в этот ваш райцентр, – он кивнул, довольный своей идеей и улыбнулся крайне изумленной Алекс. – Не волнуйтесь, дочка, старый солдат все устроит в лучшем виде!
Александра изумленно переводила взгляд с одного на другого, но деятельный Константин Францевич не давал вставить слова даже собственному сыну. Наконец Франц-старший достал телефон и вышел на крыльцо кому-то позвонить: связь в Михайловке временами подводила.
– Отец так счастлив за нас, – верно разгадал вопрос в ее глазах Александр и взял ручку девушки в свою ладонь, задержав взгляд на кольце, которое Алекс все же надела. – Кольцо моей матери, – тихо добавил он, погладив пальчики девушки и чуть прикрыл глаза от воспоминаний, а Александра тепло улыбнулась такому доверию и заботе Константина Францевича.
Сигнал оповещения оторвал внимание Алекс от этого волшебного момента. Девушка потянулась к телефону, и выражение ее глаз изменилось.
– Плохие новости? – тут же откликнулся Александр, чувствуя себя безмерно уставшим от всех событий этого дня. Алекс подняла на него свой глубокий проницательный взгляд и продемонстрировала ему сообщение от Вари, с которой она общалась через соцсеть. Прочитав, мужчина тоже посерел – он не ожидал, что дурак-доктор станет обсуждать поджог его дома, не удостоверившись, слышит его дочка или нет.
– Она так волнуется за нас, – прикрыла глаза Алекс, осторожно касаясь плеча Франца: – Хочет приехать… Пишет, что доктор тоже ходит какой-то сам не свой, словно ему не дает покоя то, как он уехал. Я успокоила Вареньку, – добавила девушка, показав дальнейшую переписку: – А теперь вот думаю… Ваш отец это серьезно говорил про свадьбу завтра?
– Более чем, – хмыкнул Александр, наклоняясь и приобняв Алекс: – Будьте уверены, мой отец – человек слова и действия. Причем даже больше действия, чем слова. Я уже позвонил Андрею и Павлу, а вот сейчас предупредил и Степана – все очень серьезно, Алекс, – тихо, но счастливо рассмеялся Александр, чувствуя, как беспокойство этого дня, сдавливающее ему грудь, отступает, и на его место приходит покой и чувство сладкого предвкушения счастья. Девушка встретила его взгляд и ласково улыбнулась в ответ, медленно проводя рукой по его плечу и, помедлив, написала Варваре, предупредив ее, что завтра они будут поблизости.
«Точное время станет известно завтра, и если твой папа позволит, мы были бы рады, чтобы ты была нашей гостьей на свадьбе», – закончила письмо Александра, отправив его и убрав телефон – Вари не было онлайн, и девушка, пообещав себе позвонить с утра, если письмо еще не будет прочитанным, приняла руку Александра, и они, пожелав доброй ночи вернувшемуся Константину Францевичу, ушли наверх, в комнату Алекс.
Василина выключила телефон и отложила его на столик, прислушавшись к шагам отца. В последнее время Артур Робертович был на себя не похож: долго задерживался в больнице, утром почти не разговаривал, а то и вовсе оставался на дежурство до вечера следующего дня. Девочка привыкла быть самостоятельной, но она очень скучала по отцу – по тому Артуру Робертовичу, который баловал свою любимую девочку, смеялся вместе с ней, ходил на прогулки, и мог всегда выслушать и понять, решить самую нерешаемую проблему. Потом все стало слишком сложно – Варя понимала, что ее папа страдает, что мамы больше с ними нет, что жизнь сложилась так… Только не хочет никому об этом рассказать, не хочет казаться слабым.
Варя тихо сложила учебники на завтра и вышла из комнаты. Артур Робертович сидел в гостиной их небольшой квартирки, не зажигая свет, смотрел в окно на то, как касалась от ветра тонкая берёза во дворе и почти не шевелился. Варя не то, что поняла – почувствовала и села рядом с папой, без слов взяв его за руку. Их взгляды встретились, и через долгое мгновение ладонь доктора легла на ручку девочки, а сам он тихо сказал:
– Твой папа совершил ошибку… и обидел друга. Варя, не делай так, будь лучше меня.
– Я все знаю, папа, – тихо ответила мудрая девочка. – Они не сердятся на тебя… не казни себя. Давай просто поедем к ним, ведь они тоже по нам скучают…
Артур Робертович тепло обнял дочку, с тоской ощущая, что она гораздо сильнее его самого. Еще до появления Александры мужчина чувствовал в себе какой-то надлом, и пребывание его в Михайловке, казалось бы, ставшее привычным, вдруг показалось совершенно невыносимым. Вся эта мерзость, выползшая наружу, переполнила чашу терпения, и даже светлый огонек, который зажегся в его душе от появления новых друзей, не помог справиться с внутренней вспышкой боли, которая и привела его сюда, в этой райцентр. Доктор Миллер посчитал, что перемена места поможет ему забыть о прошлом, но все стало только хуже. Новая больница, новые люди, новое начальство, новая школа Вари… Все неустанного внимания и участия, а сил у Артура Робертовича становилось все меньше. Только вид растущей дочки, ее трогательная забота о нем, а также твердое чувство долга не давало мужчине сломаться. Варвара только что ушла, довольная от согласия отца на ее предложение, и доктор, откинувшись на продавленную спинку дивана, прикрыл глаза, задумавшись, зачем он все-таки приехал сюда, в эту старую, мало пригодную для жилья квартиру.
«Нет, так не годится, – сказал он сам себе, глубоко вздохнув и внимательно вглядываясь в крепление люстры, которое держалось на одном лишь честном слове. – У нас с дочкой есть дом, и мы не станем его продавать. Неправильно было вот так бежать, да еще и оскорбив напоследок Александру. А теперь пострадал и Франц… Подумать только, такое несчастье, и меня не было рядом, чтобы оказать помощь!».
– Варенька! – позвал Артур Робертович, решительно поднимаясь и, не дождавшись ответа, удивленно поправил очки и сам направился в комнату дочери, постучав: – Ты слышишь, милая?
Неожиданно дверь распахнулась сама, опередив доктора на какие-то доли секунды, и ураган счастья, который был его дочерью, едва не сбил с ног потрясенного Миллера; он растерялся на несколько секунд, но тут же обнял дочку в ответ, улыбаясь от такой внезапности и, опустившись перед ней, вопросительно выгнул бровь:
– Что произошло, милая? Неужели у вас заболела учительница? Или объявлен карантин?
– Нет, папа! – еще больше засияла Варя и, кажется, больше ничего она сказать не могла, так что вместо ответа протянула отцу телефон, открытый на переписке – поправив очки, Артур Робертович вгляделся в сообщение и не сразу смог понять его смысл, а когда понял, то просиял вместе с Варенькой и, поцеловав ее в макушку, выпрямился, невольно обернувшись:
– Какая новость! Бог мой, уже завтра… Но ничего, мы успеем! Иди ложись, дочка, – доктор наклонился, поцеловал дочку и подмигнул ей: – Мы непременно будем! Добрых снов.
– Спасибо! – счастливо откликнулась
