– Не хотите ли присесть? – Я указала на диван.
Криз бесцеремонно стал перебирать фотографии.
– Я так понимаю, вы участвуете в расследовании убийства Чероки Дежардена, – произнес он, не глядя на меня.
– Весьма отдаленно, – ответила я и постаралась как можно быстрее собрать фотографии.
Он глубоко вздохнул.
– Что творится с нашим миром? Он катится в тартарары.
– Возможно, – произнесла я, протягивая руку, чтобы взять у него снимок с похорон Сильвестра.
– Прошу вас. – Я снова сделала приглашающий жест в сторону дивана. – Располагайтесь удобнее.
Криз сел и небрежно перекинул ногу за ногу.
– Если не ошибаюсь, Дорси предъявили обвинение и перевели в Ривьер-де-Прери.
– Да, я знаю.
– Думаете, он убийца?
Этот парень если уж вцепился в тебя – так намертво.
– На самом деле я не имею к расследованию ни малейшего отношения.
– А что там насчет девочки Оспрей? Наблюдается какой-либо прорыв на этом фронте?
«А что там насчет твоей наглой рожи?» – раздраженно подумала я.
В эту минуту появился наконец-таки мой дражайший племянник, выглядевший заправским городским ковбоем, ни разу не видевшим живую лошадь, в своих новеньких «ливайсах», ботинках и техасской шляпе. Я встала.
– Уверена, что вы оба хотите попасть туда как можно раньше, пока в чужой карман не ушло все самое ценное.
– Что за самое ценное? – переспросил Кит.
– Приманка для ловли окуня и футболки самого Элвиса.
– На самом деле я хотел бы найти пластмассовую Мадонну.
– Попробуй-ка наведаться в собор.
– Да нет, я имею в виду другую Мадонну.
– Эй, будь осторожен, – сказала я, наставив на него палец.
– Осторожный – мое второе имя. Осторожный Кристофер Говард, для друзей – просто ОК. – Он изящно приложил пальцы к полям шляпы.
– Кто бы сомневался.
Прощаясь, Криз положил руку мне на плечо, игриво провел ее вниз и слегка сжал локоть.
– Всего вам доброго, берегите себя, – вкрадчиво произнес он, сопроводив свое пожелание многозначительным взглядом.
Уж не знаю, можно ли считать заботой о себе желание отмыться от неприятного посетителя, но первым делом после его ухода я отправилась в душ.
Позже, сияя чистотой и благоухая сандаловым маслом, я проверила электронную почту. Ничего из ряда вон выходящего. Я ответила на вопросы студентов, отправила свое заключение знакомому патологу, запросившему мое мнение относительно черепа довольно странной формы. И наконец, ответила на письма трех родственниц, живущих в Чикаго. Они мне приходились племянницами по линии Пита, дочки его сестер. Девчонок от компьютера было невозможно оторвать, так что они постоянно информировали меня обо всех событиях, случившихся в многочисленной латвийской семье моего бывшего мужа.
Также я отправила благодарственное письмо одному коллеге, переславшему мне в высшей степени занимательное фото. Там фигурировали поросенок и небоскреб.
В половине второго я отключилась и попыталась дозвониться до Изабель. Как и следовало ожидать, она где-то болталась.
Воспользовавшись предлогом выйти на свежий воздух, я отправилась за огромной креветкой на poissonnerie, рыбный рынок. Прошла почти весь квартал, но, увидев выставленные в витрине парикмахерского салона фотографии, застыла как вкопанная.
Мое внимание привлекла женщина на черно-белой фотографии. Выглядела она великолепно. Стильная и изящная. Деловая и в то же время кокетливая.
Господи, Бреннан! Да ты заговорила, как в какой-нибудь рекламе шампуня. Не хватало еще добавить, что ты достойна такой прически.
Но я же сама сообщила Киту, что у меня запланирована стрижка.
Несколько минут я внимательно изучала постер, прикидывая, сколько времени займет процесс придания мне стильного вида. По всем расчетам, в десять минут здесь явно не уложиться.
Наконец я двинулась с места, пытаясь рассмотреть свое отражение в стеклянной витрине. Но видела лишь ослепительную даму с рекламного плаката.
Когда в последний раз я пробовала что-то новенькое?
Да, давно это было.
К тому же салон предлагает специальную скидку выходного дня.
Минус пять канадских долларов. Неплохо. Бреннан, ты еще и сэкономишь немного.
Новая прическа поднимет настроение.
А если она мне не пойдет?
Волосы отрастут, не беда.
Именно так говорила моя мать.
Я решительно толкнула дверь и вошла внутрь.
* * *
Несколько часов спустя я сидела перед телевизором, поглощая ужин в компании с каналом «Дискавери». На экране самцы-кенгуру обменивались нешуточными ударами за контроль над стадом. У камина лежал Верди и не сводил с меня взгляда, пребывая в некотором смущении и не решаясь приближаться.
– Да ладно, Верд, не стоит так волноваться, волосы отрастут.
Я обмакнула креветку в соус и отправила ее в рот, больше всего на свете желая, чтобы они отросли до того, как вернется Кит.
– И я всегда могу рассчитывать на твою поддержку, – сообщила я Верди.
Если новый облик должен был удержать на плаву остатки моего душевного равновесия, тогда следовало признать, что эксперимент обернулся самой настоящей катастрофой. С той минуты, как я вернулась домой, все мои мысли были направлены на изыскание способов избежать появления на людях. Благодаря развитию средств телекоммуникации вариантов у меня было хоть пруд пруди. Есть телефон, факс и электронная почта. А еще уйма шляпок.
К десяти часам я уже пребывала в том же унынии, которое всегда охватывает меня по вечерам пятницы. Я перетрудилась и чувствовала себя выжатой как лимон, никто из «росомах» со мной не считался, а мой несостоявшийся любовник, как выяснилось, предпочитал своим коллегам-полицейским компанию негодяев. Начальник в коме, племянник шатается где-то с мистером Слизняком года, и вот в довершение всех бед я сейчас выгляжу так, словно мне пришлось пережить нашествие прожорливой саранчи.
А потом зазвонил телефон, и все стало гораздо, гораздо хуже.
– Claudel ici.
– Слушаю вас, месье Клодель, – ответила я, от удивления даже позабыв перейти на французский.
– Подумал, что вам следует знать. Примерно два часа назад на Джорджа Дорси было совершено нападение.
– Совершено кем?
– Он мертв, миссис Бреннан. Его убили из-за вас, потому что вы вмешались куда не следует.
– Я?
В ответ послышались одни лишь гудки.
Оставшуюся часть вечера я провела словно в тумане, не в состоянии мыслить внятно. Я не обратила почти никакого внимания на вернувшегося Кита, который от двери крикнул, что просто отлично провел время.
«Его убили из-за вас, потому что вы вмешались куда не следует». Это нечестно. Дорси сам попросил о встрече со мной. А что, если бы он вызвал Клоделя, Шарбонно или Куикуотера? Просто очередное убийство заключенного, который представлял угрозу для сообщников. Такое случается сплошь и рядом. Я не виновата. Клодель пристрастен и несправедлив. Я не смыкала глаз всю ночь, беспокойно ворочаясь в кровати и повторяя про себя бессчетное количество раз: «Это нечестно, нечестно».
На следующее утро я заявилась на работу в полвосьмого. Остальные сотрудники должны были прийти через час, и в здании царила тишина под стать кладбищенской. Я от всей души приветствовала подобное спокойствие и собиралась извлечь из него как можно больше пользы.
Оказавшись в кабинете, я надела лабораторный халат и перешла в антропологическую лабораторию. Отперев дверь кладовки, вытащила коробку с останками Саванны. Я решила, что, несмотря ни на что, стану делать свою работу, а об обвинениях Клоделя пока думать не буду. Пускай он сам беспокоится, как именно решить эту проблему.
Я выложила череп и бедро на стол и приступила к тщательному повторному исследованию каждого миллиметра кости под микроскопом и ярким освещением. Хотя меня и обуревали сомнения, я все же надеялась обнаружить детали, которых не заметила в первый раз. Возможно, найду крошечный разрез или царапину, благодаря которым смогу ответить на вопрос о том, каким именно образом эти кости отделили от тела.
Я с головой ушла в анализ, когда в дверь постучали. Я подняла глаза и увидела Клоделя по другую сторону стеклянной перегородки. Как обычно, неестественно выпрямленный позвоночник, точно ему в спину вставили штырь, и такая же безупречная прическа, словно на студийном снимке Дугласа Фэрбенкса[26].
– Милый галстук, – приветствовала я его, открывая дверь.
Душой я совсем не покривила. Шелковый, бледно-фиолетовой расцветки, вероятно сшитый на заказ. Отлично смотрелся с твидовым пиджаком.
– Merci, – пробурчал он, придав своему голосу минимум сердечности.
Я отложила бедренную кость, выключила волоконно-оптическую лампу и направилась к раковине.
– Что произошло с Дорси? – спросила я, пока мыла руки.
– Он загремел прямиком в морг, – ответил Клодель. – Охранник читал за дверью, пока Дорси мылся в душе. Вероятно, повышал квалификацию, читая профессиональный журнал.
