На мгновение в комнате воцарилась полная тишина. Трина в последний раз хлюпнула носом.
– Ты права. Чертовски права. Как только вернусь домой, обязательно устрою Симе хорошую встряску, даже если придется ее для этого напоить.
– Чудесно. А теперь я в душ, – внезапно вспомнив одну вещь, она сунула руку в карман. – Рорк хочет видеть это у меня в волосах.
Трина открыла коробочку, и они с Мэвис дружно охнули. Затем так же дружно взглянули на Еву.
– Не гребень, а фантастика, – заявила Трина. – Придется всерьез заняться твоими волосами. Надо кое-что поменять.
– Даже не думай!
– Да я не про стрижку и не про цвет. Ради бога, Ева, неужели я хоть раз подвела тебя с прической?
– Нет, но…
– Если хочешь носить на голове такое чудо, твои волосы должны быть ему под стать. Ладно, иди в душ, только не пользуйся никакой парфюмерией. Я сама об этом позабочусь.
– Я не желаю…
– Ты сама не знаешь, чего ты хочешь. Отправляйся в ванную и приведи себя в порядок. Если не хочешь, конечно, чтобы я и об этом позаботилась.
– Держись подальше от моей ванной, – заявила Ева, переступая через порог.
К Трине вновь вернулось привычное расположение духа. Не поспеши она с отповедью, подумала Ева, может, ей бы и понравилась та, ненастоящая, Трина. Но теперь уже этого не узнать.
15
Все могло быть и хуже, подумала Ева. В конце концов, на нее могли напасть коровы-людоеды. Никто и никогда не убедит ее в том, что коровы не позволяют себе порой мясного лакомства.
Так что все могло сложиться куда трагичней.
Она утешалась этим, пока Трина усердно намазывала ее всякой гадостью, а Мэвис без остановки щебетала о всяких пустяках. Ева знала: делается это для того, чтобы отвлечь ее внимание от происходящего. Голос подруги зазвучал с особой бодростью, когда Трина поменяла свои инструменты, перевернула Еву на спину и намазала ей лицо чем-то липким и зеленым, на вид совершенно ядовитым.
После чего приказала ей десять минут полежать спокойно.
Как можно оставаться спокойным, когда твое лицо испачкано чем-то вроде яда?
Мэвис, не обращая внимания на страдания подруги, уселась в кресло, и Трина принялась разрисовывать ей лицо с помощью красок, кисточек, теней и бог знает еще каких приспособлений.
Насколько Ева могла понять из их разговора, этим утром Мэвис добровольно мазала себе лицо все той же зеленой гадостью.
Потом маску смыли – кожа, к счастью, осталась на месте. Последовала новая порция натираний. Тем временем Мэвис, не прекращая болтать, разделась догола. Еву всегда поражало, как это люди способны обнажаться в присутствии других, не испытывая при этом ни капельки замешательства.
К счастью, Мэвис тут же оделась вновь – в крохотное подобие платья, которое навело Еву на мысль об аккуратно упакованном рождественском подарке. К платью прилагались туфельки на шпильке, ремешок которых изящно обвивал лодыжку Мэвис. Одевшись, та вдела в уши серьги из трех блестящих шариков и украсила руку набором таких же блестящих браслетов. И все это – ни на секунду не закрывая рта.
Еве это, по большому счету, даже нравилось. Трудно оставаться мрачным и угрюмым, когда рядом щебечет такое беспечное существо, как Мэвис.
– Замечательная губная помада, – возвестила Мэвис. – Неброская, но прекрасно очерчивает контур.
– Тут все дело в глазах, – мудро заметила Трина.
Ева взглянула на веки Мэвис, которые отливали серебряным и золотым, и ощутила укол страха.
– Не хочу, чтобы мои глаза так блестели. Прости, Мэвис, если задела.
– Не переживай, Даллас, я и сама понимаю, что блестящие веки – это не твое. – Она пару раз крутанулась перед зеркалом. – И абсолютно мое. По крайней мере, для вечеринки. Спасибо тебе, Трина! Твои тени тоже хороши, – добавила она, вновь обращаясь к Еве. – Но уже в твоем стиле.
Мэвис задумчиво глянула себе на грудь.
– Слушай, Трин, сделаешь мне тут временную татуировку? Маленькую рождественскую елочку с двумя подарками внизу – Беллой и Леонардо.
– Чудесная мысль. Разумеется, как только разберусь с остальным. – Трина окинула Еву острым взглядом. – Да-да, думаю, это должно сработать.
Быстро обойдя кресло, она встала у Евы за спиной. Уголком глаза та заметила, как Трина выдавливает себе на ладонь какой-то подозрительный гель.
– Что ты собираешь с этим делать?
– Не переживай, это хороший продукт. И особенно он хорош для твоих волос.
Пару минут она тянула, жала, скребла, после чего взяла в руки инструмент, до отвращения похожий на тощий фаллоимитатор.
– А это для чего? Что он делает?
– Волшебство, – ответила Трина, возвращаясь к своим манипуляциям.
– Чем ты брызгаешь мне на волосы? – вновь не удержалась Ева. – Почему ты это делаешь?
– Потому что это моя работа.
– Успокойся, – посоветовала Мэвис, тоже зайдя за кресло. – О-о, кажется, я понимаю. Трина, ты умничка! Это так стильно и вместе с тем сексуально!
– Что значит сексуально? Мой начальник придет на вечеринку, причем с женой. Мне не нужны сексуальные волосы.
– Успокойся, – из уст Трины это прозвучало куда более настойчиво.
– Все дело в центральном положении, – заметила Мэвис. – Она этого не любит.
– Ты о чем? У моих волос есть центр?
– Да я о тебе. Объясняю Трине, до чего ты не любишь быть в центре внимания, если речь идет не о работе. Тебя это здорово нервирует. С другой стороны, это ваша вечеринка, твоя и Рорка, так что ничего тут не поделаешь.
Взяв со стола бокал с шампанским, она сунула его Еве в руку.
– Выпей-ка. Тебе нужно чуть расслабиться.
– Я не желаю расслабляться. Я хочу, чтобы мои мучения поскорее закончились.
– Мы уже у цели. Мэв, дай мне, пожалуйста, гребень.
– Классная штучка, – заметила Мэвис, вручая гребень Трине. – Чудесно! – воскликнула она при виде результата. – Трина, ты у нас лучшая из лучших.
– Ясное дело. – Она развернула Еву лицом к зеркалу. – Ну-ка, взгляни!
В первое мгновение Ева испытала шок, но не потрясение, и это уже можно было счесть плюсом. Лицо по большому счету напоминало ее собственное. Губы стали краснее, но не намного, и тон их остался матовым. Веки тоже не блестели. Трина сделала так, что черты ее обрели более отчетливый контур, но в целом сохранили сходство с оригиналом.
Зато на голове произошли серьезные изменения. Волосы оказались зачесанными назад и слегка приподнятыми на макушке, сверху и сбоку возникли несвойственные Еве завитки.
– Тебе нужно взглянуть на затылок, – сказала Мэвис, хватая в руки зеркало. – Тут все дело в затылке.
Она поднесла зеркальце к волосам Евы, а Трина слегка подвинула кресло.
Только тут Ева обнаружила, что завитки на макушке держатся с помощью гребня. Несколько маленьких локонов спускаются вниз с нитями из рубинов и бриллиантов.
– Как-то это… по-девичьи.
– Ну и побудь сегодня женщиной. Не убьет же это тебя. Макияж как нельзя лучше соответствует гребню и платью.
– С чего ты решила, что он соответствует платью? Даже я не знаю, в чем пойду на вечеринку.
– Как бы, скажи на милость, я стала тебя красить, если бы не знала, что у тебя за платье? Разумеется, я его видела. Весь твой облик и создавался под наряд.
– А он просто великолепен! – заверила ее Мэвис.
– Мэв, почему бы тебе не принести платье? Рорк сказал, оно будет в гардеробе, прямо по центру. Там же туфли и аксессуары.
– Уже иду!
– Выглядишь ты хорошо, – сказала Трина, собирая инструменты. – Моя работа всегда смотрится на отлично. Я бы оставила тебе блеск для губ, но ты про него и не вспомнишь, так что я доверю его Мэвис. Твой муж будет выглядеть на все сто, таким уж он родился. И ты должна ему соответствовать.
– Это просто фантастика, – проворковала Мэвис, возвращаясь из гардероба. – Что-то супершикарное! Такое чувство, что дизайнер переплавил старое золото и сделал из него платье. Мой Леонардо – гений!
Ева принялась внимательно изучать платье. Бледно-золотистое с каким-то водным отливом, с низким вырезом декольте и узкими, длинными рукавами. Она бы не назвала его совсем уж крохотным, как у Мэвис. Скорее, просто маленьким.
