Ознакомительная версия.
– Можешь перекинуть запись? – оживилась я, доставая смартфон.
– Да запросто, – весело откликнулся Олег.
Он вынул из сумки планшетник последнего поколения и ловко привел его в рабочее состояние. Замелькали названия папок и файлов, и вскоре на весь экран развернулось изображение знакомого мне кабинета Лидии Сергеевны. Время в нижнем углу изображения как раз сменило цифру, перескочив с двадцати трех часов сорока пяти минут первого апреля на двадцать три часа сорок шесть минут, когда кабинетная дверь поползла в сторону, и в помещение, крадучись, вошел мой клиент. Аркадий Всеволодович был не один. Следом за ним в кабинет его женушки просочилась высокая женская фигура с вытравленными гидроперитом волосами, мелко заплетенными в африканские косички. Девица скользнула к сейфу и закрыла подельника широкой юбкой, поэтому рассмотреть, что же вынул из сейфа господин Иванов, не представлялось возможным. Глядя, как мрачнеет мое лицо, следователь негромко спросил:
– Клиент не рассказывал о ночных первоапрельских подвигах?
– Конечно же нет, – промямлила я, чувствуя себя полной идиоткой. И чтобы уйти от неприятной темы, поспешно спросила:
– А что с ним за красотка?
– Устанавливаем личность, – улыбнулся Олег. – На это потребуется некоторое время. Пока мы твоего Аркадия не трогаем, но скоро возьмемся за него вплотную.
– Когда вычислите девицу, скажешь, кто эта дамочка? – с надеждой посмотрела я на Оболенского, теряя остатки романтического настроения и возвращаясь к суровой прозе жизни.
– Не сомневайся, Агата, ты узнаешь ее имя первой.
– Ну ладно, мне пора. Сколько с меня за кофе? – деловито осведомилась я, давая понять, что отношения между нами могут быть только служебные.
– Ты что, обиделась? – удивился следователь. – Да ну, не бери в голову, подумаешь – проиграешь заведомо гиблое дело. Это же пустяки. Зато ты красивая и, надеюсь, не дура.
– Заведомо гиблое дело? Вот уж дудки, я выясню, почему Иванов не рассказал всей правды и выставил меня перед следствием полной идиоткой! – раздраженно оборвала я благодушные рассуждения Олега и, бросив на стол пятисотрублевую купюру, поднялась из-за стола.
– Но насчет театра мы с тобой договаривались до того, как в тебе взыграли адвокатские амбиции, – напомнил Оболенский, и глаза его сверкнули. – И не вздумай отказываться, ты мне обещала. Дай-ка мне, Агата, номер мобильника, мы должны быть на связи.
Я строго сказала себе «не смей!» и тут же продиктовала номер телефона. Записав мои координаты в последнюю модель айфона, Олег поднялся из-за стола и вышел из кофейни, чтобы дождаться меня на улице и доставить туда, откуда увез.
* * *
Надо ли говорить о том, что, когда я подъехала к зданию отделения полиции, Борис, до сих пор запертый в машине, рвал и метал. Делая зверские рожи, он тянул ко мне сквозь стекло руки, как будто с нетерпением ждал того момента, когда наконец-то сможет добраться до шеи и свернуть мне голову.
– Это кто, твой парень? – насторожился Олег, проследив за моим озадаченным взглядом.
– Да нет, просто друг, – беспечно ответила я, предчувствуя неминуемую расплату.
Борька и правда просто друг, хотя он частенько предпринимает попытки ступить на шаткий путь романтических отношений. Но я упрямо держусь выбранных на первом курсе института позиций и чуть что ставлю Джуниора на место. Я рассудила так: любовников в моей жизни будет пруд пруди, а вот такого душевного товарища, как Борис Устинович, судьба мне вряд ли подарит еще раз. Джуниор понимает меня, как никто другой, готов очертя голову бросаться в любые авантюры, поэтому разменять дружбу с Устиновичем-младшим на банальный роман будет, по меньшей мере, глупо.
– Агата, ты уверена, что помощь не требуется? – осторожно спросил Оболенский, всматриваясь в перекошенное от гнева Борькино лицо, прилипшее к машинному стеклу.
– Уверена, – вздохнула я.
– Так я позвоню? – деликатно уточнил Олег, отступая к своему транспортному средству.
– Как хочешь, – угрюмо буркнула я, просачиваясь между двумя соседними машинами, осторожно открывая водительскую дверь «Мини Купера» и рискуя оглохнуть от нецензурной брани, сотрясавшей салон авто.
Однако, дождавшись моего возвращения, Борис неожиданно затих. Он вдруг насупился и уткнулся в окно, делая вид, что не замечает моего присутствия. Я уселась за руль и краем глаза посмотрела на кудрявого друга.
– Борь, а Борь, – виновато начала я. – Прости меня, ладно?
– Нет, не ладно, абанамат! – сердито отозвался приятель дрогнувшим голосом. И, помолчав немного, тихо спросил: – Ты так со мной поступила, потому что я толстый урод?
– Ну что ты, Борь, ты же сам видишь, здесь негде парковаться, – фальшиво начала я, но, наткнувшись на страдальческий взгляд приятеля, мигом заткнулась.
– Тебе он понравился, да? – морщась, точно от боли, выдавил из себя Джуниор.
– Это ты про кого? Про следователя Оболенского? Да ну, ничего особенного…
Борька посмотрел в мою сторону глазами умирающего чудища из сказки об аленьком цветочке, и складно льющееся вранье застряло у меня в горле.
– Нравится, я же видел, как ты на него смотришь! – обличал меня кудрявый друг. – А я, между прочим, тоже не всегда был таким жирным. Вспомни, как я на первом курсе играл в волейбол за институтскую команду! Не смей меня так бросать, слышишь, Агата! Я не зонтик, чтобы запирать меня в машине. И вообще, я хочу похудеть! Поехали в общество анонимных обжор, я видел, ты гуглила их сайты.
Я поспешно закивала головой, соглашаясь и раскаиваясь, и двинулась в сторону бульварного кольца, где располагалось одно из подобных сообществ.
* * *
Общество анонимных обжор оказалось построено по принципу аналогичного объединения анонимных алкоголиков. Здесь тоже имелась своя программа девяти шагов к здоровью, которые обжора был обязан пройти, раз уж он решил расстаться с лишним весом и с пагубной привычкой класть в рот все съедобное, что попадается ему на глаза. Собрания проводились на первом этаже наркологического диспансера, что очень не понравилось кудрявому другу. Решительный настрой его тут же иссяк, и Борька предпринял несколько неудачных попыток к бегству. Но я была начеку и крепко держала приятеля за руку, не отпуская даже в туалет.
Мы прибыли как раз вовремя. Заседание общества только началось, и, следуя указаниям регистраторши, я повела Бориса в небольшую обшарпанную комнату, где на расставленных полукругом стульях восседали тучные унылые люди. Среди них жизнерадостным, ярким пятном выделялась кругленькая блондинка с миловидным лицом и ямочками на щеках. На ней был надет ярко-красный джемпер и такого же позитивного цвета брюки. Стул рядом с ней пустовал, и я подтолкнула Устиновича-младшего в сторону смазливой толстушки. Борька ухватился руками за дверной косяк и в ужасе замотал головой, точно бык, ведомый на заклание.
– О, да у нас новенькие! – послышалось от окна, и только теперь я заметила сухонькую даму в длинном кремовом платье. – Я Томила, модератор, – представилась дама, улыбаясь во весь рот прекрасными искусственными зубами.
– А по отчеству? – вдруг брякнул Борька, опрометчиво отпуская косяк, и я втолкнула-таки его в помещение.
– Просто Томила, – строго сообщила модератор, поправляя малахитовый кулон на плоской груди. – Как вас называть?
– Зовите меня Демиург, – пошутил Борька, снова порываясь сбежать.
Я вернула друга на прежнее место, в последний момент ухватив его за руку, и бодро проговорила, сдерживая его попытки вырваться:
– Молодого человека зовут Борис, а я его сопровождаю.
И, заметив неприкрытый интерес в глазах «леди ин ред», спросила:
– Скажите, Томила, а можно Боря сядет на свободный стул рядом вон с той очаровательной девушкой?
– Я туда не пойду! – взбрыкнул Джуниор, делая новый рывок к двери. – Агата, пусти меня немедленно! У нас свободная страна, и насилие над личностью преследуется по закону!
– Молодой человек, не бойтесь, я не кусаюсь, – низким голосом проговорила облюбованная мною девица. – Я Кэт. Если не возражаете, я буду вашим куратором.
Остальные толстяки одобрительно зашумели, уговаривая Борьку сесть на стул рядом с красной Кэт и стать членом их коллектива, а я, окинув взглядом собравшуюся компанию, еще раз убедилась в правильности своего выбора. Были, конечно, здесь и другие приятные дамы, но только на Кэт взгляд отдыхал, а сердце радовалось ее цветущему виду и красному одеянию. Борька продолжал топтаться в дверях, и девушка встала со своего места, подхватила его под локоть и повела за собой. Передав кудрявого друга в надежные руки, я со смутным чувством вины направилась к выходу. Обернувшись, я встретилась глазами с Джуниором, и сердце мое сжалось. Борька смотрел на меня с такой грустью и отчаянием, что я почувствовала себя кукушкой, подбросившей птенца в гнездо к ястребам.
Ознакомительная версия.
