Ознакомительная версия.
– Впервые слышу,– ответил Гай.– Видно, сам проявил инициативу, он ведь симпатизировал Марине.
– Понимаете, Федор Лукич, у меня есть один довольно щекотливый вопрос… Пожалуйста, ответьте откровенно…– Гай с напряженным вниманием посмотрел на следователя и молча кивнул.– Не намекал ли когда-нибудь Авдонин, что за устройство вашей дочери в институт надо будет кого-то отблагодарить?
– Ну нет, до этого не дошло,– нахмурился Гай.– Я бы сразу и в самой категорической форме такой путь отмел!
– Значит, не намекал? – еще раз спросила Ольга Арчиловна.
– Нет…
– И то, что намеревался соболиными шкурками расплатиться?
– Соболиными? – возмутился директор.– Да как это можно? И откуда он собирался их взять? Не знаю, не знаю, лично я никаких шкурок не имею и никогда бы не рискнул их приобретать у здешних спекулянтов или браконьеров! Это значит,– поощрять незаконную охоту… Да и как можно! Мы столько средств, сил положили, чтобы их сохранить…
– Значит, не было разговора о соболях с Авдониным?– уточнила Дагурова.
– Никогда! – категорически заявил Гай.– И еще раз вам говорю: считаю, что Марина должна поступать в институт честно!… Впрочем, мое мнение вам уже известно. Помните, мы с вами говорили вот здесь, что такое актер? – Следователь кивнула.– Не случайно же Бондарчук считает: не профессия это! Призвание! Как же это можно за взятку приобрести талант? Глупость. Есть у Марины искра божья – разгорится. Сама по себе. А нет – нечего делать в кино. Серости и без нее хватает… Да что далеко ходить, недавно я смотрел фильм по телевизору. Молодой артист, фамилия громкая, сын известной кинозвезды… И по-моему, мама искалечила жизнь сыну… Да,– почему-то спохватился директор заповедника,– не подумайте, что я говорю только об институте, который выбрала моя дочь. О любом! Медицинском, сельскохозяйственном, строительном! Нельзя начинать путь в профессию с обмана. Не то так и будет этот путь кривой, поверьте мне…
Гай вдруг встал и пошел к двери. И Ольге Арчиловне показалось, что кто-то тихонько скребся снаружи. Действительно, это был Султан, лайка Федора Лукича.
– Скучает,– словно оправдываясь, сказал Гай, впуская собаку и теребя ее за густую холку. Пес благодарно зажмурил глаза.– Мариночка любила с ним гулять по тайге. А теперь некому… У меня дел невпроворот… и еще неприятности… Все одна за одной так и сыплются…– Он выразительно посмотрел на Ольгу Арчиловну.
Но она не поддержала эту тему.
– Красивая собака,– похвалила Дагурова пса.
– Вот, расстаемся,– с грустью сказал Федор Лукич.
– Почему? – удивилась Ольга Арчиловна.
– Султан – победитель прошлогоднего межобластного состязания ласк по Сибири! – с гордостью ответил Гай.– Знаете, какие у него были соперники!
– Это что, по экстерьеру? – спросила Ольга Арчиловна, решив блеснуть эрудицией и вспомнив, как отец водил ее в Ленинграде на выставку собак.
– Да нет,– улыбнулся Гай.– Вы наверное, имеете в виду другое. Выставки-смотры. А Султан участвовал в настоящих охотничьих соревнованиях, на которых испытываются рабочие качества… Как собака берет след, выслеживает зверя, ну и так далее. Причем на такие состязания допускаются собаки только при наличии свидетельства единого образца… Чтобы вам было понятно, это значит – лайка должна быть известного происхождения. А среди предков Султана один принадлежал великому князю Николаю Николаевичу… Вот наши трофеи.– Гай подошел к застекленному шкафу и достал кубок и диплом.
У победителя состязания эти предметы вызвали, наверное, свои воспоминания. Пес встал на задние лапы, положил передние на грудь Федору Лукичу, обнюхал почетные награды и гавкнул.
– Фу, место,– сказал директор.
Султан улегся на пол и замер.
– Кубок и диплом первой степени,– продолжал Гай.– Понимаете, заприметил его директор областного племенного собаководческого питомника – Федор Лукич поставил награды в шкаф.– Прямо с ножом к горлу пристал: о таком производителе он мечтал давно. Я отказал, естественно. Привык к Султану. А во-вторых, Эдгар Евгеньевич приезжал, охотился с ним. Вы же знаете, ему надо было отстреливать зверей для своих научных исследований… Да и Мариночка любила собаку… Вчера опять звонили из питомника. И я подумал: Эдгара Евгеньевича нет, Марина уехала. Я не охочусь. А в качестве забавы такого редкого пса держать просто грех… А кому, как не нам, заботиться об общем благе! Пусть уж лучше послужит нашим кинологам! И почетно: где-нибудь объявят победителя – сын знаменитого Султана! Впрочем, я думаю, он еще сам не раз завоюет награды. Верно? – подмигнул собаке Федор Лукич.
И та, словно поняв, о чем говорит хозяин, негромко взвизгнула.
– По-моему, правильное решение,– как бы спрашивая совета, произнес Гай. Но Ольга Арчиловна ничего не сказала.– А мне обещали щенка. Из первого же помета…
Следователь вспомнила разговор с Арсением Николаевичем Резвых о том, что нельзя делить любовь собаки на троих. Видимо, Федор Лукич тоже чувствовал это, потому и согласился отдать Султана. Воспитанная со щенячьего возраста, собака крепче привязывалась к человеку…
«Интересно, как реагировал Султан на смерть одного из своих хозяев – Авдонина?» – подумала Ольга Арчиловна. Она слышала, что собаки очень переживают в таких случаях. Не едят, воют. А особенно преданные даже подыхают…
Ушла следователь от директора заповедника, размышляя об Эдгаре Евгеньевиче. И его образ в ее представлении все больше и больше раздваивался.
Это было странное ощущение. Она уже имела перед собой портрет московского ученого, погибшего от чьей-то пули. Человека, в общем, положительного, даже яркого, способного на добрые, благородные поступки. Сделавшего немало в своей науке.
В характеристике, выданной институтом, Дагурова отметила такие фразы: «Эдгар Евгеньевич Авдонин пользовался любовью и уважением всего коллектива, принимал активное участие в общественной жизни института»; «всегда был рад поделиться своим научным опытом с преподавателями и студентами»; «чуткий и внимательный наставник молодежи»; «верный и преданный товарищ»…
Читая документ, заверенный подписями солидных ученых и гербовой печатью, она видела перед собой Авдонина «чутким», «внимательным», «верным», а слушая Уралова и Гая, отчетливо просматривала совершенно другие штрихи характера. Они выглядели мелко и несолидно для его положения. А эта история с кинорежиссером Чаловым вовсе была некрасивой. Если Авдонин всерьез предлагал ему сделку… Но, может быть, он действительно пошутил, как уверял Родион Уралов? Есть же такие люди, никогда не знаешь, балагурят они или ведут себя всерьез. И это часто приводит к недоразумениям, даже к серьезным конфликтам… Более того, ученые-криминалисты обратили внимание, что существует тип людей, которые своим поведением как бы, провоцируют преступление. То есть создают благоприятную ситуацию для правонарушения, оказываясь при этом пострадавшими. Даже возникла наука виктимология, занимающаяся данным вопросом.
Возможно, Авдонин из этой категории людей… Если допустить такое, что это прибавит к тем версиям, которые уже имеются? Обуреваемая новыми мыслями, Дагурова зашла во двор Резвых. Ее встретил душистый запах земляники. Олимпиада Егоровна, сидя на низкой табуреточке, помешивала варенье в медном тазике на мангале. Она тут же сбегала в дом, принесла вторую табуреточку, усадила Ольгу Арчиловну и дала попробовать густых, ароматных, приторно-сладких пенок.
Арсений Николаевич еще не приехал с БАМА. Но, по всей видимости, должен вот-вот быть: он обещал вернуться еще вчера к вечеру.
– Наверное, дождь задержал,– объяснила жена капитана.
Так они сидели, беседуя о всякой всячине, не касаясь дел.
Из дома раздался телефонный звонок. Олимпиада Егоровна неспешно прошла в комнаты и тут же позвала Ольгу Арчиловну: звонил Алексей Николаевич.
– Я здесь, в Шамаюне,– услышала следователь голос Резвых.– Хорошо, что сразу напал на вас… Послали машину. Приезжайте.
– Что случилось? – спросила Ольга Арчиловна, уловив сквозь нарочито размеренную речь капитана некоторое волнение.
– Да как вам сказать… Сдается мне, мы нашли убийцу…
– Убийцу кого?! – воскликнула Дагурова.
– Авдонина, кого же еще…
Сообщение участкового инспектора прозвучало как гром среди ясного неба. Ольга Арчиловна от радости готова была обнять и расцеловать весь белый свет
Дагурову уже ждали у начальника РОВДа. Сам майор Иргынов, начальник угрозыска старший лейтенант Сергеев и Арсений Николаевич.
– С вас причитается,– улыбнулся майор белозубым ртом.– Присаживайтесь, товарищ Сергеев введет вас в курс дела…
Старший лейтенант Сергеев, лет тридцати, с рыжим хохолком на макушке, рассказал, что началось все с двух соболиных шкурок. Они лежали на столе майора. И по мере того как начальник уголовного розыска разворачивал перед ней картину оперативных действий, Дагурова отчетливо вспомнила сцену, которую застала в этом кабинете при первом посещении милиции, во вторник, 29 июля. Тогда здесь сидела заплаканная буфетчица по фамилии Степанова, уверявшая Иргынова, что шкурки ей предложил какой-то мужчина за две бутылки водки. Она понесла соболей скорняку, а тот сразу же сообщил в милицию…
Ознакомительная версия.
