Везде горел свет. В гостиной лейтенант Мак-Гриви открывал ящики стола. Анжели как раз выходил из спальни. Джад почувствовал, как в нем разгорается гнев.
— Что вы делаете в моей квартире?
— Ждем вас, доктор Стивенс, — сказал Мак-Гриви.
Джад подошел и захлопнул ящик стола, чуть не прищемив Мак-Гриви пальцы.
— Как вы сюда попали?
— У нас ордер на обыск, — сказал Анжели.
Джад, не веря, уставился на него.
— Ордер? На обыск моей квартиры?
— Предположим, вопросы будем задавать мы, доктор, — сказал Мак-Гриви.
— Вам не обязательно отвечать на них, — вставил Анжели, — без адвоката. Вам также следует знать, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
— Хотите послать за юристом? — спросил Мак-Гриви.
— Мне не нужен юрист. Я говорил вам, что одолжил плащ Джону Хенсону утром и не видел его до тех пор, пока вы не принесли плащ днем. Я не мог убить его. Был занят с пациентами целый день. Это может подтвердить мисс Робертс.
Мак-Гриви и Анжели обменялись молчаливыми взглядами.
— Куда вы направились, когда ушли из офиса? — спросил Анжели.
— Повидать миссис Хенсон.
— Мы это знаем, — сказал Мак-Гриви. — А потом?
Джад помолчал.
— Я просто ездил.
— Куда?
— Проехал до Коннектикута.
— Где вы останавливались поесть? — спросил Мак-Гриви.
— Нигде. Я не был голоден.
— Значит, вас никто не видел?
Джад подумал.
— Пожалуй, никто.
— Может, останавливались где-нибудь заправиться бензином? — предположил Анжели.
— Нет, — сказал Джад. — Не останавливался. Какая разница, куда я ездил? Хенсон был убит утром.
— Вы возвращались в свой офис после того, как ушли оттуда днем? — голос Мак-Гриви казался осторожным.
— Нет, — сказал Джад. — А что?
— В него вломились.
— Как? Кто вломился?
— Не знаем, — сказал Мак-Гриви. — Я хочу, чтобы вы пошли туда и осмотрелись. Сможете сказать нам, если там что-нибудь пропало?
— Конечно, — ответил Джад. — Кто сообщил вам об этом?
— Ночной привратник, — сказал Анжели. — Вы держите в офисе что-нибудь ценное, доктор? Наличные? Лекарства?
— Мелкие деньги, — сказал Джад. — Никаких наркотических лекарств. Там нечего было красть. Все это не имеет смысла.
— Верно, — сказал Мак-Гриви. — Пойдемте.
В лифте Эдди посмотрел на него, как бы извиняясь. Джад понимающе кивнул.
Полиция не может подозревать его в том, что он вломился в собственный офис. Кажется, Мак-Гриви задался целью подвесить ему дело из-за смерти своего напарника. Но это произошло пять лет назад. Могло ли быть так, что все эти годы Мак-Гриви думал о случившемся тогда и винил во всем доктора? И ждал возможности добраться до него?
У входа стояла полицейская машина без опознавательных знаков. Они сели в нее и в молчании поехали в офис.
Джад сделал отметку в вестибюльном журнале. Сторож Биглоу бросил на него странный взгляд. Или это ему показалось?
Они поднялись на лифте на пятнадцатый этаж и подошли к офису Джада. Перед дверью стоял полицейский в форме. Он кивнул Мак-Гриви и шагнул в сторону. Джад полез за ключом.
— Дверь не заперта, — сказал Анжели.
Он распахнул дверь, и они вошли. Впереди шел Джад.
В приемной царил хаос. Все ящики были выдвинуты, бумаги разбросаны по полу. Джад смотрел, не веря глазам, он чувствовал себя глубоко задетым.
— Как вы думаете, что они искали, доктор? — спросил Мак-Гриви.
— Понятия не имею, — сказал Джад.
Он подошел к внутренней двери, открыл ее, Мак-Гриви следовал за ним по пятам.
Два стола в кабинете были опрокинуты, разбитая лампа валялась на полу, а ковер пропитался кровью.
В дальнем углу, неестественно изогнувшись, лежало тело Кэрол Робертс. Она была обнажена. Руки стянуты проволокой за спиной, по лицу, груди и между бедер разбрызгана кислота. Пальцы на правой руке сломаны. Лицо распухло от побоев. В рот засунут платок.
Двое детективов наблюдали за Джадом, пристально смотревшим на тело.
— Вы побледнели, — сказал Анжели. — Сядьте.
Джад покачал головой и несколько раз глубоко вздохнул. Когда он заговорил, голос его дрожал от ярости.
— Кто это сделал?
— Именно вы нам и скажете это, доктор Стивенс, — сказал Мак-Гриви.
Джад взглянул на него.
— Не знаю никого, кто мог бы сделать это. За всю свою жизнь она никого не обидела.
— Пора бы вам запеть другую песню, — сказал Мак-Гриви. — Ни у кого нет причин, чтобы разделаться с Хенсоном, но ему воткнули в спину нож. Нет врагов у Кэрол, но ее облили кислотой и замучили насмерть. — Голос его стал жестким. — Черт побери, вы что, глухонемой, что ли? Девушка работала у вас четыре года. Вы психоаналитик. И вы пытаетесь убедить меня, что ничего не знаете о ее личной жизни?
— Конечно, для меня ее жизнь не была безразличной, — напряженно сказал Джад. — У нее был друг, за которого она хотела выйти замуж.
— Чик. Мы разговаривали с ним.
— Но он никогда бы не сделал этого. Он приличный парень и любил Кэрол.
— Когда вы последний раз видели Кэрол живой? — спросил Анжели.
— Я вам говорил. Когда уходил отсюда повидать миссис Хенсон. Я попросил Кэрол закрыть офис.
Голос его прервался, он глубоко вздохнул.
— У вас еще были назначены пациенты на сегодня?
— Нет.
— Как вы думаете, это мог сделать маньяк? — спросил Анжели.
— Мог, но даже маньяк должен иметь какой-то повод.
— И я так думаю, — сказал Мак-Гриви.
Джад посмотрел туда, где лежало тело Кэрол. Оно напоминало изуродованную тряпичную куклу, бесполезную и выброшенную.
— Долго она будет лежать вот так? — сердито спросил Джад.
— Скоро ее заберут, — сказал Анжели. — Следователь и ребята из уголовного уже закончили.
Джад повернулся к Мак-Гриви.
— Вы оставили ее для меня?
— Ага, — сказал Мак-Гриви. — Я собираюсь спросить вас снова. Есть ли у вас в офисе нечто такое, что было бы кому-то нужно до такой степени? — он показал на Кэрол.
— Нет.
— А ваши записи о пациентах?
Джад покачал головой.
— Там ничего нет.
— Вы не очень-то помогаете нам, доктор, не так ли? — спросил Мак-Гриви.
— Думаете, я не хотел бы, чтобы вы нашли того, кто сделал это? — отрезал Джад. — Если бы у меня в записях было что-то полезное для вас, я бы сказал. Я знаю своих пациентов. Среди них нет ни одного, кто мог бы убить ее. Это сделано посторонним.
— Откуда вы знаете, что этот посторонний не охотился за вашими подшивками?
— Мои записи не тронуты.
Мак-Гриви взглянул на него с живым интересом.
— Вы уверены? — спросил он. — Ведь вы даже не посмотрели.
Джад подошел к дальней стене и нажал на нижнюю часть панели. Стена скользнула в сторону, открывая ряды полок. Все они были заполнены магнитофонными кассетами.
— Я записываю каждую встречу с пациентами, — сказал Джад. — Здесь я держу пленки с записями.
— Может, они пытали Кэрол, чтобы узнать, где хранятся эти записи?
— В этих записях нет ничего ценного для кого-либо. Для убийства была какая-то другая причина. — Джад снова посмотрел на тело Кэрол, его наполняла бессильная, слепая ярость. — Вы должны найти того, кто это сделал.
— Я и собираюсь его найти, — сказал Мак-Гриви. Он смотрел на Джада.
Когда они вышли на пустынную, пронизываемую ветром улицу, Мак-Гриви велел Анжели отвезти Джада домой.
— Мне предстоит еще одно дело, — сказал Мак-Гриви. Он повернулся к Джаду. — Спокойной ночи, доктор.
Джад смотрел вслед удаляющейся по улице огромной, неуклюжей фигуре.
— Пойдемте, — сказал Анжели. — Я замерзаю.
Джад сел на переднее сиденье рядом с Анжели, и машина тронулась.
— Я должен сообщить семье Кэрол, — сказал Джад.
— Мы там уже побывали.
Джад слабо кивнул. Все же он хотел повидать их сам, но с этим можно подождать. Что за дело могло быть у лейтенанта Мак-Гриви в такой час, ранним утром?
Как бы читая его мысли, Анжели сказал:
— Мак-Гриви хороший коп. Он думал, что Зифрен получит электрический стул за убийство его напарника.
— Зифрен был ненормален.
Анжели пожал плечами:
— Я вам верю, доктор.
Но Мак-Гриви не поверил, сказал себе Джад. Он стал думать о Кэрол, вспомнил ее бойкость, привязанность и глубокую гордость за свою работу. Анжели что-то сказал, и Джад увидел, что они подъехали к его дому. Через пять минут он оказался в своей квартире. О том, чтобы поспать, не могло быть и речи. Он сделал себе бренди, устроился в кабинете. Вспомнил ночь, когда Кэрол пришла сюда нагая и красивая и прижалась к нему теплым, гибким телом. Он был тогда с ней холодным и отчужденным, потому что знал, что это единственный шанс помочь ей. Она так и не узнала, какого усилия воли это ему стоило. Или знала? Он поднял бокал и выпил до дна.
