– Не можете.
– Не веришь? Тогда заключим сделку. Если я окажусь прав, ты должен будешь мне помочь – целый день работать со мной в полиции. С твоей мамой я договорюсь. – Брайант прищурил глаза и внимательно посмотрел на мальчика. – Я знаю то, что ты скорее всего никому не говорил: ты терпеть не можешь свое имя. Ты бы очень хотел, чтобы тебя звали по-другому.
Затянувшееся молчание мальчика выдавало его.
– На самом деле это даже не первое твое имя.
Краем глаза Брайант заметил нейлоновый футбольный мешок, висящий в прихожей. На нем были инициалы «Д. Б. У.». Дереком уже вообще никого не называли, а представители среднего класса вряд ли назвали бы свое чадо Даррен или Дейл. Мода на Дэмиенов тоже прошла.
– Твое первое имя – Дэвид, – сказал Брайант, – но что хорошо для Дэвида Бекхэма, недостаточно хорошо для твоего папы. Он наверняка хочет перевести тебя в частную школу, где играют в регби.
Это было сочетание интуиции и здравого смысла. Как выяснилось, Тамсин – вторая жена Оливера, более молодая, чем первая, и куда более амбициозная. Стараясь угодить ей, Уилтон работал на то, чтобы продвинуть их сына по социальной лестнице. У него была приличная должность, он получал хорошие деньги, а на вечере жаловался на низкий уровень местных школ. Наутро после смерти Рут Сингх Брайант видел, как мальчик выходил из дому с футбольными бутсами через плечо.
– Вы говорили с папой.
– Только на вечере, но ни разу – о тебе. Бери куртку, Дэвид, а я пока позвоню твоей маме. В дом заходить не буду, иначе все вам тут залью.
Брюэр немного поколебался. Прогулка с полицейским малопочтенного вида могла быть опасной, к тому же это вряд ли понравилось бы его отцу. Предложение стоило принять разве что из-за последнего обстоятельства. Мальчик во всю прыть помчался по коридору.
Артур знал, что его решение нестандартно, но ему было недостаточно просто опрашивать жителей Балаклава-стрит – требовался более тесный контакт с ними, и поводом для такого контакта вполне могло стать предложение присмотреть за мальчиком.
Несколько минут спустя они уже шлепали по лужам, и Дэвид настолько поборол свою неловкость, что шел бок о бок с инспектором.
– Куда мы идем? – поинтересовался он.
– Сперва мы навестим мою давнюю коллегу – она теперь живет в нескольких улицах отсюда. Она знает об этом районе все.
– Она учительница?
– До некоторой степени, – с улыбкой ответил Брайант. – Она колдунья.
– Как тебе мои новые апартаменты? – не без гордости спросила Мэгги Эрмитедж.
Вход в маленький кирпичный дом девятнадцатого века на Принс-оф-Уэльс-роуд был освещен ослепительно красной неоновой вывеской: «Часовня надежды».
– Я получила этот дом от муниципалитета, когда старые владельцы уехали. Видимо, этот район не внушал им надежды. А мы вот лишились нашего гнездышка над пабом «Конец света» в Кэмден-Тауне.
– Сожалею об этом, – сказал Артур. – Только не говори, что хозяева не одобряли твоих языческих сборищ.
– Вообще-то они сквозь пальцы смотрели на наши ночные песнопения, но им не понравилось, что мы попытались вызвать Вельзевула. Теперь там собираются строить торговую галерею. Ты замечал, что в каждом лондонском здании в конце концов открывают обувной магазин? По-моему, Кэмден уже стал мировой столицей плохой обуви. Да, старые боги плохо сочетаются с новыми деньгами. И все-таки приятно быть в настоящей часовне. Сегодня утром я пыталась освободить это место от церковного влияния, но у меня кончилась соль. Духовная «дезактивация» – не самый простой процесс. Во всех справочниках написано разное. Одни говорят, надо вернуть освященное алтарное облачение в церковь. Другие просто советуют побрызгать краской. Венди, наша органистка, считает, что над алтарем нужно петь гимны с конца, но, по правде сказать, она и с начала их исполняет неважно. Полагаю, мы ослабили очаг истового монотеизма, но от сырости нам не избавиться. А местные пьяницы еще и справляют нужду на крыльце. Может, поэтому христианские храмы так скверно пахнут? А кто твой друг?
– Это Дэвид, в настоящее время – почетный младший офицер полиции. Между прочим, твой сосед.
– Проходите. – Мэгги взяла мальчика за руку. – Ты веришь?
– Во что? – спросил Дэвид.
– В тайные искусства, в утраченную духовность обреченного и заблудшего человечества.
Ребенок посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– Но ты хотя бы стараешься быть восприимчивым?
– Не знаю.
– Вероятно, это лучшее, на что мы теперь можем рассчитывать. Идемте же.
Мэгги повела их мимо дубовых скамей мрачного зала в маленький, заваленный бумагами кабинет в задней части дома. Серебряные цепи, иконы и безделушки позвякивали у нее на груди, словно маленькие музыкальные подвески. Глаза женщины становились узкими щелочками, когда она улыбалась, а улыбалась она часто и широко, обнажая крепкие белые зубы. Украшенная браслетами, с черепаховыми гребнями и двумя парами очков в огненно-рыжих волосах, миниатюрная ведьма была нарядной, как новогодняя елка.
– А что за необычный запах? – полюбопытствовал Брайант, принюхиваясь.
– Мой новый травяной фимиам. Чувствуешь лаванду?
– Нет, больше смахивает на горящих муравьев.
– А, это! Да, в стропилах кто-то водится. Я насыпала туда яду, но, кажется, он разъедает древесину. Жалко, что Криппен исчез во время переезда.
– Как странно! Я только что нашел кота по имени Криппен. Во всяком случае, я его так назвал.
– Маленький, черно-белый, мальчик? Левое ухо порвано? Глаза чуть-чуть косят?
– Совершенно верно, – радостно подтвердил Брайант.
– О, милостивая судьба! Ты нашел мое тотемное животное. Это значит, его аура не повреждена.
– Возможно, но к туалету он совсем не приучен. Я тебе его принесу – позже.
Мэгги протянула ему пачку брошюр.
– Мы тут стараемся привлечь новых людей. Если знаешь кого-то, кто интересуется оккультизмом, и при этом у него хорошие руки, нам нужны такие люди, чтобы отремонтировать дом.
Внезапно в комнату ввалился крупный мужчина с бородой.
– Да, я же тут заваривала чай для твоего старого приятеля.
– Артур, дружище! Вот это потрясающий эффект!
Раймонд Киркпатрик, профессор английского, взял руку Брайанта в свою и энергично затряс ее. При взгляде на его высокую сутулую фигуру казалось, что он покрыт легким налетом серой пыли, и при ближайшем рассмотрении это оказалось правдой.
– Я тут помогаю Маргарет разбирать реликварий. Надеялся найти что-нибудь имеющее эпистолярную антикварную ценность, но пока мне попалось только несколько десятков экземпляров «Рэзла»,[39] вероятно припрятанных там хористами.
– Профессор Киркпатрик – один из ведущих экспертов Англии по семантике и криптографии, – объяснил Артур ошарашенному Дэвиду. – Он любит слова.
Детектив решил не рассказывать мальчику о странных обстоятельствах, приведших к позорному изгнанию Киркпатрика из городской полиции. Профессор имел несчастье встречаться с девушкой из Зимбабве, которая была шести футов ростом, но, к стыду и ужасу профессора, оказалась пятнадцатилетней – ее родители подделали документы, желая поскорее выдать дочку замуж. Министерство тут же заклеймило его как педофила и инициировало его увольнение. Хотя дальнейшее расследование показало, что если он в чем и был виновен, то исключительно в неспособности определить возраст на глаз, Киркпатрик не смог вернуться на работу и стал отверженным. Каждый раз, когда Отдел аномальных преступлений обращался к нему за консультацией, Брайант оформлял его под другим именем. Артур терпеть не мог, когда такие мозги пропадали зря.
– Мистер Брайант обычно приносит мне свои палеографические головоломки, чтобы я их расшифровывал, – пояснил Раймонд, – но, увы, его нежелание прибегать к моим услугам в последнее время наводит меня на мысль, что эпоха преступников-эрудитов ушла вместе с тайной закрытой комнаты, чистыми общественными уборными и качественной почтовой службой.
– Думаю, у нас есть кое-что интересное по твоей теме, – сказала Мэгги, разливая имбирный чай. Брайант тем временем отбирал у Дэвида рекламную брошюру. – Джон рассказал мне о человеке, умершем на Балаклава-стрит, и это не стало для меня сюрпризом.
– Да что ты? И почему?
– Потому что там находится участок повышенной пси-активности. Вокруг этого места всегда творились странные вещи.
– Что еще за вещи?
– На протяжении долгого времени селиться там считалось вредным для здоровья из-за дурных испарений, поднимающихся от земли. В пятидесятые жители наблюдали там смог и туман, внезапно возникавшие над сточными отверстиями и так же внезапно исчезавшие. Видите ли, этот участок расположен во впадине. В низине. Некоторые из таких впадин отмечены и на современных картах Лондона, например Мейда-Вейл, а другие забыты, как та, что в Кентиш-Тауне. Район очень старый. Если Кэмден, появившийся позже, а точнее, в тысяча семьсот девяносто первом году, успел обзавестись множеством легенд, привидений, колдунов и убийц, то можете себе представить, сколько мифов успел породить Кентиш-Таун, возникший намного раньше.
