Однако я осмотрел эту часть корпуса, в котором был пожар.
– И что там было? Можно определить, чем там занимались? – спросила я.
– Ты знаешь, Тань, скорее нет, чем да, – задумчиво сказал Владимир.
– Ну, конечно, ведь они вывезли не только пациентов-наркоманов, но и оборудование, – с досадой произнесла я. – А ты знаешь, мне ведь так и не удалось до пожара попасть в это засекреченное отделение. Пациенты называют его «замком Синей Бороды», ну, ты сам понимаешь, почему.
– Я был в этом, как ты его назвала, «замке». В принципе, ничего особенно там не обнаружил, – Владимир пожал плечами, – там находилось четыре маленькие палаты и одна довольно большая. Большая палата сгорела до основания. А маленькие так и остались целыми. Они, кстати, были почти пустыми. Ну, то есть, кроме кровати, небольшой тумбы и стула, больше ничего не было. Да больше ничего и не поместилось бы при таких размерах.
– А в тумбочках что-то находилось? Может быть, какие-то личные вещи? Ну, там, блокнот, расческа, что-нибудь еще. Хотя о чем это я? Разве могли все это оставить? Ведь это же улики… да, а с пожарными ты успел поговорить? – спросила я.
– Успел, но безуспешно, – покачал головой Владимир.
– В смысле? – не поняла я.
– В самом прямом смысле: никто не горел желанием хотя бы что-то объяснить. Даже мое удостоверение не помогло, представляешь, Тань? – возмущенно сказал Кирьянов. – «С руководителями центра разговаривайте», вот и весь их ответ. К тому же на вопрос, отчего произошло возгорание, я также не получил сколько-нибудь вразумительного ответа. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что пациентов в момент пожара в этом отделении не было, так что никто не пострадал.
– Ну еще бы! Я же тебе говорила по телефону, Володь, что я сама видела, как пациентов выводили во двор со связанными руками и с повязками на глазах. Да и двигались они, как зомби, накачанные неизвестно чем. Хотя почему неизвестно? Определенно, это были опытные препараты, которые на них испытывали!
– Послушай, Тань, ты сказала, что видела, как четверых пациентов сажали в минивэн? – вдруг спросил Кирьянов.
– Да, – подтвердила я, – а что?
– Да я это к тому, что ведь в этом отделении могли остаться еще пациенты. Понимаешь, я спросил у одного пожарника – он просто дольше других там задержался, – и он сначала замялся, но потом все-таки ответил, что если пациентов не вывели до начала пожара, то потом их вряд ли смогли бы эвакуировать.
– Ну, не знаю… Я видела только четверых. Если там оставались еще пациенты, то их могли перевести… ну, может быть, в обычные палаты, а? Ведь никто же не сгорел.
– Да, никто не пострадал, не сгорел, – повторил Владимир. – Но скажи, Тань, а среди тех, с завязанными глазами, была девушка? Ты ведь ищешь Елизавету Донникову?
– Ее самую, Володь, – подтвердила я. – Но видишь ли, в чем дело. Одеты они были все одинаково: джинсы, куртки, бейсболки. Пол-лица под повязкой. Но теперь кто знает, где искать Елизавету? Я полагаю, что и главврач, Валериан Четвертушкин, и его заместитель, Владислав Печенковский, уже дано смылись от правосудия подальше, – невесело заметила я. – Да и черт бы с ними! В конце концов, всю жизнь они в бегах не проведут, когда-нибудь да объявятся. Но вот где искать девушку?
– Да найдем мы твою Елизавету. И остальных подопытных пациентов, – убежденно сказал Кирьянов.
– Да? Откуда такая уверенность, Володь? – я недоверчиво взглянула на него.
– Так мои ребята уже прокручивают видеозаписи. К счастью, они сохранились. Вот по этим данным мы их и найдем.
В этот момент затренькал мой сотовый.
– Алло, – сказала я.
– Татьяна Александровна? – раздался взволнованный женский голос. – Это я, мама Кости Стародубникова.
– Что с Константином? – нетерпеливо спросила я.
– Костя пришел в сознание! – радостно воскликнула Алиса Стародубникова. – Ему уже стало лучше! У врачей появилась надежда, что Костя выкарабкается! И знаете что? Костя попросил, чтобы вы приехали. Он сказал, что хочет сообщить вам что-то очень важное.
– А врачи разрешают с ним общаться? – спросила я.
– Разрешают, только не очень долго. Но Костя очень просил, нет, он просто требовал, чтобы вы приехали. Он несколько раз повторил, что это очень важно. Так вы приедете, Татьяна Александровна? – с волнением спросила Алиса Стародубникова.
– Да, конечно, я приеду.
Вскоре я уже была в клинической больнице. У палаты меня встретили родители Константина.
– Еще раз здравствуйте, – сказала Алиса. – Как хорошо, Татьяна Александровна, что вы так быстро приехали. Костя все время спрашивает о вас. Он даже выразил опасение, что вы не приедете.
– Ну, как видите, я уже здесь, – сказала я. – Кто сейчас с ним в палате?
– Никого. Видите, мы с мужем охраняем Костю, как вы и сказали. А сменяют нас наши проверенные друзья, – объяснила Алиса Стародубникова.
Руслан молчаливым кивком подтвердил слова супруги.
– Я сейчас ненадолго зайду к Косте, скажу, что вы, Татьяна Александровна, приехали и готовы его выслушать, – сказала Алиса и скрылась в палате.
– А я, пока Алиса у Кости, хочу вам кое-что сказать, Татьяна Александровна, – вдруг неожиданно начал Руслан Стародубников.
– Да, Руслан, я вас слушаю, – сказала я.
– Видите ли, Татьяна Александровна, я чувствую свою вину в том, что произошло с Костей. Понимаете? – спросил отец Константина.
– Нет, не вполне, – удивленно произнесла я. – Какая же вина в том, что ваш сын замешан в истории с поставкой наркоманов в центр?
– Это все связано с желанием Кости зарабатывать. Костя, еще будучи подростком, все время вел разговоры о том, что хочет стать самостоятельным, стать независимым. А я не отнесся к этому его стремлению с должным пониманием. Хотя в его возрасте я уже зарабатывал, и это были очень приличные деньги. Правда, доставались они тяжелым трудом. Поэтому я и старался оградить Костю. Я внушал ему, что учиться и работать – это не очень хорошая идея. Сначала необходимо выучиться, получить профессию, а уже потом заняться своим делом. Я же знал, каково это – совмещать и то и другое. Знал, потому что сам прошел через это все. Я купил ему квартиру и счел, что на данный момент этого будет достаточно. Конечно,
