в лаборатории.
– Я вернулась! С победой! – снова крикнула Серафима, сама не веря, что голос не дрожит и звучит очень бодро.
Она скинула туфли, повесила на крючок сумку и обернулась.
Верстовский стоял в дверях и смотрел на нее совершенно равнодушными глазами.
– Я виделась с Маниным. Он согласился, – чуть тише произнесла Серафима, не зная, как понять его реакцию. Вернее, отсутствие таковой.
Она подошла ближе и протянула тестер.
– Вот. Возьмите.
Верстовский медленно перевел взгляд на флакон. Серафима тоже посмотрела на свою ладонь, а когда подняла глаза, то наткнулась на дуло пистолета.
– Звони ему, – негромко сказал Верстовский.
– Кому? – тупо спросила она и сглотнула.
– Звони, – повторил тот и щелкнул предохранителем.
Серафима повернулась и, ступая деревянными ногами, направилась к сумке. Та никак не хотела открываться, пришлось дернуть замочек так, что он оторвался. Достав телефон, она набрала номер Манина. Было странно, но голос еще слушался ее, когда она попросила соединить с его номером.
– Серафима? – спросил Манин, мгновенно ответив.
– Александр, – сипло начала Серафима и не закончила.
Верстовский вырвал мобильник.
– Здравствуй, дорогой друг, – спокойно произнес он и улыбнулся.
Серафиму передернуло, настолько страшной была эта улыбка.
– Я так и знал, что ты догадаешься. Ты ведь умный у нас. Зря только девушку обратно отправил. Или не подумал, что я с ней могу что-то сделать? А впрочем, что тебе за дело до нее. Пусть сдохнет, ты и пальцем не пошевельнешь.
Серафима не слышала ответ Манина, только увидела: Верстовский как будто ожидал именно таких слов, потому что кивнул.
– Ну да, ну да. Ты же благородный. Не сможешь допустить, чтобы невинное дитя подохло из-за тебя. Ну что ж. Тогда жду тебя, Саня. Адрес сказать или знаешь?
И засмеялся. Тихо так, по-доброму.
– А теперь быстро в лабораторию, – скомандовал он Серафиме, засунув сотовый в карман.
Он толкнул ее к стулу и крепко ее привязал. Серафима даже удивилась, до чего быстро и ловко он это сделал. Она даже дернуться не успела. Мелькнула мысль, что он уже проделывал такое раньше. С Ингой? Возможно. Та не была дурой и могла догадаться, что ее заманили в ловушку. И тогда в ход пошел пистолет. Наверняка тот же самый.
Интересно, как он поступит с ее трупом? Машины, на которой можно было бы отвезти тело подальше, а потом столкнуть с обрыва, у него не имеется. Неужели просто зароет под апельсинами? Нет, под апельсинами не станет. Побоится, что потом эфирное масло трупом будет пахнуть. Просто в компостную кучу ее бросит и сверху грязью закидает.
– Сиди тихо и не мешай, – предупредил Верстовский и отошел куда-то в сторону, так, чтобы она не могла следить за его действиями.
Веревка стянула запястья так сильно, что руки быстро налились болью. Серафима поерзала, пытаясь придать телу положение, при котором боль не была бы такой режущей.
– Не рыпайся, я сказал, – немедленно отреагировал на ее шевеление Верстовский.
Может, попробовать с ним заговорить? В кино она видела, что это иногда помогает. Они ведь год прожили под одной крышей. Неужели он сможет хладнокровно пристрелить ее?
Она уже открыла рот, чтобы попытаться, но вспомнила его ухмылку, когда он разговаривал с Маниным, и передумала.
Не стоит ничего говорить. Бессмысленно все это.
Она закрыла глаза и решила, что будет думать о чем-нибудь хорошем, но ничего не получалось. Перед глазами сразу вставало лицо Княжича, потом Димки. В общем, стало только хуже.
Тогда она стала вспоминать мамку с папкой и свое детское житье-бытье в родной деревне, где никто не звал ее Сидоровой козой, потому что в деревне все были Сидоровыми. Наверное, только эти годы и были по-настоящему счастливыми. А потом…
Хотя грех на судьбу жаловаться. Ведь в результате она встретила Мишу. Не будь всего прежнего, пусть даже плохого, она не попала бы в этот поселок и никогда бы не встретила Княжича.
Она почувствовала, как по лицу потекли слезы, и спохватилась. Не хватало еще, чтобы эта мразь заметила ее слабость.
Серафима выпрямилась, насколько позволял стул, к которому ее привязали, и вдруг произнесла:
– Ничего у тебя не выйдет. Манин приведет полицию.
Верстовский за спиной хмыкнул.
– Не приведет. Он же понимает, что я успею прикончить тебя раньше.
– Но тебя все равно схватят.
– Это уже не важно Твоя смерть будет на его совести. Ведь это он послал тебя ко мне. Своими руками сунул волку в пасть. Думаешь, он не предвидел, как будут развиваться события? Еще как предвидел! Впрочем, я тоже. Поэтому успел подготовиться.
– В трубу улетишь, когда нагрянет полиция? – насмешливо спросила Серафима.
– Зачем в трубу? Есть более современные способы, – спокойно ответил Верстовский, и она в который раз удивилась.
Тот ли это дядечка, с которым она прожила рядом целый год?
У этого совершенно другой голос. Как будто он уверен, что и на этот раз всех переиграет, обхитрит.
Вот только ее обмануть ему не удастся. Она слышала его запах, когда он прикручивал ее к стулу. Это был запах страха. Животного страха. И мускус тут ни при чем.
Значит, не так все здорово, как он утверждает. Все-таки чего-то боится.
Не уверен, что Манин вообще приедет? Ведь, в конце концов, Верстовскому нужен именно он. Серафима – просто приманка. Если даже она умрет, это будет слабым утешением. Вместо щуки поймать плотвичку. Или как он ее вчера назвал? Красноперкой? Да хоть подлещиком! Все равно его это не удовлетворит. Неужели ради этого он столько лет ждал встречи с Маниным? Сначала прятался, а когда понял, что готов, сам вызвал бывшего друга. И не сомневался: тот приедет.
Что он имел в виду, когда сказал, что есть современные способы? Для чего? Для того, чтобы снова без следа исчезнуть?
Верстовский хитер. Хитрее Манина и уж, конечно, гораздо хитрее ее. У него есть план на любой случай.
Вот бы узнать, какой?
И тут ее телефон зазвонил.
– Это сосед наш, Княжич, – сказал Верстовский и сунул мобильник ей в ухо. – Попробуешь хоть слово вякнуть, прирежу. Скажи, что уже спишь давно и перезвонишь завтра.
Серафима кивнула.
– Привет, Рыжуха, – спросил Михаил веселым голосом. – Не разбудил?
Серафима собралась у духом и так же весело ответила:
– Да вот собралась ложиться. У вас все хорошо?
И тут же почувствовала у горла что-то острое. Выходит, не шутил Константин Геннадьевич. Прирежет влегкую.
– Я тебе завтра позвоню, Миш. Ладно?
– Тогда спокойной ночи, Рыжуха. До скорой встречи.
Верстовский убрал телефон и снова ушел из зоны видимости.
Хорошо, что Княжича нет рядом. Верстовский и его с Димкой
