере. Мы заняли самый дальний столик, чтобы оказаться в максимальном уединении, хотя, кроме нас, других посетителей почти не было. Парочка стариков, попивающих чай с пончиками, и очкастый клерк с открытым ноутбуком.
Мы заказали огромное количество вредной еды. Я не ел картошку фри, гамбургеры и пиццу лет пять, если не больше. Не потому что я приверженец здорового или спортивного питания — просто я давным-давно не бывал в заведениях, где продается фастфуд. Мы запивали изобилие еды пивом из бутылок и совершенно не думали о холестерине. Фей облизывала жирные пальцы, хотя рядом стояла салфетница, и думаю, делала она это специально, бросая на меня лукавые взгляды. Маленькая соблазнительница. Почувствовав приятную тяжесть в желудке, я отодвинул в сторону тарелку с надкусанным куском пиццы, глотнул пива, и, достав из кармана пиджака, наброшенного на спинку стула, пачку сигарет, закурил, внимательно рассматривая Фей, сосредоточенно поедающую суши палочками. Пиццу и гамбургер она уже осилила. Удивительный аппетит при ее стройном телосложении. Похоже, Фей Уокер ненасытна не только в сексе. Мои мысли неумолимо возвращаются к накопившимся вопросам, хотя видит Бог, я как мог оттягивал этот момент.
— Что? — спрашивает Фей, заметив мой напряжённый взгляд. Бросает на стол палочки, отодвигает тарелку, и складывает локти на столе, немного наклоняясь вперед. — Хочешь о чем-то спросить. По глазам вижу, — невозмутимо улыбается она, но я вижу тревогу в глубине сине-зеленых глаз. — Только учти, я тоже буду задавать вопросы, — приподняв бровь, предупреждает Фей. Я улыбаюсь в ответ, но гораздо сдержаннее, чем она. Затягиваясь сигаретой, задумчиво опускаю взгляд на ее губы, длинную линию шеи, изящные плечи.
— Ты безумно красива, Фей. Ты бы себя видела, — произношу я. И это не попытка лести. Не мог не озвучить то, что вижу. Здесь и сейчас.
Мисс Уокер выдохнула с шутливым облегчением. Ее лицо озарилось теплой улыбкой.
— А то уж думала, что ты сейчас скажешь: извини, детка, потрахались славно, но мне пора.
— Врешь, — качаю головой, откидываясь на спинку стула. — Знаешь, что я бы так не сказал.
— Знаю, — кивает она. В бирюзовых глазах появляется уязвимое выражение, вызывая во мне прилив нежности к этой красивой чувственной девушке.
— Я хочу тебя, Фей. Не только сегодня, сейчас. Я хочу, чтобы ты поехала со мной и была рядом. Но только со мной. Понимаешь? — спрашиваю я, она бледнеет, тоже откидывается назад, сжимая ладони.
— Я не шлюха, Джером, — с обидой бросает она, отворачиваясь и глядя на улицу.
— Я вовсе не это имел в виду, — мягко говорю я, пытаясь исправить оплошность. Хотя какого черта, спрашивается. Я просто озвучил свои условия.
— Но только со мной, — повторила она мои слова. — Что, по-твоему, это значит?
— Послушай, Фей, — раздраженно начинаю я. — Ты ушла с приема со мной, провела ночь в отеле, хотя у тебя есть любовник, который снимает тебе квартиру в Чикаго. И не надо изображать из себя святую невинность. Я вовсе не собираюсь требовать у тебя список всех, с кем ты спала последние семь лет, мне просто нужно знать, что ты не станешь вести себя в отношениях со мной так же, как ведешь себя в отношениях с Заком Морганом.
— У нас с Заком нет никаких отношений, — отвечает Фей, по-прежнему не глядя на меня. Я устало выдыхаю.
— Хорошо. Вы друзья. Он из дружеских побуждений снимает тебе квартиру. Мне важно, чтобы такие вот друзья, Фей, остались в прошлом. Теперь я ясно выражаюсь?
— Я не дура.
— Черт! — рычу я, но Фей не дает мне продолжить.
— Не кричи на меня. — Обернувшись, она смотрит на меня с обидой и гневом. В огромных глазах блестят слезы. — Ты пока не имеешь на это никакого права. Ты ничего обо мне не знаешь, Джером. Ты бросил меня семь лет назад и ни разу не вспомнил, а теперь приходишь и чего-то требуешь. Думаешь, что я такая идиотка, чтобы после ночи неплохого секса бежать за тобой на край земли, покорно заглядывая в рот?
Ошарашенный ее отповедью, я вскидываю брови, не сводя с пылающего лица Фей недоумевающего взгляда.
— Ты хоть понимаешь, что у меня может быть своя жизнь, Джером? — понижая голос, спрашивает она с горечью. — Работа, друзья. Ты даже не спросил, где я живу, чем занимаюсь.
— Я знаю, где ты живешь. Остальное расскажи сама, — спокойно произношу я. Разговор не клеится, и я не хочу ее еще больше провоцировать.
— Морган действительно снимает мне квартиру. И да, он мне не друг, но и не бойфренд в обычном понимании этого слова. Мои родители погибли, Джером. Разбились в автокатастрофе. После их смерти оказалось, что они банкроты с кучей долгов. Пришлось продать все, включая дом. Я уехала жить к тете в Рокфорд. Потом поступила в университет. К тому времени тетя тоже умерла. Явились ее наследники и выставили меня за дверь. Я осталась совсем одна. Оплатила только половину периода обучения. Чтобы оплатить остальное, взяла кредит, который не смогла погасить. Я работала, но этих денег хватало только на комнату. Мужским вниманием я никогда не была обижена, и так уж вышло, что некоторые действительно помогали мне материально. И в этом
