С первого взгляда он показался мне великаном.
В следующее мгновение я поняла, что просто смотрю на вновь прибывшего снизу вверх, и такого эффекта следовало ожидать. Тем не менее гость в самом деле был и рослым – под два метра, и бритоголовым. Широкие плечи обтягивала потертая коричневая кожанка – должно быть, самого большого размера, какой только нашелся на знаменитом вещевом рынке в Хмельницком. Молния куртки была расстегнута. Под ней виднелись заношенный серый свитер, явно надетый прямо на голое тело. Слева – наплечная кобура с пистолетом. Брился опер Жихарь минимум четыре дня назад, но щетина его не старила: выглядел он на свои тридцать пять плюс-минус год-два. Мощную шею украшал крест на толстой позолоченной цепи, джинсы были чем-то испачканы на коленях. На правой кисти, даже в приглушенном вечернем освещении отчетливо вырисовывались три буквы татуировки: «ВДВ».
Войдя, Жихарь осклабился.
Блеснула золотая фикса в правом углу рта.
Встретив такого типа на темной улице, я бы немедленно предложила ему взять мои кошелек, часы, мобильник и сама расстегнула бы и вытащила из ушей сережки.
Правда, добродушная улыбка делала все эти злодейские атрибуты какими-то игрушечными, а выбритый до блеска череп, фикса, щетина на подбородке, богатырский рост и общая неопрятность выглядели каким-то маскарадом, карнавалом, рождественским вертепом. Все это, за исключением улыбки, было частью какой-то роли, маской, откровенным лицедейством.
Иными словами, мне показалось, что опер Стас Жихарь одновременно и свой в доску чувак, и совсем не тот, за кого себя выдает и преподносит публике.
– О-о, у вас гости!.. Слушай, Антоновна, а можно я разуваться не буду? Я понимаю, вода-беда, туда-сюда, только я, считай, тридцать шесть часов носки не менял и не жрал ни черта. Если сниму свои кроссы – у самого аппетит пропадет!
– Добро пожаловать, Стасик! – хохотнул Олег.
– А чего? Лучше уж предупредить, чем потом объясняться – откуда амбре…
Словечко «амбре» из уст подольского мента и непринужденность, с которой он все это произнес, развеселили меня, и я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Лучше бы я не сдерживалась.
– Видишь, человека уже мутит от тебя! – кивнула в мою сторону Тамара, хотя ни малейшего неудовольствия или осуждения в ее голосе я не услышала. – Садись уж, чудо гороховое! Чего это тебя не кормили так долго?
– Чего? А я вам, гражданка начальник, сейчас поясню… – Освободившись от куртки, Жихарь пристроился к столу. – Сменить меня было некому. Только сейчас пост сдал – пост принял. Пашка Пархоменко заступил. А вчера в обед вообще кино: прислали сержанта, а тот минералки две двухлитровые бутылки принес и пачку какого-то хренового печенья. Чтоб я, значит, подкрепился. Сечешь? Я только матерился, но кого это колышет!
– Зачем же ты там сидел?
– Ну, извините, – Жихарь развел руками. – Вообще-то – чтобы твое распоряжение, Антоновна, выполнить, только в райотделе людей, понимаешь, не хватает. А потом, все ж знают: один Жихарь двух сержантов стоит.
– Ешь за двоих, это точно. А пьешь за троих. Хочешь сказать, что и не спал все это время?
– Не хочу, потому что спал, – сознался опер. – Знаешь когда? Когда дождик сыпанул. Перебрался в сарайчик и там часика три придавил. От дома до калитки все равно мимо сарайчика идти, а сплю я чутко. Меня, кстати, Витька Козий разбудил, чтобы сообщить, что там утром на площади труп нашли… Нальют мне сегодня в этом доме или нет?
Олег молча поставил перед жаждущим, голодным и усталым оперативником стопку и наполнил ее до краев. Жихарь не выпил самогон, не глотнул, не опрокинул в себя – он его хлобыстнул. Именно это слово пришло мне в голову. И теперь, если кто-то спросит меня, в чем разница между понятиями «выпить» и «хлобыстнуть», я познакомлю этого пытливого человека со Стасом Жихарем и попрошу его показать, как это делается.
Поставив пустую стопку на стол, опер подцепил вилкой ломоть сала, метнул его в рот, туда же отправил добрую половину хрустящего соленого огурца.
– Ух! Как дети в школу! – удовлетворенно крякнул он. – Антоновна, позволишь у тебя переспать? А то я сейчас выпью еще одну, а потом меня по дороге дяденьки милиционеры заметут. Сама знаешь, какая обстановка в городе…
– Классический случай, Ларчик, – Тома кивнула на Жихаря. – Дайте воды напиться, а то есть так хочется, что переночевать негде. Кстати, Стас, знакомься: Лариса, моя кума, адвокат из Киева.
– А кому здесь уже адвокат потребовался?
– Она ко мне в гости приехала.
– О, вполне своевременно… То есть, я хотел сказать, очень хорошо.
Олег похлопал опера по плечу и вышел, оставив нас втроем.
Очевидно, с семьей Комаровых у Жихаря были самые дружеские отношения, несмотря на то что Тамара была работником прокуратуры. То есть, органа, который поставлен надзирать за работой милиции и сплошь и рядом отпускать на волю тех, кого задерживает уголовный розыск. Во всяком случае, в этом доме Жихарь чувствовал себя совершенно уверенно. Правда, вскоре мне начало казаться, что на этом свете не так уж много мест, где бы Стас и ему подобные испытывали неуверенность. Ну разве что оперный театр, выставочный зал, библиотека или благотворительный бал для состоятельных персон.
– Мы тут как раз о первом обезглавленном говорили, – пояснила Тома.
– Ну ясно, о чем же еще с кумой и поговорить! – Жихарь по-быстрому обслужил себя, снова наполнив стопку. Вопросительно взглянул на меня, потом на хозяйку дома, но мы синхронно закачали головами. Опер не обиделся, еще раз хлобыстнул и принялся энергично закусывать. Мы терпеливо ждали, пока он утолит первый голод.
– А что, если человек интересуется? – проговорила Тамара.
– Ясное дело!
– Слушай, Жихарь, кончай дурака валять! Ты же выезжал на первый труп и вообще в курсе.
– Ну да, – кивнул опер и налил себе третью. – Нормально, Антоновна?
– Смотри, не очень налегай. Сам понимаешь…
– Ты же меня знаешь, гражданка начальник!
– Потому и говорю, что знаю.
– В общем, так. – Жихарь деловито выпил (подчеркиваю – действительно выпил, неторопливо, со знанием этого дела и любовью к нему). – Тело обнаружили недалеко от панского дворца. Знаете, где это?
Вопрос был обращен ко мне, и я кивнула. Место это называли по-разному: дворец, замок, имение, одним словом – то, что сохранилось от поместья бывшего помещика, полковника Ржеутского. Развалины торчали на окраине городка и действительно когда-то имели вид средневекового замка, сохранилась даже часть стены и крепостные валы. В свое время местная беднота не спалила поместье, а просто разграбила его дотла. До войны там в разное время размещались то школа-коммуна, то какой-то склад, а в войну лагерь военнопленных. Потом предпринимались новые попытки приспособить господский дом под что-то общественно полезное, но полвека назад от них окончательно отказались. Руины постройки так и остались призраком прошлого, поражая местных жителей тем, как на совесть строили в старину – ведь до сих пор процесс саморазрушения так и не завершился. В последние годы бывшим дворцом заинтересовались историки и краеведы, заговорили о реставрации и возрождении туризма в регионе.
Этим мои знания и ограничивались.
Честно признаюсь: я там никогда не бывала, хотя гостила в Подольске довольно часто.
– Угу, ну так вот: народ там не часто гуляет. На тело случайно наткнулся местный алкаш. Его, понятно, тут же «закрыли» и продержали дня два-три. А что, вполне подходящий кандидат в убийцы. Но это все полная дурь. Вскрытие показало, что тело пролежало там дня два, не меньше. Причем, – тут Жихарь поднял вверх указательный палец, – убили его не там, а где-то в другом месте.
– Это точно установлено?
– Сегодня могу гарантировать на сто один процент. Голова трупа, как вы сами понимаете, отсутствовала.
– Способ убийства аналогичный, – добавила Тамара.
Это замечание предназначалось не только мне – Стас на протяжении вчерашнего и сегодняшнего дня был занят чем-то пока неясным для меня, но, очевидно, крайне важным, поэтому деталей второго убийства не знал. Кроме того, что оно совершено, а труп подброшен в центр города.
– А я и не сомневался. А дальше, Лариса, закрутилось следующее. «Пальчики» трупа откатали, сделали запрос и прогнали через базу данных. И оба-на: трижды судимый Николай Дорошенко, вор-рецидивист, специалист по кражам из квартир и офисов. Полтора месяца как от «хозяина». А родом он и вовсе из Николаевской области. Попробуйте угадать, что он тут делал и как вообще оказался!
– Слушай, нам тут только телевикторины не хватало! Не морочь людям голову! – раздраженно бросила Тома, потому что наверняка знала ответ и весь этот спектакль разыгрывался исключительно для меня, единственного зрителя. А я была совсем не прочь поддержать эту игру.
– К подельнику приехал или к корешу с зоны.
