Ознакомительная версия.
– Понятно, – вздохнула я. – А почему капельницу снимали только утром? Физраствор, насколько я помню, капает часа два, не больше.
– Так кто же ночью решился бы разбудить генерала? – удивилась девица. – Главврач велел его не беспокоить, никто и не беспокоил. А капельница спать не мешает.
– Но все же кто мог попасть в охраняемую палату и поменять бутылки?
– Мне-то откуда знать? – возмутилась девушка. – Вам должно быть виднее.
– Но вы тут работаете, всех знаете, – взмолилась я. – Ну пожалуйста! Что ваши коллеги говорят? Кто входил этой ночью в палату?
– Да никто не входил, – пожала плечами девица. – Вот как ушло начальство из области, так и тишина на этаже наступила.
До места Алена решила ехать на попутках. Идти на вокзал и брать билеты на поезд в С-к было слишком опасно. Газету-то видела не только она. И именно на вокзале ее теперь могли ждать преследователи. Но, если она поедет автостопом, перехватить ее не сможет никто.
Водители грузовиков охотно останавливались, увидев на обочине высокую девицу с призывно поднятой рукой. Но, когда Алена ловко запрыгивала в салон, сразу грустнели. Ее глаза, в которых плескалось отчаяние вместе с какой-то безумной яростью, не вызывали у мужиков желания желать более близкого контакта. Так что за всю дорогу ей ни разу не пришлось доставать пистолет.
Она ехала и молилась про себя, чтобы поскорее все закончилось. Когда она прочитала статью в «Московской жизни», она сразу подумала, что призыв обращен к ней. Это она – единственная свидетельница, которую так долго хотели убить. Правда, она не соблазняла мсье Дюсуана… На какое-то время она даже засомневалась: а вдруг действительно была вторая девушка, навестившая престарелого телемагната почти одновременно с ней? И получившая именно его сперму?
Но эта мысль мелькнула и пропала. Никто не смог бы соблазнить умирающего старика, против природы не попрешь. Нет, ищут именно ее, Алену. Эта ученая тетка, генетичка Вероника Нежданова, просто что-то напутала. Но это неважно. Она не станет звонить в газету, лучше сразу поедет в маленький городок С-к, где, судя по тексту, сейчас находится генетичка. Расскажет все, что с ней приключилось, этой добродушной на вид тетке, и тогда охота за ней закончится. Она перестанет быть единственной, кто знает правду.
До окраины С-ка она доехала в тот же вечер, чуть позже десяти. Городок при свете полной луны выглядел немного нереальным, но вполне мирным. Алена задумалась: где ей ночевать? В отеле надо оформлять документы, а этого она позволить себе никак не может. С-к – не Москва, если ее начнут тут искать, то начнут как раз с гостиниц и найдут за пару минут. Значит, надо устраиваться в частном секторе.
Она окунулась в полумрак плохо освещенного города, даже не глядя в сторону панельных пятиэтажек, и дошла до района частных деревянных домов. Она заходила в палисадники и стучала в дома. Но жители городка оказались пугаными воронами. Все переговоры велись через закрытую дверь, а в одном доме ей даже пригрозили спустить собак. Правда, лая в доме Алена не слышала, но спорить не стала, молча вышла за ворота и пошла дальше. Только с шестой попытки ей удалось договориться о ночлеге. Она дала пожилой хозяйке двести рублей залога и отправилась бродить по городу.
Через час она вышла к пятиэтажному зданию с сияющей вывеской «Гостиница „Рассвет“» и в раздумье остановилась. Наверняка ученая тетка остановилась здесь, более приличную гостиницу в этом городке вряд ли сыщешь. Может, просто спросить на ресепшен, где Вероника Нежданова, да завалиться к ней в гости? Время детское, а тетка на младенца не походила.
Постояв пару минут, она двинулась к входу. Внезапно ей показалось, что спину буравит чей-то тяжелый взгляд. Она вздрогнула и обернулась, но никого не заметила. Если кто-то и прятался в густых кустах поодаль, увидеть его в окружающей гостиницу темноте не представлялось возможным. Она зашла в просторный гостиничный холл, подошла к портье и спросила, в каком номере остановилась Вероника Нежданова.
– В седьмом номере, – вежливо ответил портье. – Но сейчас ее в гостинице нет. Ей что-то передать?
– Ей можно будет позвонить прямо в номер? – требовательно спросила Алена.
– Конечно. – Портье невозмутимо продиктовал телефон, и Алена записала его в память мобильника. – Может, вы оставите ей записку?
– Нет, я лучше еще раз зайду, попозже, – успокоила его Алена и пошла к выходу.
Она затворила за собой дверь гостиницы и остановилась на пороге. Ладно, погуляет еще часок и повторит свой визит. Откладывать знакомство не стоит – чем быстрее расскажет правду, тем быстрее сможет уехать домой. Медленно отходя от гостиницы, она мечтательно подумала, что поедет не в Москву, а в родной Дубровск, к маме! И минимум полгода будет жить среди родных и друзей детства, отвыкая от мучительного, отравившего ей кровь страха. Кто бы знал, как ей надоело бояться!
Внезапно из темноты справа выступила темная тень, и кто-то сжал горло Алены. Она забилась в мощных руках, пытаясь освободить шею и хоть немного вдохнуть, старалась стукнуть кулаками по голове нападавшего, но человек только крепче сжимал смертельную хватку и ловко уворачивался от ее беспорядочных ударов. Воздух в легких уже заканчивался, ее сильно тошнило, она опустила руки и почувствовала, что сознание потихоньку уплывает. «Не видать мне родного дома», – уже без эмоций подумала она, теряя сознание. Но вдруг держащие ее руки разжались, и она упала вниз лицом на землю. Несколько секунд судорожно втягивала воздух, приходя в себя, затем, быстро поднявшись на четвереньки, вскочила на ноги.
В двух шагах от нее катались по земле две вцепившиеся друг в друга темные фигуры. Алена не стала ждать, чем закончится драка. Она развернулась и изо всех сил рванула от негостеприимной гостиницы.
Девушка бежала и бежала, пока ноги сами не подогнулись и она не свалилась на неровный асфальт. Не поднимаясь, огляделась: вокруг темнели одни многоэтажки. Как искать теперь дом, где она договорилась о ночлеге? Алена вздохнула, поднялась на ноги и с трудом доковыляла до ближайшей скамейки. Села, проверила, на месте ли висящая на плече сумка, и задумалась. Надо же, она уехала из Москвы, приехала в С-к, но и тут до нее добрались. Эта музыка будет вечной, ей не дадут встретиться с Неждановой… если она срочно что-то не придумает.
Она долго сидела на скамейке, понемногу приходя в себя, затем достала из сумочки мобильный и набрала записанный в память номер. Пару секунд с замирающим сердцем слушала длинные гудки. Неужели тетка еще не вернулась в гостиницу? Но вот из трубки раздался тихий женский голос:
– Слушаю.
– Вероника Нежданова? – еще не веря, что ей вот так легко, с первой попытки, удалось дозвониться, прошептала Алена.
– Да, это я. А кто звонит?
– Это Алена. Алена Румянцева. – Она запнулась, сообразив, что ее имя ничего не говорит ученой тетке. – Та самая девушка, которая навещала мсье Дюсуана перед его смертью.
– Ой… – казалось, тетка на том конце провода была потрясена. – Это вы? Вы звоните из Москвы?
– Нет, я в С-ке, – быстро сказала Алена. – Только не спрашивайте где, я все равно вам не скажу. Не подумайте плохого, но я теперь никому не верю. Недавно я приходила к вам в гостиницу, а на выходе на меня напали. Хотели задушить. До сих пор не понимаю, как удалось спастись.
В этот вечер я всячески затягивала возращение в номер. Майор Федотов сказал, что наружное наблюдение с гостиницы придется снять – не хватает людей. Оперативники работали как проклятые, обыскивали больницу, допрашивали всех, кто приближался в тот день к злополучной палате, даже если это происходило еще до того, как туда поместили генерала. Время подходило к ночи, но не опрошена была и половина фигурантов.
Платон тоже принимал участие в обысках и допросах, но майор разрешил ему проводить меня в номер и охранять ночью. Я пыталась благородно отказаться от охраны, заявив, что вполне могу провести еще одну ночь в отделении, но майор решил проявить благородство и сказал, что и так чувствует себя виноватым передо мной. Я слишком много пережила в городке, и он ни за что на свете не станет лишать меня крепкого сна и любимого мужчины.
И вот теперь, поздним вечером, я тащилась, проклиная все на свете, в осточертевшую гостиницу. При одной мысли о том, что придется сказать Платону: больше секса не будет, мне становилось физически плохо. Мелькала мысль, что лучше согласиться на все, потерпеть еще пару ночей, а потом тихо уехать из городка, и нелепый роман закончится сам собой. Но это было нечестно и по отношению к Платону, и по отношению к себе. Нет, пора становиться решительной и перестать прятаться от реальности.
Мы вошли в номер, Платон запер дверь на задвижку и приблизился ко мне. Я отшатнулась от его раскрытых объятий, кинулась к окну и забилась с ногами в кресло. Платон с растерянным видом стоял посреди комнаты, сияние в его глазах погасло, уголки рта опустились, и он напомнил мне обиженного ребенка, у которого изо рта выхватили конфетку.
Ознакомительная версия.
