– Что там, Марат? – тревожно спросил Серебрянников.
– Гаишник сраный остановил мой объект! Сережа, срочно дай команду Гаи, – пусть его отпустят! Ласкин, тормози!
Ласкин дал отмашку двум следовавшим за нами «Волгам», и мы табунчиком причалили к тротуару в ожидании событий. Там, впереди, у гаишной будки произошло непредвиденное: дежурный капитан ГАИ, стоявший у бровки шоссе, жезлом остановил машину Долго-Сабурова, лениво подошел к «Жигуленку» и мы услышали стандартный разговор офицера ГАИ с водителем:
– Превышаем, товарищ водитель.
– Никак нет, товарищ капитан, – ответил напряженно-веселый голос Долго-Сабурова.
– Да дай ты ему трояк, – почти шепотом сказала Наташа.
– А сюда посмотри, – сказал голос капитана, и видимо, капитан показал Долго-Сабурову оптический аппарат для фиксирования скорости движущегося автомобиля. – Ваша скорость – 54, а положено – пятьдесят. Штраф сразу будем платить или акт составим?
– Сразу! – мгновенно согласился Долго-Сабуров.
– Дай ему червонец, – шепотом приказала Наташа.
– Я даю, даю, спокойно, – так же негромко ответил ей голос Долго-Сабурова. – Прошу, товарищ капитан.
– Документики, – сказал голос капитана ГАИ.
– Ну зачем же документики, товарищ капитан? Мы спешим, ей-Богу! Вот десяточка, и квитанцию не надо и сдачи.
– Документики! – уже жестче сказал голос капитана ГАИ.
– Е… твою мать! – аж хряпнул кулаком по сиденью Светлов. – Да возьми ты взятку, паскуда! Возьми взятку! – И закричал в микрофон Дежурному по городу: – Товарищ полковник! Да что же там?! Сергей! Пусть ему прикажут взять взятку и отпустить!
– Ему уже звонят на пункт, – сообщил полковник Серебрянников. – Сейчас уладим.
– Да ни хрена ему еще не звонят! Звонили – он бы слышал!
– Живенько, документики! – требовательно сказал Долго-Сабурову голос капитана ГАИ. – У меня телефон звонит. Или нет документов?
– Ну что вы, товарищ капитан? Вот, пожалуйста. Просто мы спешим, взяли бы десяточку.
– Десяточку тоже возьмем, товарищ… как фамилия? Долго-Сабуров? Интересно. Долго-Сабуров Герман Веньяминович. Интересно. Подъедьте сюда, к бровочке, на площадочку, товарищ Долго-Сабуров. Сейчас мой напарник подскочит, проедите с ним в четвертое отделение, там с вами поговорить хотят… Ну иду, иду, – произнес он, видимо, в сторону своей будки, где трезвонил телефон, и приказал Долго-Сабурову: – Живо, живо, на площадочку!
– Еду…
Мы увидели, что «Жигуленок» медленно покатил вбок, к штрафной площадке, а фигура капитана двинулась к будке ГАИ.
– Все! – сказал в «Жигуленке» голос Наташи. – Влипли!
– Спокойно, – ответил ей голос Долго-Сабурова. – Не смотри назад. Я вижу его в зеркало.
– Ну и что ты будешь делать? Поедешь в четвертое отделение? Ведь это уже неспроста…
– Никуда я не поеду. Спокойно.
Теперь мы – издали, а Долго-Сабуров вблизи следили за каждым шагом капитана ГАИ, двигавшегося к гаишной будке. Ничто нельзя было изменить в этой ситуации. Службист-гаишник запомнил утренний сигнал о розыске Долго-Сабурова, эта непростая фамилия запала ему в память, а подробности следующего приказа – не задерживать, а только сообщить о появлении – из этой головы улетучились в течение долгого рабочего дня, затерялись среди других приказаний, распоряжений и прочей суеты. Кому предъявлять претензии? Сейчас все зависело от Бога и Долго-Сабурова. В ту секунду, когда капитан оказался на крыльце гаишной будки спиной к «Жигуленку», машина Долго-Сабурова тихонько тронулась вперед. Но, видимо, капитан или почувствовал, или услышал что-то неладное, он повернулся к удирающему «Жигуленку», прокричал что-то. Еще б полминуты, пятнадцать секунд, и после телефонного разговора он бы и сам отпустил Долго-Сабурова, сорвав с него по приказу начальства двадцать пять или даже пятьдесят рублей, и для всех нас все обернулось бы совершенно иначе, но…
– Вот тебе! Выкуси! – услышали мы голос Долго-Сабурова и увидели, как «Жигуленок» вымахнул на шоссе и на предельной скорости помчался прочь, а капитан ГАИ тут же оседлал стоявший возле крыльца гаишной будки служебный мотоцикл и бросился в погоню.
– Все! – в сердцах сказал Светлов. – Писец операции! – И приказал Ласкину: – Вперед!
Мы ринулись в погоню за «Жигуленком» и мотоциклом.
По радио прозвучало:
– Светлов, доложите обстановку! Пост ГАИ не отвечает.
– Ну что докладывать? – зло сказал Светлов. – Фигня получилась. Этот ишак-гаишник бросил свой пост и погнался за моим объектом на мотоцикле. Объект вооружен и может хлопнуть его в любой момент. Вся операция коту под хвост. Приходится обнаружить себя, чтобы объект понял, что стрелять бесполезно. Где твой вертолет?
– Уже на подходе. Давай координаты и приметы объекта.
– Калужское шоссе к югу от кольцевой. Синий «Жигуль», за ним мотоциклист, за ними мой «рафик» и две черные «Волги». Только пусть не стреляют по водителю и пассажирке, они нам нужны!
– Понял. Вертолет уже видишь?
– Вижу. – Действительно, прямо нам навстречу шел с юга на бреющем «Ми-6».
Впереди расстояние между «Жигуленком» и преследующим его мотоциклистом сокращалось, и мы услышали из «Жигулей» звуки неясной борьбы, женский голос:
– Не стреляй!
– Отстань! – сказал ей сквозь зубы Долго-Сабуров.
– Не стреляй, Герман!
– Отстань, я сказал! Убери руки!
Ласкин выжимал педаль газа, «рафик» шел со скоростью 120, 130, 140. Светлов включил милицейскую сирену, две черные «Волги» с форсированными двигателями уже обошли нас и настигали мотоциклиста, который удивленно вертел головой и, решив, наверно, что гонится за важной птицей, проявил дополнительное рвение – прибавил скорость.
«Жигуленок» Долго-Сабурова тоже набрал максимальную скорость – 150 километров в час, встречные и попутные машины шарахались в стороны, а наша кавалькада постепенно собиралась в плотную группу, и с воздуха шел на подмогу вертолет, когда голос Долго-Сабурова сказал:
– Да выключи ты этот джаз!
Джаз в «Жигулях» стих и тут же голос Наташи сказал:
– Смотри! Смотри их сколько! Не стреляй, идиот!
Хлопок выстрела прозвучал не в воздухе, а в эфире – мы услышали его по радио из «Жигуленка». Но Долго-Сабуров промахнулся, он стрелял просто наугад, через плечо, одной рукой держа руль и не снижая скорости. Наташа забилась там в истерике:
– Герман! Герман! Что ты делаешь?! Мы убьемся! Останови!
– Заткнись, шлюха!
– Герман! Я тебя умоляю! Я тебя умоляю, дарлинг! Смотри, тут уже вертолет! Они нас окружают… Остановись!!!
– Хрена! Ты с Балаяном спала? Спала! С Сысоевым спала? Спала! С Векиловым в Баку тоже спала! Завтра ты с легавыми ляжешь ради своего брата! Нет уж! Ни мне жизни, ни тебе!
«Жигуленок», уже взятый буквально в тиски двумя «Волгами», мотоциклистом и нашей машиной, а сверху еще и накрытый низко ревущим вертолетом (в эфире билось истошное светловское: «Не стрелять! Не стрелять!!»), вдруг взял резко влево и пошел лоб в лоб встречному самосвалу. Испуганный самосвал в последнюю секунду чудом ушел от лобового столкновения, вылетел через кювет и перевернулся. Вертолет тут же ушел вперед, по ходу нашей погони, усиленный его динамиками голос пытался прекратить движение по шоссе вообще, но Долго-Сабуров под истошный крик Наташи «Не-е-е-е-е-ет!!!» на скорости 150 километров в час врезался в бок следующей машины – медленно сползающего к обочине цементовоза.
Мешанина смятого железа, крови, окровавленных кусков человеческого тела, внутренностей, да изуродованная, спрессованная в гармошку задняя часть кузова «Жигулей» – вот что увидели мы, когда, проскочив на скорости место происшествия, притормозили, развернулись и подъехали к накрененному цементовозу, под которым лежали останки автомашины «Жигули» и его двух пассажиров. Из разбитого бензобака вытекали на шоссе последние капли бензина.
Неподалеку сел вертолет, из него бежали к нам оперативные сотрудники МУРа. Со всего шоссе, из всех остановленных и остановившихся машин сюда же сбегались любопытные. Прибывшая «скорая помощь» возилась поодаль с водителем перевернувшегося самосвала. Из кабины цементовоза выбрался насмерть перепуганный молоденький водитель, увидел ошметки крови и мяса и кашу окровавленного железа под своей машиной и тут же подался в сторону – его стошнило.
Вылетевший на развороте в кювет капитан ГАИ поднялся, заглушил двигатель перевернутого мотоцикла и, прихрамывая, подошел к нам. Лицо у него было мучнисто-белое, губы – серые, без кровинки. Глядя на останки синего «Жигуленка», он сказал:
– Вот сволочь!
– Дурак ты, капитан… – негромко произнес Светлов. И повернулся ко мне и капитану Ласкину: – Тут мы уже ничего не найдем. Поехали. Нужно срочно брать всех, кому он сегодня раздавал наркотики. Может, кто знает и доктора. – И спросил у меня: – Правильно?
