семьи Кругловых. Думаю, что всё было сделано на должном уровне – даны взятки нужным людям в нужном количестве. Но почему никто не запомнил, что у Пушкиных был ребенок? Потому что наверняка он был у них очень недолго. Совсем недолго…
– Какая интересная женщина! Мартин, она актриса, балерина? Сейчас мода на интеллект. Может, она писательница-романистка? Гадалка? – спросил Марков.
– Заткнись! – рявкнул Данила. – Яна, продолжай! Умоляю!..
– Конечно, я привыкла к скептицизму в отношении своей персоны. Не переживай, я могу за себя постоять. Ты пребывал в состоянии аффекта, нанял частного детектива, чтобы он выяснил, была ли гибель твоих родных несчастным случаем или убийством. Последним пунктом, откуда детектив выходил на связь, был Мозаик. Думаю, что он ничего тебе не сказал, а потом исчез.
– Была эсэмэска, что данных, подтверждающих убийство, нет, что расследование он закончил, – сказал Данила.
– Это писал не он. Это сейчас очевидно. Ты смирился, впал в депрессию, и когда решил куда-то уехать, подсознательно всплыло это название – Мозаик. Каково же было удивление Туза, когда ты появился здесь! Нельзя было позволить тебе увидеть дочь. И ребенка тут же убрали. Людмила только-только обрела счастье материнства и снова осталась одна. Состояние ее, естественно, ухудшилось. Наверное, муж обещал ей быстрое воссоединение с девочкой. Только не знал, что ему делать. Услать жену или убить тебя? Но он должен был контролировать жену, ведь на нее записано всё их имущество.
Цветкова посмотрела на Вольнова.
Лицо мэра вытянулось.
– Ведьма… Просто ведьма. Да задолбал меня Туз проблемами со своими бабами!
– Где моя дочь?! – прохрипел Данила.
– Спокойно! Спокойно! Я не детоубийца. Всё! Без адвоката ничего не скажу.
– Я скажу! – продолжила Яна. – Последнее яркое воспоминание Людмилы – встреча с клиентом, решившим купить бывший хлебный завод, который сто лет никому был не нужен. Это была роковая ошибка твоего детектива, Даня. Думаю, он что-то узнал, но о дочери тебе не сообщал, чтобы напрасно не обнадеживать. Хотел убедиться на сто процентов. Как можно встретиться и поговорить с риелтором? Без подозрения? Конечно, прикинуться покупателем. Вот только объект покупки он выбрал неудачный. Не знал детектив, что на территории бывшего завода, в подвале, функционирует целая нарколаборатория. Представляю, какой шок испытал Туз, когда риелтор Людмила Пушкина радостно сообщила ему, что богатый клиент скоро купит этого монстра, у нее будет много денег, чтобы уехать с Наташей, то есть с Алисой, далеко-далеко и жить припеваючи. Думаю, что за советом Туз в истерике пришел к вам? – снова посмотрела Яна на Михаила Сергеевича. – Ах, да, адвокат… Но главный врач подтвердил, что Пушкину на пожизненное содержание в клинику сдали именно вы… Придумали сказку, что она утонула. Артём был в курсе, что хоронили не Людмилу… Интересно, а он знал, что она жива и где она? Хотя это уже не важно. Он всё равно был соучастник преступления. Ну, а покупателя хлебного завода вы замучили и убили. Вряд ли он вам что сказал. Закопали вместо Людмилы. Ну, а девочка? Господин Вольнов, скажите сами, где девочка, облегчите душу, – обратилась к нему Яна.
– Я ничего больше не скажу, – отрезал бывший мэр.
– Понятно. Нет у вас души! Что и следовало доказать! Но мир-то не без добрых людей. Место у вас здесь такое волшебное, все крутится вокруг да около и складывается в одну мозаичную картину. Познакомилась я с одной женщиной при неординарных обстоятельствах в дороге. Зовут ее Яна Цаплина, и работает она учительницей в соседнем посёлке Грушёвка. Детей немного, но школа функционирует. И учится у нее одна девочка, которая плохо ходит. Ножки у нее повреждены. Ясное дело – в той аварии. Цаплина бывала у нее дома, как репетитор. Девочка очень воспитанная, умненькая, красивая. Девочка темненькая, с высокими скулами и слегка раскосыми глазами. Еще у нее родинка вот здесь… на шее, – дотронулась Яна до шеи Данилы. – Мы с Цаплиной много разговаривали, и я как-то рассказала ей историю Данилы. Не знаю, как это у нее связалось, но она решила, что Наташа – это Алиса Гордеева. А еще я узнала, где девочка живет. Живет она, Михаил Сергеевич, у ваших дальних родственников.
– Черт! Плюнуть нельзя, все всё знают! Надо было услать ее на Дальний Север, – выругался бывший мэр Мозаика. – Не смог убить ребенка – дал слабину. Убил бы – ничего бы не было!
Данила метнулся и вцепился ему в горло, но его вовремя оттащили.
– Подонок! Мразь!.. – кричал Данила.
Вольнов схватился за горло и пытался откашляться. Лицо его налилось кровью.
– Я хочу видеть Алису! Где она? Я… – смотрел на свои руки Данила, словно уже видел, как обнимает дочь.
– Всё надо проверить… Четыре года прошло… – сказал Марков уже не так самоуверенно, как раньше.
– А всё уже проверено! – ответила Яна. – Учительница нашла заколку, которую случайно потеряла девочка. Но не успела ей отдать. Передала мне для экспертизы. Я отправила твои волосы, Даня, с расчески. Прости, не сказала. Надо было проверить. Речь о судьбе ребёнка. Мало ли кто на кого похож… Вот бумага. Официальная. Олег Адольфович постарался. Девяносто девять и девять десятых процента, что это твоя дочь, Даня.
Гордеев закрыл лицо руками и заплакал.
Марков взял официальный бланк и погрузился в изучение.
– Я могу ее увидеть? – спросил Данила.
– Вот адрес… Думаю, да. Девочку всё равно отберут. Родственники Вольнова знают, что удерживают ребенка незаконно.
– Я немедленно еду к дочери, – вскочил Данила. – У тебя есть адрес?
Цветкова протянула ему листок.
– Вот, возьми.
Данила сорвался с места и быстро исчез.
– Думаю, дочка его вспомнит, – задумчиво посмотрела вслед ему Яна. – Я лично помню себя с трех лет. Помню, оторвала крылья бабочке и наблюдала за ней. Потом этот период жестокости у меня прошел…
Мужчины невольно переглянулись.
– Так вот… Я сделала счастливым одного человека и несчастным другого, – посмотрела Яна на Мартина. – Городок маленький, а дела крутятся страшные… Наркотики, взятки, убийства.
Мэр Вольнов сидел насупившись, нервно крутя большими пальцами.
– Судя по тому, что жители, принимающие наркотики, теряли память один за другим, у вас что-то не получалось с вашими экспериментами, Михаил Сергеевич? У Сорокина Бориса Ефимовича погиб от этой гадости единственный племянник, которого он воспитывал как сына. Кстати, в прошлом, до работы в риелторской конторе, Сорокин подрабатывал частным детективом, а до этого даже служил в полиции. Наверняка он о многом догадывался. Вы насильно сделали ему несколько инъекций наркотика, и он потерял память. Сделали инвалидом. Глубоким инвалидом. Человеком, подвластным чужой воле. Он-то и убил ветеринара. Уверена!
– Ты словно там была, – поднял на нее налитые кровью глаза Михаил Сергеевич. – Как догадалась, что он убил?
– Так странный способ убийства. Наверное, несчастный старик забыл, что убил, и убил еще раз, отрезав голову. Не понимаю только, как вы его заставили? – спросила Яна.
– Пришлось… А во всем виновата ты, стерва!
