Ознакомительная версия.
– Я же сказал, они дилетанты. Оба. И нянька, и он. У него – наглость, это не ум и не расчет. Я как узнал, что из сейфа часы пропали, то… В общем, я его и подозревал по большему счету. Он мозг кражи, нянька – исполнитель. Потом он ее убил. Ничего, сейчас приедем, он мне все скажет. Все выложит. И про ребенка тоже. Это отдельная глава.
Катя и тут промолчала.
– Ты можешь присутствовать, – великодушно разрешил Гущин. – На таких уликах я его…
Он не договорил. Катя видела – хоть и бравирует сейчас, хоть и хорохорится, а тоже насторожен, и червь сомнения его гложет. Слишком все просто. Раз, два и задержали. И даже с убойными уликами – сумкой няни, в которой краденое и на которой ее отпечатки.
На подъезде к дому-дворцу Гущин приказал врубить полицейскую сирену. И они подкатили с триумфом, воя и полыхая мигалкой. В доме и так горел свет, но тут вспыхнул ярко – с новой силой. Все засуетились.
Эта суета была лихорадочной, но она разительно отличалась от той могильной, трагической суеты, какой дом-дворец был охвачен в момент обнаружения в детской умирающего Аякса. Эта суета была исполнена совсем иных чувств. И эта противоречивая гамма чувств читалась на лицах пленников дома-дворца – на всех без исключения.
Кате бросилось в глаза белое как мел лицо Капитолины, когда она увидела, как оперативники вводят в вестибюль Ракова в наручниках. Миша – ее сын – был тут же, не спал. Она прижала его к себе, закрываясь им, словно щитом. Но он вырвался из рук матери и глядел на ее сожителя с полуоткрытым от удивления ртом. Рядом стоял Мещерский и тоже казался потрясенным и озадаченным.
Феликс, Гарик, горничные, Клинопопов, Евдокия Жавелева – все они говорили, вопили, трещали как попугаи наперебой и все одно и то же: «Поймали? Это он? Как? Что? Неужели»?
Катя увидела Ивана Фонарева. Актер смотрел на Ракова оценивающе и словно примерял что-то из его облика на себя – походку, выражение затравленное лица, нервный тик. Актеры жадны до подобных впечатлений – подумала Катя, они все собирают в свою копилку, чтобы использовать в ролях.
Ракова привели в каминный зал, и все набились туда. Полицейские этому не препятствовали. На глазах у всех полковник Гущин положил на диван, затянутый тканью Дольче – Габбана, объемистый пластиковый пакет, в который оперативники уже упаковали сумку. Раскрыл его, расстегнул молнию, демонстрируя дальше содержимое сумки.
– Феликс, это ваши ювелирные изделия?
Феликс подошел, глянул.
– Мои, – сказал он и обернулся к Ракову: – Зачем ты моего сына…
– Тихо, тихо, тихо, – оборвал его Гущин. – Все вопросы потом. Сейчас спрашиваем мы. А сумка? Это сумка няни Светланы Давыдовой?
– Да, кажется.
– Эта сумка была у няни Давыдовой, когда вы поймали ее в вестибюле вечером двадцать восьмого мая? – Гущин спросил это у Капитолины.
Она, не отрываясь, глядела на своего сожителя Ракова. На глазах у нее выступили слезы.
– Я к вам обращаюсь. Эта сумка была в руках у няни, когда вы ее остановили? – повторил Гущин.
– Эта самая. У нее другой не было, – ответила Капитолина. – Но я… я ничего не знаю. Я ничего не крала. Феликс, поверь, я ничего не знала обо всем этом!
Феликс не смотрел на родственницу. Он не смотрел и на свое богатство. Он пожирал глазами Ракова.
– Миша, иди к себе, – обратился Гущин к мальчику. – Нечего тебе здесь делать. Капитолина, отведите его наверх. И вы тоже, дорогие гости и хозяева, спокойнее, спокойнее. Расходитесь. А мы займемся своими прямыми обязанностями – мы, полиция.
И с этими словами он кивнул. Оперативники забрали пакет с сумкой и поволокли Ракова в полицейскую палатку.
Катя увидела, что к ней спешит Мещерский, но она боялась упустить хоть что-то из предстоящего допроса и снова лишь махнула ему – ты оставайся, а мне надо идти.
В полицейской палатке оперативники усадили Ракова на стул, сами вышли, но остались у входа снаружи. Катя заняла позицию в самом дальнем углу. Полковник Гущин начал допрос без вступлений и церемоний.
– Как вы убили няню?
Спартак Раков не ответил.
– В каких войсках вы служили? – задал новый вопрос Гущин.
– Во внутренних, – на этот раз дал ответ Спартак Раков.
– Сколько вы уже на пенсии?
– Десять лет.
– В общем-то мне ваши показания не нужны, – сказал Гущин. – Вас с поличным поймали – с ее сумкой и краденым. И как оно все было, я знаю и без вас. Следователь вам предъявит обвинение в убийстве Давыдовой и покушении на убийство малолетнего Аякса Санина.
– Про мальчишку я ничего не знаю, – хрипло сказал Раков. – Это не я.
– Мальчик был в кабинете в тот момент, когда ваша подельница няня открыла сейф, он все видел. Он мог рассказать. Няня решила от греха сбежать. Мальчику она зла не желала. А вот у вас рука не дрогнула.
– Про мальчишку я ничего не знаю. Это не я.
– А няню вы? – спросил Гущин.
Раков молчал.
– В каком звании вышли на пенсию?
– Майора внутренних войск.
– Как ребенка убивали?
– Это не я, сказано вам! – Раков вскинул голову. – У меня самого семья, у меня пацан свой.
– Миша Касаткин вам не сын. Даже не приемный.
Он мне не сын…
Катя ощутила, как холодок пополз по спине. Ей вдруг вспомнились слова Миши Касаткина о малыше Аяксе: «Он все комментирует, что видит, комменты дает».
Они это знали… Няня это знала, Раков это знал. Мальчик непременно прокомментирует то, что видел в кабинете. Прав Гущин – поэтому няня Светлана ударилась в панику и сбежала. А Раков решил остаться и обезопасить себя убийством Аякса.
– Следователь вам не поверит, – сказал Гущин. – И суд. Никто вам не поверит. И я вам не верю. Два убийства – это не…
– Я мальчишку не трогал! – заорал Раков. – А она… эта дура Светка, она сама виновата. Я вовсе не хотел, я хотел по-честному, а она кинула меня!
– Кинула с часами? На часы позарились дорогие, майор?
– А ты что ерничаешь, полковник? – Раков обратился к Гущину на «ты». – Что ты строишь из себя? Ты такой же, как я, служака, тягловый вол. Волочешь свое ярмо, пока со службы не вытурили. А турнут, тоже станешь, как я, на пенсии лапу сосать. Чего ты меня ихними часами попрекаешь? Ты видал эти часы? Они на запястье состояние носят! Видал? Тебе и не снилось столько бабла, сколько эти ихние часы стоят!
– У вас была связь с няней?
– А если и так, то что? Тут, в этом доме, один я мужик настоящий. Ей и глянуть было не на кого – одни пиндосы, гермафродиты, алкаши. Ты бывал тут, полковник, когда компания в Топь наезжает – тусовка? Что тут творилось порой, в этом доме! А Светка баба была как баба. Нормальная. И в постели это самое любила. И хотела. Не я ее соблазнил, она меня. Она и про сейф мне первая сказала – она часто в кабинете с мальчишкой бывала, когда Феликс сейф открывал.
– И вы решили подсмотреть наборный шифр замка?
– А чего там сложного – восемь цифр запомнить? Пусть не сразу, не за один присест. Светка с мальцом к Феликсу туда часто заходила, в этот кабинет. Она сама шифр подсмотрела.
– А вы ей сказали, как открывать замок, – хмыкнул Гущин. – Приезд клуба алкоголиков для вас шансом стал – вы по приказу Феликса камеры внутренние отключили, путь освободили.
– Я хотел все по-честному. И мне, и ей, чтобы пополам. У Феликса добра прорва. Он бы не обеднел. А мы… а я с семьей в деньгах нуждался. И в таком хаосе с приезжими думали бы не на нас, на домашних, а на чужих. Это был гениальный план, понял? А эта дура-нянька все испортила.
– Вы услышали скандал и поняли, что няня хочет улизнуть по-тихому?
– Ее Капа поймала. Капа ни при чем. Она не знала, она просто думала, что Светка клеит меня.
– Вы догнали няню у леса?
– Я пошел за ней. Хотел просто поговорить. Хотел, чтобы мы разделили то, что она взяла. А она увидела меня и бросилась, как заяц, наутек в лес, к воде. Я ее догнал.
– И она все вам рассказала. Сказала, что ее видел малыш.
– Ничего она не говорила! Она вообще про мальчишку не упоминала. Не знал я о нем! Я схватил ее, хотел, чтобы мы поговорили, чтобы она отдала мне сумку. А она вцепилась в нее, как клещ, ударила меня по лицу. И тут я… я испугался, что она поднимет крик. Я просто потерял над собой контроль!
– Вы задушили ее шарфом, тело отволокли на берег и бросили в воду. Сумку спрятали в дупле, – перечислил Гущин. – В доме держать краденое, естественно, побоялись. А потом, когда приехали гости, когда поднялась суета по поводу невозвращения няньки, когда мы приехали – полиция, у вас не было времени разобраться с украденным. Вы были заняты, Раков. Вы были заняты подготовкой убийства мальчика – опасного свидетеля.
– Я не трогал малого! – крикнул Раков с ударением на предпоследний слог. – Светка ничего мне не сказала. Если бы сказала, я бы… да проще было бы положить вещи на место, в сейф, чем городить весь этот огород! Я бы так и сделал, если бы она все мне рассказала по-честному! Этот дом набит деньгами, антиквариатом, картинами. Можно было бы придумать что-то еще, а в сейф все вернуть. Это просто она – дура с куриными мозгами!
Ознакомительная версия.
