Ознакомительная версия.
– А могли бы… мы с матерью точно могли бы жить с моим отцом! А ты бы остался со своим замечательным батей. И сам донашивал бы свои ботинки!
– Ну, ты меня вынудил! – взорвался Василий Петрович. – Я тебе все-таки скажу правду, хотя мать с меня клятву взяла, что я об этом тебе никогда не расскажу!
– Что ты там еще придумал?
– Твой родной отец, может, и был гениальным ученым, но по жизни он был порядочная скотина! И он не хотел никаких детей. И тебя он тоже не хотел. Он вообще ничего и никого не хотел, кроме этой своей дурацкой науки. Ему даже деньги были не нужны, если хочешь знать! То, что он разбогател, вообще нонсенс. Обычно таким людям на деньги глубоко наплевать.
– Зачем же он на маме женился?
– А все потому же! Потому что ему было глубоко начхать на все, кроме его науки. Она сказала, что так нужно, он и выполнил ее просьбу. А потом, когда родился ты, начались пеленки и распашонки, и он быстренько поставил условие, чтобы никаких сопливых детей рядом с ним не было. Они отвлекают его от того единственного, что ему нужно и интересно – от науки. А если женщина неспособна этого понять, то пусть уходит. Твой папаша был женат на своей науке.
– Выходит, он выгнал маму?! А нам всегда говорили, что она сама от него ушла! Воспылала любовью к твоему отцу – и вернулась к нему.
– Ну, пообщавшись с твоим отцом, она начала ценить моего.
– Вот оно что… Выходит, мой папа совсем не переживал из-за того, что я не рвусь к тесному общению с ним? – задумчиво произнес Сергей. – То-то мне показалось странным, как он обрадовался, когда я сказал, что сваливаю в Канаду и вернусь ли назад – не знаю.
– Обрадовался?
– Ага! И всякий раз, когда я ему звонил, он у меня спрашивал, как я там… не собираюсь ли возвращаться? И в голосе всегда тревога звучала. Да, теперь я понял: он боялся, как бы я не вернулся и не оторвал бы его от его драгоценной науки.
Науки? Алена ощутила смутное беспокойство. Она помнила квартиру, в которой ей довелось побывать. Это была квартира типичного опустившегося алкоголика. Там не было ни научных книг, ни приборов, вообще ничего, что могло бы указывать на принадлежность ее владельца, пусть даже в далеком прошлом, к сливкам научной мысли. Да что там – приборов, там даже письменного стола, и того не было! А единственной комнатой, которая прилично выглядела и напоминала человеческое жилье, была комната Ульяны.
Так где же строчил свои научные статьи отец Сергея? Или, выйдя на пенсию, он совершенно охладел к своим научным изысканиям? Но разве так бывает, чтобы человек, всю жизнь занимающийся любимым делом, увлеченный им, взял и все забросил просто потому, что возраст подошел?
– Непохоже, чтобы Леонид Владимирович в последнее время занимался научными изысканиями.
– Куда там! – пренебрежительно фыркнул Сергей. – Один спирт у него в мозгу и булькал!
– Скажи, ты ведь почти не общался со своим отцом?
– Не-а. Говорю же, один раз, когда я маленьким был, мама меня к странному дяде с бородой отвела. На меня он вообще внимания не обратил. А у мамы спросил, зачем она его отвлекла. Я навсегда запомнил, какой у него был раздраженный, недовольный голос. Как будто мы с мамой оторвали его от крайне важного занятия!
– Должно быть, так и было. За просто так квартиры не дают и патенты не оформляют.
– Нет, ребята, теперь я понимаю, и правда – мой родной папаша был сволочью. По крайней мере, в отношении меня!
– Значит, ты с отцом вообще не общался?
– Почему? – пожал плечами Сергей. – Когда я уже взрослым стал, нашел его. Лет двадцать тому назад мы с ним снова увиделись. Ни квартиры, ни телефона его я не знал, но по имени и фамилии сумел найти.
– Он тебе обрадовался?
– Да ты что! Сначала вообще не хотел верить, что я – его сын. Все время повторял, что он одинок, ни с кем не общается, женат на своей работе.
– Ты пришел к нему прямо домой?
– Честно говоря, он и тогда уже порядком заливал за воротник. По пьяни любил рассказывать, как он в своей научной лаборатории опыты ставил, а потом вдруг принимался вспоминать, каким унизительным трудом доставались ему деньги, как он материалы для опытов подготавливал, аппаратуру настраивал, а другие на этом свои открытия делали.
– Это очень странно!
Алена пожала плечами. Образ пусть рассеянного и чудаковатого, но все же великого ученого упорно не складывался в единое целое. Впрочем, возможно, в молодости Леониду Владимировичу, как многим студентам, приходилось подрабатывать себе на жизнь? На одну стипендию было не прожить ни тогда, ни теперь. Вот он и подрабатывал лаборантом.
– Мне отец, откровенно говоря, когда мы с ним познакомились, умным человеком не показался. Может, потому что уже тогда пил много? Я всегда думал, что мама его за красоту полюбила или за другие мужские качества. Но никак не потому, что отец ученым был.
– Значит, с отцом вы близки так и не стали?
– Какое там! Он к себе близко вообще никого не подпускал. Один жил, как сыч. Дружки-алкаши не в счет. Этим лишь бы выпить, а где и у кого, им без разницы. Нет, я говорю о действительно близких людях… Таких у отца просто не было.
– Не было ни друзей, ни родственников?
– Ни о ком он мне не рассказывал. И я рядом с ним никогда никого не видел. Одних алкашей из соседских домов.
Которых господин Рябчиков привечал, угощал и общался с ними. Вот кто действительно хорошо знал отца Сереги. И Алена невольно подумала о том, а не совершили ли они жестокой ошибки, забыв пообщаться с этими людьми? Было что-то неуловимо странное во всей этой истории с господином Рябчиковым и его огромным богатством, которое так не вязалось с его образом жизни.
И Алена поставила себе новую цель – найти и переговорить с его дружками-алкашами.
Между тем Василий Петрович продолжил беседу с братом:
– Как же совсем без родни твой батя жил?
– А вот не было у отца никакой родни! Не рассказывал он мне о ней.
Ну, это еще ни о чем не говорило. Отец и Сергей не были близки, как могли быть близки по-настоящему родные люди. Поэтому его слова в счет не шли.
Алена деликатно провела пальчиком по локтю мужа и, когда тот вопросительно взглянул на нее, спросила:
– Васенька, а этот твой мальчик-детектив, он что-нибудь выяснил по поводу «Кометы»?
– Да! – спохватился Василий Петрович. – Кое-что есть. Этот центр существует уже много лет. Сейчас он называется «Комета 129». Как вы можете догадаться, до этого была просто «Комета», потом «Комета 1», затем «Комета 2» и так далее. Всего сто двадцать девять, нет, даже сто тридцать разных «Комет»! Все они были зарегистрированы на имена разных людей, располагались в разных частях города, на арендованных площадях. Неизменным оставался лишь телефонный номер, указываемый для связи.
– И сотрудники?
– Все сотрудники работают в центре уже много лет, – подтвердил Василий Петрович. – Это тем более занятно, что сам центр является общественным учреждением, работают там исключительно энтузиасты, которые заработной платы за свои труды не получают.
– Как же они без зарплаты? Да еще много лет подряд?
– В том-то и фокус, что не все с этими «Кометами» чисто. Впервые их деятельность была зарегистрирована еще в начале девяностых. И самая первая «Комета» была всего-навсегда риелторской конторой. В те годы были распространены различные схемы «кидания» честных граждан на квартиры. И, боюсь, «Комета» была гнездом как раз таких вот «черных» маклеров. Володя навел справки среди своих знакомых, так вот, он нашел человека, который обращался в эту «Комету». Одна наглая и весьма предприимчивая провинциалка приехала в наш город вместе с несовершеннолетним ребенком. Какая-то дальняя родня, седьмая вода на киселе, но не принять ее, отказать в крове было не совсем удобно. Женщину приняли в дом, ее саму и ее ребенка зарегистрировали. Но в это время умер хозяин квартиры. Завещания он не оставил, был уверен, что все равно наследников он хорошо знает, все имущество получат жена и сын. Каково же было изумление наследников, когда провинциалка тоже подала иск о включении ее несовершеннолетнего ребенка в список наследников! Дескать, ребенок находился на содержании умершего владельца квартиры. А теперь ребенок, получается, вроде как сирота. И оказывается, в законе есть такая лазейка, что у этой бабочки мог бы получиться этот ее фокус.
– И что? Эти, из «Кометы», помогли ей? Они как-то разрешили ситуацию?
– Им удалось перевезти эту особу в коммуналку на Лиговке: восемнадцать квадратных метров, не первый и не последний этаж.
– Законные наследники выделили женщине и ее ребенку комнату?
– Да, но это были сущие копейки по сравнению с тем, что могла отхватить нахалка. Ведь если бы ее ребенка включили в завещание, он мог бы претендовать на треть огромной квартиры в центре города, на часть загородного дома и еще на кое-какую недвижимость.
Ознакомительная версия.