— Значит, моего отца и его брата на самом деле звали Джон и Питер, — для Маршели знание имен как будто делало прошлое более реальным. — Но как мы узнаем их фамилии?
— Поговорим с теми, кто их знал.
— Например?
— Например, с братьями Келли.
Маршели нахмурилась.
— А их-то мы как найдем?
— Если бы я до сих пор работал в полиции, я бы нашел. Мы хорошо их знаем.
— Не понимаю.
Из винного магазина вышла молодая пара. В бумажном пакете у них звенели бутылки. Девушка шла под руку с парнем; в сумерках их голоса разносились, как щебетание птиц.
— Келли — известная преступная семья Эдинбурга, Маршели, — объяснил Фин. — И так было много лет. Они начинали еще в деревне, рядом с тем местом, где стоит Дин. Их сфера — наркотики, проституция. Их даже подозревали в убийствах членов других группировок. Правда, ничего доказать не смогли.
— И ты с ними знаком? — недоверчиво спросила Маршели.
— Я лично с ними дела не имел. А вот мой старый шеф из уголовного розыска имел. Я тогда только пришел в полицию. Зовут его Джек Уокер, он уже на пенсии, — Фин достал телефон. — Возможно, он согласится с нами выпить.
* * *
Какой-то вандал со странным чувством национальной гордости ходил по Эдинбургу и раскрашивал фасады магазинов, баров и ресторанов в яркие цвета. По крайней мере, такие мысли возникали при взгляде на результат. «Виндзор Буфет» был ядовито-зеленым, бывшее здание студии Телевидения Шотландии рядом с ним — ярко-синим. На той же улице встречались желтые и красные фасады. Чуть дальше — снова пятна зеленого и синего. Над всем этим возвышались желтовато-серые здания из песчаника. Некоторые из них почистили, другие стояли черные, как гнилые зубы в широкой улыбке.
«Виндзор» был забит народом, но Джек Уокер забронировал столик в нише у дальней стены. Он внимательно посмотрел на Маршели, когда их представили, но вопросов задавать не стал. Заказал пива себе и Фину, а для дамы — бокал белого вина. Уокер был высоким, широкоплечим, с неопрятной копной жестких седых волос. Ему было за семьдесят, и все равно он производил впечатление человека, с которым лучше не связываться. Изумрудные глаза на загорелом лице казались холодными, на губах играла сардоническая усмешка.
— Не надо связываться с Келли, Фин, — сказал Уокер серьезно и покачал головой. — Это плохие люди.
— Я в этом не сомневаюсь, сэр. И связываться с ними не собираюсь, — внезапно Фин понял, что обращается к бывшему начальнику по всем правилам. Старые привычки не умирают. — Мне нужно только поговорить с кем-нибудь, кто помнит пятидесятые годы, когда семья еще жила в деревне Дин.
Уокер приподнял бровь. Он явно заинтересовался, но долгие годы работы в полиции приучили его: некоторые вопросы лучше не задавать.
— Те времена, наверное, помнит только Пол Келли. Он тогда был еще ребенком. У него было два старших брата, но их застрелили на пороге собственного дома больше полувека назад. Мы решили, что это убийство из мести. Тогда шла довольно жестокая война за территорию. Я только начинал служить в полиции. Мы никогда не лезли в эту историю, так что за убийства никого не осудили. А потом я смотрел, как молодой Пол Келли входит в силу. Хорошую империю он себе построил на людских несчастьях!
Лицо Уокера сложилось в гримасу. Видно было, что это его больная тема.
— Мы так ни на чем и не смогли его поймать.
— И он все еще большой босс?
— Пока да, Фин, хотя и стареет. Считает себя кем-то вроде Крестного отца. Вышел из низов, а теперь живет в гребаном поместье на Морнингсайд, — он взглянул на Маршели, но извиняться за ругательство не стал.
— У него уже дети и внуки. Все ходят в частные школы, а честные люди, вроде нас с вами, с трудом наскребают деньги на отопление. Он мразь, Фин. Просто мразь. Я бы не стал тратить на него время.
Они долго лежали в тишине и темноте своего гостиничного номера. Тишину нарушали только их дыхание и звук текущей воды со стороны реки. Эта же река текла под мостом Дина. Выйдя из «Виндзора», Фин с Маршели направились туда. Они дошли до середины моста, посмотрели на деревню Дин и реку в сотне футов внизу. Когда-то отец Маршели и его брат стояли здесь. На этом мосту что-то случилось. Погиб мальчик.
Маршели заговорила, и ее голос прозвучал в темноте неожиданно громко, вторгся в мысли Фина:
— Было странно смотреть, как ты говоришь с тем полицейским.
Фин повернулся к ней, хотя и не видел ее в темноте:
— Что в этом странного?
— Я как будто смотрела на незнакомца. Ты был не тот Фин Маклауд, с которым я ходила в школу. Не тот, с которым я занималась любовью на пляже. И даже не тот Фин, который так плохо поступал со мной в Глазго.
Он закрыл глаза и вспомнил, как это было. Они оба поступили в университет и некоторое время жили в Глазго вместе. Он обращался с Маршели ужасно; не мог справиться со своей болью и вымещал все на ней. Как часто мы делаем больнее всего самым близким людям, подумал Фин.
— Я сидела за столом с незнакомцем. Наверное, это тот Фин Маклауд, которым ты был, пока мы не общались. Ты женился на другой женщине, растил ребенка, работал в полиции.
Она коснулась его лица в темноте, чуть не напугав его.
— Я раньше думала, что знаю тебя. Теперь я в этом не уверена.
И страсть, которую они делили днем, когда лучи солнца играли на их сплетенных телах, показалась далекой. Как будто это было в прошлой жизни.
Пол Келли жил в трехэтажном доме из желтого песчаника. Крыша с коньком, мансарды, искусно сделанное крыльцо. В задней части дома — застекленная веранда, выходившая в ухоженный сад. От Типперлинн-Роуд ко входу вела полукруглая дорожка, с обеих сторон на ней обнаружились кованые ворота с электронными замками. Солнечный свет падал сквозь молодую листву буков, заливал цветущие азалии.
Такси высадило Фина и Маршели у южных ворот. Фин просил водителя подождать, но тот затряс головой:
— Нет, ждать я не буду. Платите мне сейчас.
Похоже, он знал, что это за место, и боялся здесь задерживаться. Машина быстро уехала и свернула на Морнингсайд. Фин повернулся к воротам, нажал кнопку переговорного устройства, вмонтированного в столб. Через секунду оттуда раздалось:
— Что надо?
— Меня зовут Фин Маклауд. Я был полицейским. Мне надо поговорить с Полом Келли.
— Мистер Келли никого не принимает без записи.
— Скажите ему, это по поводу того, что случилось на Мосту Дина пятьдесят лет назад.
— Он вас не примет.
— Скажите ему, — в голосе Фина прорезалась сталь. Спорить с ним было невозможно.
Переговорное устройство замолчало, и Фин, смущаясь, взглянул на Маршели. Он опять стал тем Фином Маклаудом, которого она не знала. И он понятия не имел, как их примирить.
Ждать пришлось долго. Наконец переговорное устройство ожило. Тот же голос произнес:
— Входите.
Ворота тут же начали открываться.
Пока они шли к дому, Фин отметил стратегически расставленные камеры видеонаблюдения и сенсорные фонари. Пол Келли старался избежать непрошеных гостей и в доме, и на территории. Дверь открылась, как только гости подошли к крыльцу. Их внимательно осмотрел молодой человек в белой рубашке с открытым воротом, отутюженных серых брюках и итальянских туфлях. Черные волосы охранника были коротко острижены и уложены гелем; стрижка явно дорогая. Запах его лосьона чувствовался с шести футов.
— Надо вас обыскать.
Без единого слова Фин сделал шаг вперед и встал, раздвинув ноги и подняв руки по бокам от тела. Охранник тщательно охлопал его спереди и сзади, потом — руки и ноги.
— Женщину тоже.
— Там все чисто, — сказал Фин.
— Я должен проверить.
— Я за нее ручаюсь.
Молодой человек смотрел прямо на него:
— Моя работа мне дороже.
— Всё нормально, — сказала Маршели и дала обыскать себя.
Фин, закипая, смотрел, как охранник ощупывает ее — грудь, спина, ягодицы, ноги. Впрочем, он вел себя профессионально и не трогал ее там, где не нужно. Маршели слегка порозовела, но в остальном обыск восприняла спокойно.
— Все чисто, — сказал охранник. — За мной.
Он провел их через холл, оформленный в кремовом и светло-персиковом цветах; на полу лежал красный ковер. Лестница из холла поднималась на два этажа.
Пол Келли развалился на белом кожаном диване на веранде. Он курил очень толстую гаванскую сигару. В саду снаружи легкий ветер шелестел весенней листвой. А в комнате дым сигары Келли неподвижно висел в воздухе, серо-синий в косых солнечных лучах. Ни запахи, ни звуки сада сюда не проникали, но все равно казалось, что стоишь прямо в саду. Вокруг матового стального стола были расставлены красные мягкие кресла, солнце отражалось от полированного деревянного пола.
Охранник привел гостей, и Келли поднялся. Он был очень высок — заметно больше шести футов. Несмотря на лишний вес, для своих шестидесяти пяти лет он был в хорошей форме. Круглое красное лицо Келли было выбрито до блеска, на голове — короткий ежик седых волос. Накрахмаленная розовая рубашка туго натянулась на полном животе, на джинсах заглажена не слишком уместная стрелка.
