В середине марта ему удалось уговорить Аннет Бролин поехать с ним в оперу в Копенгаген. По пути назад она терпеливо выслушивала его жалобы на одиночество и заброшенность. Но, когда он сказал, что любит ее, она сменила тему разговора.
В субботу и воскресенье 17 и 18 марта у него гостила Линда. Она приехала одна, кенийского друга с ней не было, и Валландер встретил ее на станции. Эбба накануне прислала свою приятельницу, чтобы та как следует прибралась у него в квартире. Вдруг показалось, что он вновь обрел дочь. Они съездили к морю, пообедали в парке Лилла Вик, а потом сидели дома и до пяти утра разговаривали. На следующий день они отправились к отцу, и он забавлял их веселыми историями про Курта Валландера, когда тот был маленьким.
Рано утром в понедельник Валландер проводил дочь на поезд. Похоже, утраченное доверие понемногу восстанавливалось.
Он сидел в кабинете и в тысячный раз просматривал материалы дела, как вдруг без стука вошел Рюдберг. Сел на свой излюбленный шаткий стул у окна и без предисловий объявил, что ему поставили диагноз — рак предстательной железы. Теперь он надолго ложится в больницу для облучения и химиотерапии, но успех вовсе не гарантирован. Ради всего святого, никаких охов и вздохов. Он зашел только для того, чтобы напомнить о последних словах Марии. И об удавке. После этого он поднялся, крепко пожал Валландеру руку и так же неожиданно ушел.
Валландер остался один. Ему было очень жаль Рюдберга. Но надо продолжать расследование. Теперь он остался один — Бьёрк посчитал, что этого достаточно, в полиции накопилось много других дел.
Но в марте ничего не прояснилось. В апреле тоже.
Сведения о состоянии здоровья Рюдберга, которые он получал от Эббы, были малоутешительными. Ему то становилось лучше, то снова хуже.
В начале мая Валландер пошел к Бьёрку и попросил освободить его от этого дела. Но Бьёрк отказал. До отпуска, сказал он, а там посмотрим.
И теперь Валландер мучительно пытался зайти то с одного конца, то с другого. Он перекладывал и комбинировал протоколы, пытаясь вдохнуть в них жизнь. Но те оставались холодными, словно камни.
В начале июня он сменил машину. Теперь вместо «пежо» у него был «ниссан». 8 июня он взял отпуск и отправился к дочери в Стокгольм.
Они поехали путешествовать на машине, доехали аж до Нордкапа в Норвегии.
Герман Мбойя уехал в Кению и должен был вернуться только в августе.
В понедельник 9 июля Курт Валландер вышел на работу.
Бьёрк ушел в отпуск и оставил распоряжение — продолжать следствие по делу об убийстве до августа, пока сам Бьёрк не вернется. Тогда они решат, как быть дальше.
Эбба сказала, что Рюдбергу намного лучше. Похоже, врачам удалось справиться с болезнью.
Во вторник 10 июля стояла прекрасная погода. В обеденный перерыв Валландер отправился прогуляться по городу. Зашел в магазин и решил, что в ближайшие дни все же купит новый музыкальный центр.
Потом он вспомнил, что у него в бумажнике лежит несколько норвежских купюр, оставшихся после путешествия на Нордкап. Он зашел в отделение Фёренингсбанка и встал в очередь к единственной открытой кассе.
Женщину в окошке он не знал. Это была ни Бритта-Лена Будэн, девушка с потрясающей памятью, ни кто-то другой из тех, с кем он встречался зимой. Наверное, временно взяли кого-то на время отпусков.
Мужчина, стоявший перед ним, снимал со счета большую сумму.
Интересно, зачем тому так много наличных денег? Пока мужчина считал купюры, Валландер рассеянно прочитал его имя на водительском удостоверении, лежавшем на окошке.
Подошла очередь Валландера. За спиной он слышал, как какие-то туристы оживленно болтают то ли по-итальянски, то ли по-испански.
А когда он вышел на улицу, его вдруг осенило. Он встал как вкопанный.
Потом вернулся в банк и подождал, пока туристы обменяют деньги. Потом показал кассирше полицейское удостоверение и спросил, улыбаясь, где он может найти Бритту-Лену Будэн.
— По-моему, она у родителей в Симрисхамне, — ответила кассирша. — Будет через две недели.
— Будэн, — сказал он. — Это фамилия ее родителей?
— У ее отца там заправка. «Статойл», по-моему.
— Спасибо, — снова улыбнулся Курт Валландер. — Мне просто надо задать ей несколько вопросов.
— А я вас узнала, — улыбнулась кассирша. — Подумать только, никак не удается найти этих убийц.
— Да, — сказал Валландер. — Просто ужас.
Он почти бегом вернулся в управление, прыгнул в машину и рванул в Симрисхамн. От отца Бритты-Лены он узнал, что она с друзьями на пляже в Сандхаммарене. Найти их удалось не сразу. Компания нашла себе местечко поодаль за дюной. Они играли в трик-трак и с удивлением посмотрели на подошедшего Валландера.
— Я бы не стал вас беспокоить, если бы это не было так важно, — извинился он.
Бритта-Лена поднялась с песка. На ней был такой купальник, что лучше бы его вообще не было. Валландер смущенно отвел глаза. Они сели немного поодаль, чтобы им не мешали.
— Давайте-ка вернемся к тому дню в январе, — сказал Валландер. — Я хочу, чтобы вы вспомнили, был ли кто-то с Юханнесом Лёвгреном.
— Нет, — отвечала она, — он был один.
И он знал, что так оно и было. Память у нее феноменальная!
— Подумайте еще, — сказал он. — Юханнес вышел из банка, дверь за ним закрылась. Что было дальше?
Ее ответ был быстрым и уверенным:
— Дверь за ним не закрылась.
— Вошел клиент?
— Двое.
— Знакомые вам?
— Нет.
Следующий вопрос он задал с внутренней дрожью.
— Незнакомые, потому что это были иностранцы?
Она удивленно посмотрела на него:
— А вы откуда знаете?
— Я и не знал. До этого момента.
— Двое мужчин. Довольно молодые.
— Что они хотели?
— Поменять деньги.
— А какая валюта?
— Доллары.
— Они говорили по-английски? Американцы?
Она покачала головой:
— Нет. Не по-английски. Я не знаю, что это был за язык.
— Что было дальше? Попробуйте увидеть все это еще раз.
— Они подошли к моему окну.
— Оба?
Бритта-Лена задумалась. Теплый ветер шевелил ее волосы.
— Один подошел к окну и положил деньги. По-моему, сто долларов. Я спросила, хочет ли он их поменять, и он кивнул.
— А что делал другой?
Она опять задумалась.
— Он что-то уронил на пол, нагнулся и поднял. Должно быть, перчатку.
Валландер отступил на шаг назад.
— Представьте, Юханнес Лёвгрен только что вышел, — сказал он. — У него в портфеле большая сумма наличными. Что он еще получил?
— Квитанцию.
— Он положил ее в портфель?
Она в первый раз заколебалась:
— Наверное.
— А если нет? Оставил ее в банке?
— Нет. В окне ее не было. В этом я уверена. Потом там убирали, и ничего такого им не попалось.
— А могла квитанция упасть на пол?
— Наверное, могла.
— И тот, другой, мог нагнуться за ней?
— Думаю, мог.
— А что было написано на квитанции?
— Сумма. Имя получателя. Адрес.
У Валландера перехватило дыхание:
— Адрес? Вы уверены?
— Он сам заполнял расходный ордер. Я помню, он написал адрес, хотя это и не требуется.
Курт Валландер вернулся чуть назад.
— Итак, Лёвгрен получает свои деньги и выходит из банка. В дверях он сталкивается с двумя неизвестными. Один из них нагибается и поднимает с полу перчатку, а может быть, и расходный ордер, на котором написано, что Юханнес Лёвгрен только что снял со счета двадцать семь тысяч крон. Я все правильно говорю?
Только теперь до нее дошло.
— По-вашему, это они?
— Не знаю, — сказал он. — Подумайте еще раз.
— Я поменяла им доллары. Он положил деньги в карман, и оба ушли.
— Сколько времени это заняло?
— Минуты три-четыре. Не больше.
— Копию квитанции на обмен полагается хранить?
Она кивнула.
— Я сегодня менял деньги в банке. Меня попросили назвать только мое имя. А те, двое, сообщили свой адрес?
— Может быть. Я не знаю.
