– Я о себе позаботилась.
– Неужели? Послала гонца в китайский ресторан?
– Ты меня убиваешь.
– Ты убиваешь себя сама. Что ты сделала ради собственного спасения?
– За мной приедет машина «Скорой помощи».
– Ты ее вызывала?
– Нет.
– И куда она тебя отвезет?
– В больницу.
– В какую больницу? Кристел, на тебя денег налогоплательщиков не хватит. Как не хватает их на школы, полицию и пожарные команды.
– Они, наверное, упрячут меня в психиатрическую лечебницу. – Кристел всхлипнула. Повернулась к окну. – У меня не хватит денег на мое содержание.
– Возможно и такое.
– А ты мне не нужен.
– Хорошо.
– Ты мне не нужен. И Джек не нужен. Мне никто не нужен.
Флетч вздохнул:
– Кристел, уезжая в воскресенье, я обещал вернуться. Если я уйду сейчас, то больше уже не вернусь.
– Уходи.
– Ноги моей не будет в этой комнате.
– Вот и убирайся.
– Как скажешь.
И Флетч ушел.
* * *
– Привет, мистер Мортимер. Это Флетч.
– Кто?
– Это я, Флетчер.
– О, только не это.
– Я позвонил в неудачный момент?
– Да. Я еще не умер.
– Разве могло быть иначе? – Флетч звонил с телефона, установленного в кабине грузовика-фургона. Последний стоял на подъездной дорожке «Блайт-Спирит».
– И у меня еще хватит сил, чтобы положить трубку.
– Не делайте этого!
– Почему?
– Вдруг я скажу вам что-нибудь интересное.
– Другого от тебя не услышишь. Поэтому я кладу трубку. Я слишком стар, чтобы интересоваться тем, что ты можешь мне сообщить.
– Подождите.
– Я ведь и постарел только потому, что в последний раз послушал тебя. До того я был молод. Густые волосы, прямая спина, много друзей. Я послушал тебя, и мои волосы поседели и вылезли, зубы выпали, спина согнулась, я потерял источник доходов, потерял друзей, и все за каких-то три месяца после того, как я тебя послушал Так чего мне опять слушать тебя?
– На этот раз после разговора со мной вы помолодеете.
– Конечно. На этот раз дело кончится тем, что меня усадят в инвалидное кресло.
– Послушайте, я…
– Никаких «послушайте»! Хватит, Флетчер! Ты уговорил меня стать главным свидетелем обвинения. Все остальные, все мои друзья и партнеры, угодили в тюрьму. А меня отправили в Вайоминг, ради моего же блага. Ха! Я бы лучше сел в тюрьму. Я бы хоть знал, за что сижу. А вот что я делаю в Вайоминге? В тюрьме у меня было бы куда больше знакомых. Нашлись бы темы для разговора. В Вайоминге я никого не знаю. А говорят здесь только о мясных бычках и двенадцати смертных грехах.
– Семи.
– Семи что?
– Я думаю, смертных грехов только семь.
– В Вайоминге их двенадцать.
– Действительно, это же большой штат.
– До сих пор не могу понять, то ли Вайоминг большой, то ли просто пустой.
– Мистер Мортимер, вы стали свидетелем обвинения после того, как вашего подопечного, наиболее вероятного претендента на звание чемпиона мира по боксу в среднем весе, нашли насаженным на острия железных прутьев ограды Греймерси-Парк.[4]
– Да, меня это взбесило. Я очень любил этого парня.
– Вы можете писать письма друзьям, которых отправили в тюрьму.
– Я и пишу. Некоторым. Хорошие ребята, знаете ли. Переписываюсь с теми, кто говорит: «Я не сержусь за то, что ты разрушил мою семью и отправил меня за решетку до конца моих дней». С теми, кто подошлет ко мне наемного убийцу. Я посылаю им по письму каждую неделю. Рассказываю, как здорово коротать дни, наблюдая горы Вайоминга.
– А разве плохо жить в прекрасном штате Вайоминг? Вы заслужили право на отдых. Вам же семьдесят два.
– Семьдесят четыре. Благодаря тебе. Если б мы не встретились, мне бы по-прежнему было сорок семь.
– Джейк Бургер говорит мне, что вы тренируете двух перспективных парней.
– Мясные бычки. Двуногие мясные бычки. Иного тут нет: только мясные бычки. Четвероногие мясные бычки, двуногие мясные бычки.
– Если б вы не верили в них, то не стали бы тренировать. Может, они выиграют первенство округа.
– Никогда в жизни.
– А сколько им лет? По двадцать?
– Одному шестнадцать. Второму – восемнадцать. Я не доживу до того дня, когда хоть один из них оторвется от пола при счете десять.
– Готов спорить, они себя еще покажут.
– Старший, которому восемнадцать, зовут его Хэджа, полагает, что главное в боксе – злиться на себя. Он бы отправил себя в нокаут, если б я показал ему, как это делается. Второй, шестнадцатилетний, Рики, думает, что у него великолепная мускулатура. Можешь ты в это поверить?
– В шестнадцать лет в этом уверены все.
– Единственный соперник, который его интересует, – зеркало. И особенно он любит сходиться с ним в ближнем бою. Они оба пользуются дезодорантом. Можешь ты себе такое представить? Слышал о благоухающих боксерах?
– По-моему, неплохая идея.
– Я то и дело повторяю: «Откуда здесь запах петуньи?» Фу!
– И кто обычно берет верх в спарринге?
– Никто. Молодой не устает танцевать, словно босоногий городской мальчишка на горячем асфальте. И все для того, чтобы ему не подпортили физиономию. Старший ужасно злится на себя за то, что не может дотянуться до молодого. У него даже поднимается давление. И это чистая правда.
– Я бы хотел приехать и взглянуть на них.
– Нет, сэр. Не трать попусту мое время.
– И привезти с собой даму.
– Незачем ко мне ехать. Даже если сейчас ты стоишь у моих ворот. Я тебя не приму.
– Она – тяжеловес.
– Нет, сэр! Нечего ей делать в моем тренировочном лагере!
– Но ей надо потренироваться.
– Нет, сэр. Я до этого не дорос. И никогда не дорасту! Только не в моем лагере! Видел я эти журналы. Порнография, да и только.
– Через несколько дней мы будем у вас.
– Не будете. Только сунь сюда свой нос, Флетч, и я натравлю на тебя обоих. И Хэджу, и Рики.
– Их я не боюсь.
– И напрасно.
– Отнюдь. Я же знаю их недостатки.
* * *
Флетч остался в кабине.
Два санитара, которых он «подмазал», вкатили огромное кресло-каталку с Кристел Фаони на платформу гидроподъемника. Платформа пошла вверх. Грузовик чуть накренился под весом Кристел. В кузове они помогли Кристел перебраться на большую кровать. Изголовье находилось аккурат за спинкой сиденья Флетча. Санитары выкатили кресло на платформу, Флетч опустил ее на землю, затем поднял вновь, завел в кузов. Санитары закрыли борт грузовика.
Один из них подошел к кабине:
– Все в порядке, приятель. Можешь увозить ее отсюда.
Грузовик медленно покатил по подъездной дорожке, маневрируя между стоящими автомобилями. Их еще хватало. Выехав из ворот, они повернули направо, к автостраде.
Он услышал, как Кристел высморкалась. Похоже, где-то достала пачку салфеток.
– Куда вы меня везете? – спросила Кристел.
– В Вайоминг Последовала долгая пауза.
– Флетч? Это ты, Флетч?
– А ты думала, Харон?
– Я думала, ты уехал.
– Я сказал, что больше не вернусь в твою палату. Надоело с тобой спорить.
– Ты всегда уезжаешь.
– Не уезжаю, если кому-то нужен. Ты же не хотела, чтобы я уехал, верно?
– Нет. – Она рассмеялась. – А что мы увидим в Вайоминге?
– Ничего интересного, если верить мистеру Мортимеру.
– Кто такой мистер Мортимер?
– Вредный старикашка по фамилии Мортимер, который требует, чтобы все звали его мистер Мортимер.
– Твой приятель?
– Да. Меня он ненавидит. Я уверен, что возненавидит и тебя.
– Так почему мы к нему едем?
– Меня осенило. Он, возможно, сам этого не осознает, но всю жизнь он занимался коррекцией веса человеческого тела. Он тренер. По боксу.
– Тренер по боксу?
– Да.
– Ты везешь меня в тренировочный лагерь для боксеров?
– Да. Я подумал, что стоит попробовать. Если не получится, придумаем что-нибудь еще. Пусть он поставит тебе апперкот.
– Что такое апперкот?
– Рубец над бровью.
– Не надо мне этого!
– Изголовье твоей кровати поднимается и опускается.
– Понятно.
Зажужжал электрический моторчик, поднимающий изголовье.
– Можешь посмотреть в окно. Прекрасный вид, верно?
– Да. Обратные стороны рекламных щитов.
– Спереди написано: «СОХРАНИМ КРАСОТУ АМЕРИКИ».
– Господи, он решил сделать из меня чемпиона по боксу!
– Знаете, дамочка, в вашей весовой категории соперников не найдется.
– Флетч? А мы не можем остановиться, чтобы ты купил мне что-нибудь из еды?
– Почему нет. Я тоже проголодался.
– Занятия боксом отнимают много сил. Так что мне надо подкрепиться.
Женщина в черном бикини, пришедшая поплавать в пятидесятиметровом открытом бассейне, то и дело поглядывала на Джека.
В белых шортах с вертикальными синими полосами, униформе, ношение которой оговаривалось при поступлении на работу, Джек чистил бассейн.
Плыла женщина кролем и при каждом повороте у бортика бросала на Джека любопытный взгляд.
