Мы с Линой стояли все там же, сбоку от эстрады, и лица гостей я видела очень хорошо. Выражение одного лица настолько резко отличалось от остальных, что у меня даже мурашки побежали по коже: роскошная блондинка, которую Лина охарактеризовала мне как бывшую любовницу Вольфа, смотрела на него с неприкрытой ненавистью, полагая, что на нее никто не смотрит.
Ко мне подошел Денис:
- Ну что, наговорилась?
Я кивнула.
- Пойдем пройдемся, а то я чувствую себя позабытым- позаброшенным, сказал он, и мы выбрались из толпы, окружавшей Вольфа.
На травяной лужайке перед бассейном, отвернувшись от всего мира, стояли фигуры и что-то шептали в сотовые телефоны. Мне почудилось, что они ищут спасения от одиночества в своих черных трубках с выдвинутыми усиками антенн.
Пройдя мимо этой сюрреалистической картины, мы с Денисом вышли на тропинку, вымощенную разноцветными кусками гранита. На ней была искусно выложена мозаика: олени на водопое. Конец дорожки упирался в невзрачное строение - подсобку.
- Нет, и не проси меня! - раздался громкий голос из домика. Я инстинктивно отпрянула и сошла с тропинки в густую тень. Денис последовал моему примеру.
- Я - иностранный гражданин и не намерен вмешиваться в ваши разборки! гремел тот же голос.
Ему возражал другой, говоривший по-русски с характерной ивритской протяжностью, появляющейся у репатриантов уже через пару лет после приезда на историческую родину:
- Леня, как ты не понимаешь? Я не могу останавливаться. Мне нужны деньги!
- Никаких денег! Отстань! Как вы, евреи, мне все надоели!
Дверь домика распахнулась, и оттуда решительно вышел тот самый мужчина в черном костюме, которого я сразу определила как иностранца. Я даже мысленно похвалила себя за догадливость. Он быстро прошел мимо нас, не заметив никого.
За ним выскочил знакомый худущий мужичонка в джинсах и футболке. Он машинально сделал несколько шагов и растерянно остановился прямо напротив кустов, в тени которых мы прятались.
Оглядевшись, он наткнулся взглядом на нас и улыбнулся, всем своим видом как бы говоря: "Все о'кей, ребята!"
Делать было нечего, мы с Денисом вышли, словно тати, из кустов и встали около худого. Меня больше всего удивило, что мой спутник, обычно крайне нелюбопытный, в данном случае не сделал попытки утянуть меня отсюда побыстрей.
- Вот такие дела... - сказал худой и развел руками.
- Плюшками балуетесь? - Денису вдруг захотелось разрядить атмосферу, но собеседник его не понял.
- Что?
- Ничего-ничего, - вступила я в беседу, - меня зовут Валерия, это Денис, а вы кто?
- Перчиков, - буркнул худой.
- А имя у вас есть, господин Перчиков?
- Мика. Мика Перчиков.
Ну что ж, Мика так Мика, хотя худому мужику на вид было не менее пятидесяти лет. Он еще не пришел в себя после шумного разговора с иностранцем в черном костюме и поэтому еще не спросил, с чего это мне вздумалось приставать к нему с расспросами.
Поэтому, памятуя, что нужно ковать железо, я напрямик спросила:
- Этот ваш приятель, он что, антисемит?
- Кто? - удивился он. - Лешка? Да у него жена еврейка!
- А почему вы тогда спорили? - глубокомысленно спросил Денис, словно спорить можно было только о еврейском вопросе.
- Эх... - махнул рукой Мика. Мы втроем побрели по мозаичной тропинке обратно на поляну, заполненную публикой. Перчиков славно поднабрался и хотел излить душу. Мы первые и попались. - Мы все учились вместе в институте горных инженеров, на геологоразведочном. Я, Руби, его тогда звали Рудольф Вольфсон, и Лешка... То есть Леонид Горелов.
- И дружили, - поддакнула я.
- Ага, - кивнул он. - Рудик среди нас самый заводной был. Гитару в экспедиции таскал. Пел...
И Мика попытался было исполнить нам "А я еду, а я еду за туманом...", но закашлялся и прекратил.
- А Леонид?
- Лешка? Да что он... Он свое дело туго знал, - нахмурился Перчиков. У него нюха на разведку нет и никогда не было. Никогда! Мы его за геолога и не считали. А он, дурачок, обижался... А зачем? - Мика остановился и вперил взгляд в Дениса. - Мы же по-дружески, любя...
- Согласен с вами, - невозмутимо сказал Денис. - Несмотря на ваши подначки, Леонид не потерял с вами связь, приехал в гости на свадьбу.
- А как же! - Мика гордо подбоченился. - Мы - друзья! А он - не геолог, хотя очень хорошо искал руду там, где нас и на дух не было...
- Это как? - поинтересовалась я.
- Знаешь, сколько он на цветном ломе заработал? Все военные базы обчистил. На такие залежи у него нюх! - Перчиков многозначительно ткнул пальцем куда-то вверх. - Олух-геолух... - злобно бросил он.
Мы уже вернулись к свадебным столам, и Перчиков нас покинул. Оказалось, что гости уже начали прощаться, и вновь родительская четверка получила очередную, на этот раз прощальную порцию объятий и поцелуев. Руби был совсем пьяным. Он еле стоял и бессмысленно улыбался. Когда он потянулся к Тишлерам, чтобы облобызать и их за компанию, Клара непроизвольно отшатнулась.
Решив исполнить долг вежливости, мы поблагодарили хозяев за прекрасный вечер. Я обнялась с Эстер, а Денис поцеловал руку Кларе. А потом мы, как и оставшиеся редкие гости, поспешили к стоянке. Когда Денис выезжал из Оленьего парка, навстречу нам на большой скорости спешила скорая.
- Смотри! - я показала на мигающий микроавтобус, - кому-то плохо стало. Может, вернемся?
- Без нас разберутся, - ответил недовольно Денис и прибавил газу.
x x x
У меня появилась новая проблема, правда, приятная. Двенадцать лучших учеников Ашкелона отправляли в Англию на две недели. В их число вошла и моя Дарья. Она прошла интервью на английском, и теперь активно готовилась к поездке: отбирала вещи, интересовалась погодой в Лондоне и составом английского кабинета министров.
- Звонить-то хоть будешь? - волновалась я.
- Не-а... - задумчиво произнесла она, разглядывая карту Лондона.
- Это почему же?
- Мам, ну ты, право, какая... Мы же не только гулять едем! Каждый день после обеда мы будем заниматься в компьютерной лаборатории, - Дашка оторвала голову от карты и добавила. - Так что буду каждый день мыло слать.
"Мылом" на интернетовском сленге называют электронную почту.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я подняла трубку.
- Алло...
- Валерия! Это ты?
- Я... Кто говорит?
- Ты что, меня не узнала? Это Лина.
- Вот теперь узнала, - ответила я. Вообще-то я ее не узнала, так как мы никогда не общались по телефону и, кроме того, Лина говорила в хрипящий сотовый. - Чего вдруг ты мне звонишь?
- Ты что, еще ничего не знаешь?
- Нет, а что случилось?
- Вольф умер! - услышала я сквозь треск.
- Как? - я была поражена. Ведь еще вчера вечером мы виделись с ним на свадьбе, а сегодня... - Лина, ты ничего не путаешь?
- Стала бы я снова мотаться из Тель-Авива в вашу провинцию! - последние ее слова потонули в треске. - Слушай, Валерия, я что звоню... Составь мне компанию.
- Куда?
- К Вольфам. Мне нужно подробно расспросить их, а врываться в такое время, да еще с диктофоном...
Невольно оглянувшись, я посмотрела на Дарью, на карту, расстеленную на столе. Выходить сейчас куда-либо, да еще по такому поводу, мне совершенно не хотелось. А с Вольфами я была не настолько близка, чтобы в такой жуткий момент явиться к ним, да еще привести с собой журналиста. Положение не из приятных.
- Знаешь что? Давай заходи ко мне, а потом сориентируемся на местности.
Коротко рассказав, как до меня доехать, я с досадой положила трубку и продолжила свои размышления... Что же произошло с Вольфом? Когда мы с Денисом уходили со свадьбы, он отвратительно выглядел - пить человек совершенно не умеет. Шатался, нес всякую чепуху. А ведь до выхода на сцену Руби был в вполне приличном состоянии, если, играя, он не ошибся ни в одной ноте.
Скорей всего, у него не выдержало сердце. Эти пятидесятилетние мужики все на вид крепкие, а чуть малейшая перегрузка - хлоп и готово... Только вот причем тут Лина? Ради душераздирающего репортажа: "Вчера - самый счастливый день, а сегодня смерть вырвала из наших рядов..." Ерунда получается.
И я пошла на кухню ставить чайник.
Лина выглядела уставшей, с покрасневшими от недосыпа глазами. Войдя в дом, она спросила:
- Кофе есть? Налей большую чашку.
- И какая это чашка за сегодня?
- Не спрашивай, - Лина обреченно махнула рукой. - Мне как в четыре утра позвонили, так я и не сплю, собираю информацию.
- И много насобирала, подруга?
- Представь себе! Не соберу - не выживу... - она, не спрашивая, достала пахитоску и закурила. Я поморщилась.
Сделав глубокую затяжку, Лина продолжила:
- Никакой это не приступ, не инфаркт и не инсульт. Мужика попросту отравили. И сделали это на глазах у всех на свадьбе. Полиция все бутылки на его столе опечатала.
На кухню, где мы сидели, заглянула Дашка:
- Мам, мы вот тут будем жить, - она ткнула пальцем в карту.
- Познакомься, это моя дочь Дарья. На следующей неделе едет в Лондон и поэтому ни о чем другом думать не может.
