Ознакомительная версия.
– Антония, – обратился он к молодой девушке, – Клементина не надоела тебе своими жалобами на жару?
– Нет, конечно же. У нее рот постоянно забит чем-нибудь вкусным. Удивляюсь, как в нее вмещается столько еды.
– Надо прекращать, – посоветовала подошедшая донна Жуана, – не то она станет такой же толстой, как и я.
Она похлопала себя по круглому животу и пристально вгляделась в Клементину, потянувшуюся за булочкой. Та, заметив этот взгляд, положила булочку на место.
– Постойте-ка, мне кажется, эти молодые люди кое-что от нас скрывают. И мне думается, я знаю, что именно!
Клементина посмотрела на Габриэля. Тот кивнул ей, говоря, что пришло время объявить всем правду.
– Мы ждем ребенка, – сказала Клементина.
– Люди, слушайте! – закричала донна Жуана, и все соседи повернулись к ней. – Клементина и Габриэль ждут ребенка. У нас в доме будет маленький!
Мартин лежал в постели, не желая подниматься. Который день он не выходил из дома, впервые за всю свою жизнь ощущая себя больным и одиноким. После отъезда Клементины исчез Рафаэль, он не показывался уже несколько недель. Мартину недоставало их постоянных перебранок, и он готов был многое отдать, лишь бы снова услышать его недовольный голос, шаркающие шаги и покашливание в коридоре. Но Рафаэль был сердит на него и не собирался появляться. Мартин укорял себя за тот разговор с Клементиной. Он и правда слишком ревностно относился к ней, ненавидя всех ее мужчин, желая, чтобы она принадлежала только ему одному. Она была абсолютно права, когда сказала, что он видит в ней Ирэн. Внешне Клементина была точной копией своей матери, и Мартин каждый раз испытывал муки ярости, глядя на ее лицо. Точно такие же глаза ласково смотрели на него много лет тому назад, клянясь ему в любви, а потом предали.
Мартин с раздражением подоткнул под себя одеяло и закрыл глаза. В комнате было душно, потому что все окна были закрыты. На улице ярко светило солнце, а он лежал под одеялом, трясясь от холода, сковавшего его тело.
В дверь постучали, но он не ответил. Через несколько мгновений дверь открылась, и в комнату вошла Инзе, неся в руках поднос с едой. Он гневно посмотрел на нее потому, что она посмела войти без разрешения, но Инзе сделала вид, что не замечает этого взгляда, и молча поставила поднос на кровать. Мартин отвернулся.
– Не будь ребенком, – скрипучим голосом укорила его старая кухарка. – Поешь, а еще лучше – оденься и спустись вниз.
Мартин что-то недовольно промычал.
– Говори громче, – Инзе толкнула его в спину, – я плохо слышу.
– Я не хочу есть! – рявкнул Мартин, повернувшись к ней. – Убери поднос отсюда. Вместе с собой!
Инзе взяла поднос в руки и тяжело поднялась. Ее глаза странно заблестели.
– Ты заслужил то, что сейчас происходит, – спокойным тоном сказала она, как будто говорила о том, какая погода на улице. – Но это еще не конец.
– Инзе, – зло процедил Мартин, сверля ее глазами, – не терзай мне душу. Что еще может быть хуже?
– Только Бог знает, – многозначительно сказала старуха и подняла глаза вверх.
Ее морщинистое лицо было озабоченным, и Мартин решил не спорить с ней. Но Инзе не нуждалась в его мнении, она сама знала, что и когда говорить. Она не знала, чем занимается Мартин и сколько бед он натворил, но чувствовала, как болит его душа. Он нуждался в покаянии, считала она, однако знала, что об этом ему не следует говорить. Человек сам должен найти правильный путь, а Мартин, видимо, здорово заплутал.
– Что же ты молчишь? – нахмурившись, спросил Мартин. – Я думал, что ты, как и все, будешь поносить меня.
– Если на тебя злятся, значит, есть за что. Люди просто так никогда не обижаются, – она направилась к выходу, говоря на ходу: – Еду в комнату больше приносить не будут. Захочешь – приведешь себя в порядок и спустишься в столовую.
– Я не буду спускаться! – выкрикнул Мартин в спину Инзе.
– Как знаешь, – бросила она и закрыла за собой дверь.
– Инзе!
Мартин яростно стукнул кулаком по кровати и вскочил, намереваясь бежать следом за ней, чтобы выплеснуть на нее всю злость, накопившуюся в его душе, но передумал, потому что Инзе не была виновата в его ошибках. Он снова прилег, ощущая себя дряхлым и ничтожным. Внезапно он вспомнил того старика, который много лет тому назад, на вокзале в Чикаго, указал им с Робертом путь к приюту. Он что-то сказал тогда по поводу нищеты в душе… Мартин нахмурился, вспоминая этого, пожалуй, одного из самых важных персонажей своей жизни, но ничего, кроме седой бороды и тяжелого кашля, его память не могла восстановить. Духовно нищие – это самые несчастные люди в мире, подумал Мартин и поднялся с постели. Он сбросил с себя измятый халат, открыл окна, впуская в комнату свежий воздух, и хмуро посмотрел на яркое веселое солнце. Садовник Куртис поливал цветы в саду и вежливо кивнул Мартину, увидев его в окне.
Через час чисто выбритый и свежий, в светлом элегантном костюме, он спустился в столовую, перед этим позвонив Инзе по внутреннему телефону, чтобы накрыли обед. Переступив порог столовой, он от неожиданности остановился, потому что за столом сидел Рафаэль и жадно уплетал жареного цыпленка. Мартин едва не подпрыгнул от радости, но попытался придать лицу безразличный вид, хотя в душе у него все запело.
– Давно вернулся? – спросил он.
– Два дня назад, – таким же тоном ответил Раф и замолчал.
Мартин удивленно посмотрел на него:
– Тогда почему не поднялся ко мне?
– Хотел, чтобы ты помучился. Мне уже рассказали о том, как ты провел последние две недели, – Раф брезгливо передернул плечами. – Как свинья! Осталось только в туалет ходить прямо в постель.
Мартин слушал брюзжание друга и успокаивался. На его лице появилась счастливая улыбка, когда он посмотрел на губы Рафаэля, лоснившиеся от жира.
– Кто из нас еще свинья, – медленно произнес он.
В столовую вошла Роза и начала накрывать на стол.
– Где Инзе? – спросил Мартин.
– В кухне.
– Будьте добры, пригласите ее отобедать с нами.
Раф удивленно посмотрел на Мартина.
– Боюсь, мистер Хаксли, – смущенно проговорила Роза, – Инзе не примет ваше приглашение.
– И все же передайте.
Роза закончила сервировку стола и бесшумно удалилась. Через несколько минут в комнату вошла Инзе, глаза ее иронично блестели. Мартин указал ей на стул рядом с собой, но она покачала головой.
– Я знаю свое место. И тебе советую поскорее определиться, где твое.
Она почтительно поклонилась и вышла, не добавив больше ни слова.
– Карга старая, – шепотом произнес Рафаэль, боясь, что грозная старуха его услышит. – Когда-то у нас работала Мини, – продолжал Раф. – Помнишь ее?
Мартин отрицательно покачал головой.
– Ну, такая рыжая и сисястая. – Рафаэль показал приблизительный размер груди той дамочки. – Ладно, это не важно. Так вот, Инзе застала нас, когда мы кувыркались в кладовке.
– А другого места вы не нашли? В доме столько спален, – усмехнулся Мартин.
Раф неопределенно махнул рукой.
– Так эта ведьма так отстегала нас веником, что я до сих пор боюсь мимо нее проходить. – Он округлил глаза и закивал головой, показывая, какую психологическую травму нанесла ему тогда Инзе своим внезапным появлением.
– Когда это было?
– Лет пятнадцать тому назад.
Мартин недоверчиво уставился на Рафа и, увидев его честные глаза, зашелся громким смехом. Рафаэль сделал вид, что обиделся, но широко улыбнулся, глядя на заразительно смеявшегося Мартина.
Джордан безучастно смотрел в иллюминатор и думал о том, что напрасно потратил время. Он возвращался из Майами, где целый месяц следил за домом Мартина Хаксли в надежде, что там появится Клементина. Но, к сожалению, его надежды не оправдались, Клементина исчезла в неизвестном направлении. Она пропала несколько месяцев тому назад, и он боялся, что больше никогда ее не увидит. Только одна мысль поддерживала его: ничто и никто не может исчезнуть навсегда. Впереди было много времени, чтобы найти ее, и он будет искать эту женщину до тех пор, пока не отыщет.
Джордан подул на стекло. Оно запотело, тогда он нарисовал на нем рожицу и усмехнулся. Сидевшая в соседнем кресле женщина засмеялась, наблюдая за его попытками как-то развеселиться. Он повернулся к ней, не понимая, что ее рассмешило.
– Из вас получился бы неплохой художник-импрессионист, – сказала она и кокетливо улыбнулась.
– Скорее авангардист, – поправил он ее.
– Никогда не понимала разницы, – снова улыбнулась она и представилась: – Сара.
– Джордан, – ответил он, пожимая ее мягкую руку.
С того момента, как он предавался любви с Клементиной в своей квартире, у него не было женщины. Он полностью подчинил себя этой безумной идее – сделать ее своей, и попросту забыл о том, что он – мужчина. Тело его не требовало любовных утех, так как оно хотело только Клементину. Но сейчас он почувствовал острое желание кем-нибудь обладать и решил подыграть женщине, явно искавшей общения с ним.
Ознакомительная версия.
