Ознакомительная версия.
Глава 31. Разбор полетов
… — И тогда, Савелий, я спросил о родственниках старого художника. И Эмилий рассказал мне о визите беглого внука — тот объявился год назад, но деда уже не застал. Эмилию он очень понравился. Трудно представить себе, какие удивительные совпадения случаются в жизни, Савелий! Ты помнишь дело о пропавшей невесте?[7]
— Помню. А совпадение в чем?
— У художницы Майи Корфу был телохранитель и садовник, здоровый амбал, который знал обо всех убийствах, помнишь? А потом он сбежал. Наш капитан очень переживал, так как хотел посмотреть ему в глаза. Этого человека звали Сергей Ермак.
— Ну… помню. И что?
— А то, что внука старого художника тоже зовут Сергей Ермак. Двадцать лет о нем не было ни слуху ни духу, дед очень переживал — он в свое время выгнал внука из дому. Тот был наркоман, пропащая душа, выносил вещи, а однажды украл старинную семейную реликвию… Дед его выгнал, и он исчез на целых двадцать лет. А прошлым летом вдруг объявился. Эмилий говорит, он очень ему понравился. Приличный человек, говорит, солидный, видно, что небедный, живет в пригороде Лиссабона, занимается коммерцией. Приглашал его в гости. Кстати, недавно прислал Эмилию открытку из Португалии с видом главной площади города. Попросил продать дедову квартиру, а деньги, как тот и завещал, передать художественной школе. Так вот, этот Сергей Ермак, по описанию свидетелей, очень похож на Чужого. Кроме того, он постоянно носит очки с затемненными стеклами. Эмилий говорит, у него повышенная чувствительность к свету. У Сергея Ермака, которого я знал, очень яркие голубые глаза, а это уже примета. Отсюда, я думаю, и очки.
— Ты думаешь, это тот самый Сергей Ермак? Но тот жил здесь, я помню, а этот в Лиссабоне. И потом, если это он, как же дед мог не знать, что он живет в городе? И почему он вдруг пришел через двадцать лет, а не раньше?
— Всякое бывает, Савелий. Я соседей по лестничной площадке вижу раз в год, да и то не факт. Я думаю, это тот самый Сергей Ермак, и он жил здесь еще два года назад. Почему не приходил раньше? Не знаю, Савелий. Дед его выгнал из дому, он его обокрал. Может, боялся приходить… я этого тоже не понимаю. Люди иногда совершают странные поступки. Трудно сказать. Но, как бы то ни было, Савелий, рано или поздно наступает время собирания камней, и тогда человек возвращается и пытается исправить хоть что-то… так мне кажется. Вот он и вернулся. А насчет Лиссабона… опять не знаю. Может, и в Лиссабоне, почему нет? После истории с пропавшей невестой прошло два года, немалый срок. Да и исчезнуть ему нужно было…
Савелий подумал и спросил:
— Когда Эмилий получил открытку?
— Ты, как всегда, зришь в корень, Савелий, — похвалил друга Федор. — На почтовом штемпеле стоит дата — пятнадцатое августа.
— Тогда это не он! Пятнадцатого августа Чужой был у нас в городе и посадил в подвал Болотника. У него алиби.
— Все не так просто, Савелий. Открытка — это… как бы тебе объяснить? Я несколько раз общался с Ермаком, у него специфическое чувство юмора, открытка вполне в его духе. Скорее, издевка.
— Разве это не алиби?
— Вряд ли. Открытку из Португалии отправил кто-то из его знакомых. Да хоть домработница или сосед. Это не проблема, да и сюжетец этот обкатывался в литературе не раз. Мы на него не поведемся, Савелий. Да и не думаю, что Ермак всерьез рассчитывал, что это проглотят.
— Значит, он мог приехать сюда, но тогда… я не понимаю, Федя, ты же сказал, что он долго готовился к этим убийствам, сколько же он тут находился?
— Я не сказал, что он готовился долго, я сказал, он готовился тщательно, Савелий. Допустим, он узнал о Буром и Болотнике от Малко. Как ты помнишь, Малко в свое время был допрошен и отпущен, так как следствие не сумело доказать, что он участник преступления, — на его одежде не оказалось следов крови, и анализ ДНК был отрицательным…
— А откуда он узнал про Малко? У него что, был доступ к следственным архивам? Даже Эмилий ничего не знал.
— Вряд ли был доступ… не думаю. Эмилий сказал, что дед оставил внуку письмо. Даже через двадцать лет он надеялся, что внук жив и когда-нибудь вернется. Я думаю, он написал ему о том, что произошло с этой девушкой.
— Зачем? Просил отомстить?
— Не знаю, Савелий. Возможно, не прямо. Он написал это письмо перед смертью, должно быть, чувствовал, что ему осталось недолго. Возможно, упомянул о страшном событии — самоубийстве обиженной судьбой девушки, в которой принимал участие. Эмилий сказал, что он так и не оправился и протянул недолго. А внук… Я допускаю, что его мучило чувство вины, и он воспринял письмо деда как завещание. Разыскал Малко, и тот рассказал ему о Буром и Болотнике. Выложил все, что знал: адреса, пароли, явки. Там фигурировала еще девица легкого поведения по имени Раиса, которая, по сути, подставила эту девочку. Ее звали Лилия Тадессе, ей было семнадцать. Дальше ты знаешь, Савелий. Кстати, мы с капитаном встретились с Раисой. Теперь она называет себя Региной, зарабатывает проституцией. Она показала, что у нее появился новый знакомый… или, скорее, клиент. Судя по описанию, это Чужой.
— Значит, он ее нашел?
— Значит, нашел.
— Почему же он ее не тронул? Пожалел?
— Вряд ли. Чужой — машина для убийства. Он прошел через войну, видел кровь. Он чужд сантиментов. Тут что-то другое, я думаю. Он был у Раисы дома — они познакомились в ресторане, и она пригласила его к себе. Он шел к ней с целью убить. А в самую последнюю минуту взял и ушел. Она говорит, свалил, даже не попрощался. Я почему-то думаю, что ключевой фигурой в том, что случилось четырнадцать лет назад, была именно Раиса. Она до сих пор говорит об этой девушке с ненавистью, понимаешь?
— Но почему?
— Зависть и ненависть порочной женщины к чистой и неиспорченной девушке, как я понимаю. Желание испачкать ее, втоптать в грязь, доказать, что она не лучше. Капитан сказал бы, что это мутная философия, но я уверен, Савелий, что ты меня понимаешь.
Савелий печально покивал и спросил:
— Почему же он ее не?..
— Трудно сказать, Савелий. Складывается впечатление, что он до последнего взвешивал, что делать. Пришел к ней домой, но прикидывал и решал, убить или не убить… Я думаю, он где-то наследил, и ему пришлось отказаться от своего плана. Возможно, его видели вместе с Раисой. Я имею в виду, видел кто-то, знавший его раньше, он ведь из нашего города. Он попросту не хотел рисковать. Узнавший мог связать его с жертвой. Он очень осторожен, Савелий, и нюх у него звериный. Помнишь, как он ушел тогда, несмотря на все заслоны? Кстати, на черном внедорожнике. Наш капитан Астахов был очень недоволен.
— Но тогда он ведь никого не убил!
— Не убил. Тогда он был свидетелем, он знал об убийствах. Но был связан словом — обещал человеку, который вытащил его из грязи, не оставить его семью. После первого убийства он отправил убийцу за границу, спрятал — так он понимал верность. Не мог он выдать, понимаешь? А когда начались новые убийства, все случилось так быстро, что он не сразу понял, что происходит. Знаешь, он мне сказал тогда, что стал бы следующей жертвой, так как много знает. Тогда он много знал, а сейчас он убийца. Кроме того, мы можем только догадываться, чем он занимался двадцать лет после ухода из дома, какие деликатные поручения исполнял и чьи. Он убил Малко и сунул ему в руку карту с джокером. В этом тоже проявилось его специфическое чувство юмора. Джокер, если ты помнишь, означает тайное знание. Он вытащил из Малко это тайное знание. Он убил Бурого стрелой… в свое время тот был популярным молодым человеком, чемпионом. Не исключаю, что он издевался над жертвой, стрелял в нее из лука. Стрела — символ, помнишь, мы это обсуждали? Руслана Андреевна сказала, что Лилечка стала бояться темноты и она никогда не гасила свет в ее комнате.
— Поэтому он посадил Болотника в подвал, — догадался Савелий. — И запись оставил с криками женщины. А откуда у него ключ от канцелярии? Это не… Эмилий?
— Нет, Эмилий вообще ничего не знал. Капитан говорит, на замке обнаружены характерные царапины — он открыл наружную дверь отмычкой, а ключ от подвала снял со стенда. Рядом с канцелярией разбит фонарь, я думаю, это его работа. Кстати, одна из женщин, что были на дне рождения Бурого в «Будапеште», узнала на рисунке Ромы-Немета человека, который сидел за соседним столиком.
— Ты думаешь, он еще в городе?
— Нет, я думаю, он уже далеко.
— В Лиссабоне?
Федор пожал плечами.
— Он тебе нравился, я помню. Он спас твою девушку… А ты смог бы его отпустить? Ну, если бы он тебе попался… смог бы?
— А должен?
— Но он же разобрался с мерзавцами! Если бы не он…
— Если бы не он… — повторил Федор.
— Подожди, Федя. Я вспомнил! Ты говорил, что тот Сергей Ермак заикался, помнишь?
— Помню, Савелий, прекрасно помню.
Ознакомительная версия.
