Ну тут, если не вдаваться в тонкости, не брать в расчет давно погашенное еще в малолетстве дело по 206-й статье — «хулиганке», то Максим официально был, в общем, чист перед законом, даже больше того, по сведениям от питерцев, он именно стараниями родного дяди прошел в Государственную думу, хотя больше одного созыва там не продержался. Но, как говорится, тем не менее. Однако об этом ничего не сказал «доверенный юрист», видимо, в его концепции дядина помощь не предусматривалась. А предусматривалось другое.
Например, то, что Нестеров в прямом смысле подставил своего зятя, Масленникова-отца, натравив на него налоговиков. А следом люди Нестерова устроили разборку, во время которой был убит младший Масленников. Максим терпел, уважая родственника. Но когда Нестеров силой и угрозами увел у Максима любимую девушку, вот тут терпению пришел конец. Максим предложил дяде устроить справедливый суд на воровском сходе, раз уж он кичится своим званием, на котором и решить все конфликты, возникшие между ними. Нестеров отказался. И более того, начал планомерный отстрел тех руководителей и партнеров «Нормы», которые были категорически не согласны с его политикой руководства компанией.
Турецкий слушал и только мысленно руками разводил. Надо же, ведь, поди, опытный юрист, пожилой человек, а так примитивно подставляется! Очередность событий элементарно подтасована. Или они уж совсем его, Турецкого, за полного дурака держат? И потому откровенно диктуют картину той ситуации, которой ему и надлежит придерживаться в будущем? Это по их убеждению. Уверены, значит? А что, нельзя исключить. Интересно только, какие более основательные и, кстати говоря, вещественные аргументы они собираются выложить в подтверждение такой своей версии? Наверняка же понимают, что забесплатно на их версию никто из здравомыслящих юристов не клюнет.
И еще один четкий ответ на свой вопрос хотел услышать Турецкий в их трактовке: кто устроил бойню на набережной?
Ответ даже и не поразил. У Нестерова было всегда полно недоброжелателей. Наверняка кто-нибудь из обиженных им уголовников, с которыми он конфликтовал всю жизнь.
Ну да, конечно, самое дело питерским уголовникам устраивать показательные выступления в духе голливудских триллеров в центре Москвы. Да и мотоциклы «блэк видоу», стоимостью в десять — двенадцать тысяч долларов, у нас там в каждом дворе под дождем мокнут.
— А что, полумертвого водителя, чудом оставшегося в живых, те же недоброжелатели зарезали в больнице?
Вопрос был новым для юриста, но не смутил.
— Даже других мнений нет, такие же бандиты, как и сам Нестеров, на все способны.
— И балерину похитили тоже они?
А вот это было уже совсем неожиданно для юриста.
— Как... и?..
— Ах, так вы этого еще не знали? Я смотрю, вы не очень-то информированы, Алексей Митрофанович. Давайте тогда не будем больше толочь воду в ступе, а перейдем к тому, ради чего, собствейно, вы сюда и пришли. Какие предложения вы намерены мне сделать от лица... ваших хозяев? Нет, сразу расставим точки: от лица вашего босса, так надо понимать? От имени Максима Геннадьевича. Сам-то он прийти побоялся. И правильно сделал, не ровен час, а он-то ведь у нас с вами кругом в розыске. Жизнь пошла неспокойная, верно? И чем больше жертв на его совести, тем меньше возможности каких-то дальнейших компромиссов со следственными органами, согласны? Ведь он думает именно об этом? Или его уже, что называется, понесло? И кстати, как у него последнее время со здоровьем? Паранойя, говорят, практически исключает адекватность поступков,-слышали? Таково мнение психиатров, а они в этом смысле редко ошибаются.
— Я пытался... — ответил юрист после некоторого замешательства, вызванного столь суровой прямотой Турецкого, который до последнего момента, видимо, казался ему вполне лояльным и даже заинтересованным в доверительном разговоре. — Мне казалось, что у нас была возможность найти общий язык... Однако последними своими вопросами вы ставите меня в крайне затруднительное положение, уважаемый Александр Борисович. Но если вы, как соизволили выразиться, желаете римской прямоты, я, пожалуй, попытаюсь сделать последнюю попытку донести до вас...
— Не делайте, не стоит, — жестко перебил его Турецкий. — Я ставлю вопрос конкретно: сколько? И за что именно вы собираетесь мне предложить указанную сумму? Закрыть дело? Спустить на тормозах? Посоветовать германским коллегам не мараться с российскими отморозками? Но они же меня не послушаются. У них с законом гораздо строже, чем у нас. Так что, любезнейший?
— Если вы говорите искренне, то мне это нравится. И я думаю, мы с вами все-таки сумеем договориться. А вы сами можете назвать мне сумму, которая бы вас устроила? И чтоб больше, как вы заметили, никто в России не захотел мараться? А с этими, местными, мы уж как-нибудь сами договоримся.
— Могу, но дорого. Не потянете.
— Кто знает! — усмехнулся юрист.
— Я знаю. Не так давно лишь за то, чтоб я просто переменил место службы, мне предлагали полмиллиона «зеленых». Просто ушел из Генеральной прокуратуры, понимаете? В любую частную структуру. И в некоторых из них мне уже загодя златые горы сулили, только б согласился. А у вас такое грандиозное дело! И счет наверняка на миллиарды. Нет, тут мелочевкой не обойдемся. Да и друзья отсоветуют.
— На «лимон» намекаете, уважаемый? — иронически хмыкнул Алексей Митрофанович.
— На десять, любезнейший, — чуть наклоняясь к юристу, негромко поправил Турецкий. — И, поверьте, никак не меньше. Кому-то ж ведь все равно придется мараться. Так что назовем... моральной компенсацией.
Юрист посмотрел на него как на сумасшедшего. Но промолчал, пожал плечами, наконец заметил:
— Я не уполномочен, но... отчего же, передам.
— Я, между прочим, мог бы и сам передать. Продиктуйте номер телефона и...
— А вот этого — не могу, нет.
— Да, не положено, понимаю. И сочувствую. Ну что ж, благодарю за компанию, за приглашение на ужин. Было вкусно. Спокойной ночи. — Турецкий поднялся, вытер рот салфеткой, бросил ее на стол и снова наклонился к юристу: —А когда будете разговаривать, передайте, что меня крайне заинтересовал след его «черной вдовы». Так прямо и скажите, он поймет.
— Постойте! — Юрист нахмурился, не понимая смысла сказанного. — Это кто такая, шахидка, что ли?
— Шахидка? Интересный у вас ход мыслей. Нет, я про марку мотоцикла, «блэк видоу» называется,- «черная вдова». А касательно шахидки... Если вы прослеживаете здесь еще и такую связь, то отчего же? Но не будем пока слишком усложнять, проводить рискованные для вашего босса параллели...
И Александр Борисович взглянул на часы, присвистнул — однако! — и, отвесив легкий, почти небрежный поклон, отправился в свой номер. У выхода из бара обернулся. Юрист, низко склонившись над своей тарелкой, быстро жевал, словно наверстывая упущенное.
«Мелкие людишки, — подумал Александр Борисович. — А на «вдову-то» ишь ты как отреагировал! Во всяком случае, теперь у Вампира не должно остаться сомнений, что на его след вышли совершенно точно. И с разных сторон. Какие бы оправдания для себя он ни придумывал. И он либо окончательно постарается залечь на дно, либо, подобно любому агрессивному шизоиду, предпримет крайние меры, чтобы избавиться от того, кто угрожает его всемогущей личности. А кто ему угрожает? А ведь это мы ему угрожаем, Александр Борисович! Иначе за каким хреном оказался бы здесь господин «доверенный юрист» Алексей Митрофанович? Вот и проверим на деле, насколько прав был старик Ганнушкин с его пограничными состояниями».
Пока Александр Борисович размышлял над способами выманить Вампира из его убежища, засветить, хотя бы на мгновение, место своего пребывания, «питерская» бригада под руководством Константина Дмитриевича Меркулова вела свой поиск по двум направлениям.
