Ознакомительная версия.
– Господи! – Я перевела взгляд на Никиту. – Как хорошо, что ты успел! Ты что, летел из Новоапраксино на ракете?
– Да нет, – он закончил вязать Светлану и поднялся во весь свой небольшой рост, – к счастью, я был в городе, и недалеко отсюда. Договаривался с одним банкиром относительно ссуды. Не знаю, как теперь будет со ссудой… я так вылетел из его кабинета! А ты чего плачешь‑то?
– Плачу? – удивленно переспросила я. – А я и не заметила…
Оперативная группа под руководством капитана Слезки на приехала через двадцать минут. За это время Никита успел отвязать меня от ненавистного кресла и ощупать, чтобы воочию убедиться, что я жива‑здорова, а также скачать из компьютера всю информацию про свой комбинат.
Рыжая стерва так ругалась, лежа на полу, глядя на нас, что пришлось заткнуть ей рот. Нас долго допрашивали в квартире Петра Ильича, а потом повезли к подполковнику Пеночкину. И вот там я все ему рассказала. Подполковник долго крутил головой, но, кажется, поверил.
Уж не знаю, как им это удалось, но дело спустили на тормозах. Киллерша, которая убила Антонова и Лику, оказалась мертва, рыжую Светлану будут судить за убийство Петра Ильича.
Мы с Ираидой уговорили подполковника Пеночкина не допрашивать мамулю. В тот день, когда убили старого негодяя, я вернулась после допроса домой, собрала все его вещи и выбросила их, а вернувшейся вечером мамуле сказала, что Петру Ильичу срочно пришлось уехать в свой Зауральск, что‑то там случилось. Мамуля, вопреки моим ожиданиям, восприняла эту новость довольно спокойно.
Наутро я с радостью вернулась в редакцию, потому что дома без работы сидеть скучно.
– Александра Юрьевна, – услышала я в трубке певучий голос фотомодели, – зайдите, пожалуйста, к Виталию Андреевичу!
Я прошла по коридору четвертого этажа, обменялась милой улыбкой с крылатой змеей на водостоке, заглядывающей в окно, и вошла в приемную.
– Проходите, пожалуйста, – проворковала фотомодель.
Судя по ее интонации, Главный не собирался съесть меня на ланч. Более того, когда я вошла в его кабинет, он вышел из‑за стола, прошел несколько шагов мне навстречу и усадил в кресло. Я, конечно, не парализованная старушка и пока еще вполне могу перемещаться самостоятельно, но такое внимание со стороны руководства все‑таки приятно.
Решив сразу взять инициативу в свои руки, я начала разговор, как будто бросилась в холодную воду.
– Виталий Андреевич, я прекрасно понимаю, что вела себя непрофессионально, нанесла урон репутации газеты и после этой истории не могу…
– Александра Юрьевна! – Главный прервал меня, снова вскочив из‑за стола. – Вас пригласили в «Курьер»? Ни в коем случае не соглашайтесь! Я предложу вам гораздо лучшие условия!
– Нет, но как же… – промямлила я. – Репутация газеты… моя информация не подтвердилась…
Что за ерунда! – отмахнулся Главный. – Никто на нас в суд за клевету подавать не собирается, всем не до того, Березкин рад‑радехонек, что сумел выпутаться живым из этой передряги и даже не попал под суд. Правда, с работы ему пришлось уйти, потому что от него отвернулся высокопоставленный московский покровитель, но это – самое меньшее из зол, к каким он готовился… Зато наша газета увеличила тиражи, а самое главное – мы привлекли новых крупных рекламодателей! Так что, Александра Юрьевна, ваши статьи принесли «Вестнику» большую пользу! И вообще я хочу сказать вам, что сделать сенсационный материал на основе реальных событий сможет каждый… ну почти каждый сколько‑нибудь толковый журналист, но вот создать сенсацию из ничего, на пустом месте – это, Александра Юрьевна, высший пилотаж! Для этого нужен настоящий талант!
«Вот интересно, – подумала я, – они с покойным Петром Ильичем говорят просто одними словами! Они что – ходили в одну школу? Да нет, Главный гораздо моложе… Тогда что же – выходит, это правда, и половина громких сенсационных статей высосана из пальца? Ну что же, тогда мне, собственно говоря, нечего стыдиться».
– Александра Юрьевна, – продолжал гнуть свое Главный, – я понимаю, что вы переросли свой теперешний отдел… может быть, вы хотите перейти в отдел городских новостей? Или в отдел политики?
Я чувствовала себя, как ребенок, которого привели в кондитерский магазин и предлагают выбирать любое пирожное из разложенного перед ним сказочного изобилия. На чем остановиться – на воздушно‑ореховом торте или на ягодном флане?
Я тряхнула головой, отбросив эти неуместные кулинарные фантазии, и решительно сказала:
– Спасибо, Виталий Андреевич, я предпочла бы остаться в своем отделе. Его нужно поднимать, потенциал у людей большой, а я хотела бы сохранить какую‑то степень свободы… поискать новые интересные темы…
– Конечно, конечно, Александра Юрьевна! – Главный просто засиял от удовольствия. – Ищите, думайте, работайте! Я полностью доверяю вашему журналистскому чутью!
Вернувшись в отдел, я столкнулась в дверях с Мишкой Котенкиным. Он выглядел неплохо, даже посвежел: наверное, отоспался в больнице. В руках у него был большой торт от фирмы «Невские берега».
– По поводу выздоровления, – пояснил он. – Ну как у вас тут дела? Гюрза не кусается? – Он с опаской покосился на кабинет начальницы.
– Да нет, – ответил Кап Капыч из своего угла, вставляя спицы в клубок и откладывая вязание в сторону, чтобы поставить чайник, – сидит у себя в кабинете тише воды ниже травы, даже нос оттуда не кажет.
– Так все понятно! – Мишка приступил к разделке торта. – Зима же скоро.
– А при чем тут зима? – осведомился Кап Капыч.
– Ты что? – возмутился Мишка. – А еще журналист! Ты что, не знаешь, что зимой ядовитые змеи впадают в спячку?
Примерно через неделю мы с мамулей сидели утром на кухне и завтракали. День был воскресный, спешить на работу было не надо. На улице лил дождь, а в квартире недавно включили паровое отопление, так что мы с мамулей наслаждались теплом и приятной беседой.
Никита уехал в Москву на переговоры с самим Ярославским. Умница Никитушка из материалов Петра Ильича, взятых им в его квартире, вызнал всю подноготную о комбинате. Всплыла фамилия Ярославского – очень богатого делового человека в Москве, который хотел прибрать комбинат к рукам. Поскольку Березкин, который был прикормлен Ярославским для того, чтобы помочь ему получить закрытый тендер, нынче был в ауте, Никита взял на себя смелость обратиться к Ярославскому с просьбой о кредите. Он имел предварительные переговоры с представителем Ярославского в нашем городе, и теперь его пригласили в Москву.
Я не сомневалась в успехе: мой Никита сумеет убедить кого угодно.
Я лениво потягивала кофе, когда раздался звонок в дверь. Естественно, это была Ираида.
Она ворвалась в кухню, румяная, с мокрыми от дождя волосами. Энергией, исходившей от нее, можно было освещать небольшой поселок городского типа в течение месяца.
– Я на минутку, – сказала Ираида, прочно усаживаясь на стул. – Сашка, кофейку поставь!
– Уже. – Я у плиты стерегла кофе, чтобы не сбежал.
– А у меня новость, – сообщила Ираида, намазывая кусок батона неприлично толстым слоем масла.
– Тоже мне новость, – фыркнула я от плиты, – замуж небось выходишь за подполковника своего?
– Как так? – ахнула мамуля. – Почему я ничего не знаю?
Мы с Ираидой переглянулись поверх ее головы: мамуля многого не знала.
– Ну поздравляем, – вздохнула мамуля, – а мы вот с Сашкой будем одни жить, никто нам не нужен…
– Мам… – начала я. – Все собираюсь тебе сказать… я вообще‑то тоже, наверное, скоро отсюда перееду…
– Час от часу не легче! – вскричала мамуля. – Замуж собралась, а матери даже избранника не показала!
Мамуля любит такие слова: жених, избранник…
– Все в свое время, – успокоили мы мамулю.
– Ну и ладно, – вздохнула она, – а я, видно, не создана для брака. Честно сказать, так устала, пока Петр Ильич здесь жил! Хорошо, что он уехал…
Снова мы с Правдой успокоенно переглянулись.
– Но, Александра, – строгим тоном начала мамуля, – имей в виду: свадебное платье – только у Парфеновой!
– Да какое платье! – отмахнулась я. – Ни о какой свадьбе еще и речи нет, я просто так к нему перееду…
– Ну ладно, – не слушая, продолжала мамуля, – это все я возьму на себя.
О Господи!
КУГИ – Комитет по управлению городским имуществом.
Ознакомительная версия.
