Это оказывает моментальный эффект. Женщина сворачивается в клубок. Я сам уже не понимаю, что творю, но продолжаю думать о Дженни. И ей больно.
– Тогда помалкивай, если тебе так больше нравится.
Дженни больно.
Я снова заношу над головой молоток. Лампа, фотография в рамке, телефон – все это разлетается на куски по всей комнате.
Дженни больно.
Я размахиваюсь и ударяю по кровати, а затем переползаю на другую сторону и крушу прикроватную тумбочку. Затем бросаюсь к шкафу напротив.
Дженни больно.
– Посмотрим, – говорю я, – не спрятаны ли здесь вещи Дженни? Что скажешь, не спрятаны? – Я ударяю по дверцам шкафа. Деревянные двери разлетаются в щепки. Я отбрасываю в сторону искореженные куски дверей и начинаю рыться в шкафу.
– Пожалуйста, – слышу я ее прерывающийся от рыданий голос. – Пожалуйста, нет.
Дженни больно.
Я вытаскиваю из шкафа всю одежду и бросаю на кровать.
– Это вещи Дженни? – Она молчит. – Может, это? Я вытаскиваю последнюю вещь – платье. Я вытягиваю это платье из кучи вещей, и пластмассовая вешалка, на которой оно висело, разламывается и падает на пол.
Дженни больно.
– Нравится? – спрашиваю я, поднимая платье. И начинаю рвать его. Затем подхватываю другие вещи, которые швырнул на кровать и на пол, и тоже принимаюсь разрывать их в клочья. Ее рыдания делаются еще громче. Слово «пожалуйста» слетает с ее губ в промежутках между дрожащими вздохами.
Дженни больно.
– Расскажи мне все, и я перестану. – Я продолжаю терзать вещи. – Расскажи, и я перестану!
– Нет! – завывает она и вдруг вскакивает и бросается ко мне. Она хватает меня за шею. Ее ногти впиваются в мою кожу, и я вздрагиваю от боли. Она продолжает наступать и принимается молотить меня кулаками, нанося удар за ударом. Я оглядываю комнату, не видя другого выхода, как снова взяться за молоток. Один удар, и она тут же выключится.
Но так я могу убить ее. Нет, этого нельзя допустить. Я должен сохранять самообладание. Одежда, я могу воспользоваться одеждой. Угомонить ее.
Я набрасываю ей на шею свитер, который оказывается у меня в руках. И сдавливаю ее шею.
– Скажи мне, – снова повторяю я. – Скажи мне. – Я почти умоляю ее. – Не заставляй меня делать это. – Силы покидают ее. Она больше не бьет меня и заваливается на пол. Я не отпускаю ее. – Скажи мне, – говорю я в последний раз, чуть не плача. В моих глазах застыли слезы. Я весь в поту.
Продолжая душить ее, я поднимаю глаза к потолку. В это мгновение мне кажется, будто я смотрю на себя сверху. С этого угла мне все очень хорошо видно: я душу женщину, жизнь начинает покидать ее. Я держусь из последних сил. И в этот момент, ясно видя со стороны, что делаю с ней, я вдруг понимаю, что поступаю неправильно. Я просто не могу убить ее.
Я останавливаюсь. Я не могу этого сделать. Я отпускаю ее, хватаю молоток и швыряю в окно. Стекло трескается, но не разбивается.
Несколько мгновений я смотрю, как она лежит без движения на полу, а затем выскакиваю из комнаты и, спотыкаясь, сбегаю вниз по лестнице. Я распахиваю входную дверь и выскакиваю на улицу, даже не подумав закрыть ее за собой. Через тридцать секунд я уже в машине и стремительно мчусь прочь.
Прошло немного времени, прежде чем сержант уголовной полиции Нельсен услышала о сумасшедшем, терроризирующем супружескую пару по фамилии Вон, который перевернул вверх дном их дом и напал на миссис Вон. Она моментально поняла, о каком сумасшедшем идет речь.
– Нельсен, – раздался в трубке громоподобный голос. Ему не надо было больше ничего говорить, но он все-таки представился: – Это суперинтендент Морган. Опять у нас эти китайцы, о которых вы говорили. Выясните, что, черт возьми, там стряслось. На женщину напали. Прямо у нее дома.
У Нельсен по спине побежали мурашки.
– Когда? Кто?
– Похоже, ваш одинокий друг не мог дождаться, когда вы выполните свою домашнюю работу.
– Вот черт! – В ее голосе прозвучало удивление, хотя ей казалось, удивить ее уже невозможно. Он перешел все границы, и теперь его необходимо было остановить.
– Этот чертов Джон Симмонс. Похоже, ваш новый приятель может оказаться опасным. – Голос Моргана звучал самодовольно, однако в нем явно чувствовались нотки с трудом сдерживаемой ярости. Он говорил медленно. – Поговорите с ними, найдите Симмонса и притащите его сюда. В их доме полно полицейских, но вы пойдете туда и будете за главную. Вам понятно?
– Да, сэр.
– Угомоните этого паршивого Симмонса раз и навсегда.
– Мне нужен ордер на обыск в его доме.
– Ордер уже готов. Через два часа он будет у вас в кармане. Вам позвонят. И еще. Нельсен, если вы снова поверите этому психу, снова собьетесь с правильного пути и все испортите, я вас уволю, слышите?
Эта угроза была вполне реальна. Он повесил трубку, не дав ей ответить.
Нельсен швырнула трубку.
– Черт.
Она взяла свой значок и быстро подхватила сумку, висевшую на спинке стула. Накинув на плечи пальто, Нельсен вышла из кабинета, прошла по коридору детективов, мимо кабинета Моргана, заметив, как он поднял голову и проводил ее глазами. Она спустилась по лестнице, вышла из дверей, миновала вестибюль, где впервые увидела Джона Симмонса, вышла из участка и села в машину. Путешествие не будет слишком долгим, в этом она не сомневалась.
Как и Кейт Нельсен, Сэм Кук не сомкнул глаз прошлой ночью. Они вместе с Нельсен закончили допрашивать Рода Тейлора, и Сэм не сомневался, что Тейлор говорил правду, затем выпил кофе и некоторое время возился с документами. Еще не было семи утра, когда он разбудил Фиону Реддинг своим звонком. У нее как раз был выходной, и она согласилась встретиться с ним.
Фиона Реддинг оказалась невысокой молодой женщиной тридцати лет, с большими карими глазами и загорелой кожей. Судя по всему, она некоторое время провела перед зеркалом, приводя себя в порядок к приезду Сэма.
– Мы с Джоном не так уж и долго встречались, – сказала она. – Всего около двух месяцев. Я хотела легких отношений, а ему нужно было нечто большее. Он был милым парнем, но слишком серьезным для меня. Весь в своем внутреннем мире, если вы понимаете, о чем я.
Они стояли в ее кухне. Сэм отказался от кофе, предложенного Фионой, и прислонился спиной к буфету, пока она нарезала овощи для рагу, которое собиралась приготовить на ужин к возвращению мужа с работы. Расставшись с Джоном, она год назад вышла замуж.
– А вас никогда не беспокоило его поведение? – спросил Сэм.
– Джон хотел того, чего я просто не могла ему дать. Все было очень просто. Ему было нужно нечто большее, чем простая интрижка. А я не искала серьезных отношений. Да, потом я изменилась, но в то время была очень легкомысленной. Знаете, я помню, как он познакомил меня со своей матерью. Она решила, что я серьезная девушка. И сразу стала говорить о нашей свадьбе и о том, что произойдет то-то или то-то, когда мы поженимся. Для меня это оказалось слишком. Я больше не могла оставаться с ним. И бросила его. Да, я сделала ему больно, но такова жизнь. И все же он был очень порядочным человеком. И никогда не делал ничего плохого.
Сэм предупредил Фиону Реддинг, что будет держать с ней связь на случай, если произойдет что-нибудь еще, и, возможно, с ней скоро свяжется сержант Нельсен.
* * *
Нельсен обнаружила миссис Вон в гостиной на диване рядом с мистером Воном, который крепко обнимал ее, словно опасаясь, что она вот-вот исчезнет. Каждые несколько секунд он принимался гладить ее руки, лишь ненадолго решаясь ослабить свои объятия. Супруги взглянули на нее, лишь когда Нельсен обратилась к ним по именам, они даже не заметили, как она вошла. Другие полицейские все еще собирали улики, расхаживая по комнатам.
– Мистер и миссис Вон, я сержант уголовной полиции Кейт Нельсен. Прошу прощения за беспокойство, но мне необходимо с вами поговорить.
– Ничего страшного, – откликнулся мистер Вон. – Чем мы можем вам помочь?
– Могу я присесть? – спросила она, указывая на один из стульев, стоящих у стола.
– Пожалуйста, – сказал он, быстро взглянув туда, куда она указывала.
– Итак, миссис Вон, вам знаком человек, вломившийся в ваш дом?
В разговор тут же вмешался ее муж.
– Это был тот же человек, что и несколько дней назад. Тот человек из театра.
– Это он устроил здесь погром?
Мистер Вон снова ответил за свою жену:
– По всему дому. Не только здесь. И на кухне, в холле, под лестницей, на лестнице, на лестничной площадке и в спальне. Спальня разрушена. И он угрожал моей жене. Господи, он все здесь крушил молотком!
– Он на самом деле использовал молоток, миссис Вон? – Нельсен достала блокнот и принялась что-то быстро записывать – некоторые ключевые моменты, на которые, скорее всего, станет ссылаться, когда встретится с Джоном Симмонсом. Она не сомневалась, что он скоро допустит ошибку и будет арестован.
– Да…
– Нет, Хуан. Сейчас я говорить. – Миссис Вон посмотрела мужу прямо в глаза. Нельсен ясно видела, что тот был против, и всем своим видом пытался заставить жену замолчать. – Я в порядок. – Она обернулась к Нельсен, и в глазах Вона вспыхнула ярость, он уже не в силах был скрывать свои чувства. – Он использовать молоток. Но не на мне. – В этот момент Нельсен четко уловила разницу в акцентах этих двух людей. – Он бить фотографии, цветочный горшок и шкаф. Но не бить меня. Сначала я думать, что он бить меня. Он поднять молоток над голова и смотреть на меня. Он был очень зол. Когда я сказать, что не знаю женщина, который он ищет, он разозлился. Он испугать меня. Но потом я посмотреть в его глаза. Я увидеть, что он злится, но он не убийца. Он не хотеть убивать меня. И тогда я стала драться с ним. Я царапать кожа, наступать ему на ноги, бить его. А потом он накинуть одежда мне на шею, и я вдруг подумать, что ошиблась. Я подумать, что он, наверное, убьет меня. Но нет, он не убить меня. Он закричать. Он посмотреть на потолок и громко закричать. А потом быстро побежать из дома.
