Можно было автобусом, можно поездом, и пешком было можно. Опять-таки на телеге… А я выбрал маленький пароходик - беленький, с палубой, капитаном и буфетом-будочкой. Три часа по роскошному озеру, и для здоровья неплохо.
В буфете, кроме буфетчицы, были конфеты «Зоологические» и пиво. Конфетами я пренебрег.
После четырех бутылок я решил быстренько осмотреть пароходик. Все было: палуба, рубка, клотик и кортик. Но мне чего-то не хватало. За кормой бурлила вода, как пиво из бутылки. Я заскучал и пошел к капитану.
Капитан, обветренный, как скалы, сидел, у штурвала и играл с матросом в карты.
- Скажите, - вежливо спросил я, - как у вас… с сервисом?
- Заколочен, - привычно ответил капитан.
- Как же быть? Я пиво пил…
- С воблой? - вежливо поинтересовался он.
- С вяленым лещом.
- Теперь уж до пристани, - буркнул матрос.
- Она же через два часа! - сказал я и с тоской посмотрел на красное пожарное ведро.
Моряки равнодушно молчали.
- Товарищ капитан, а нельзя остановить… теплоход… у острова? - плаксиво попросил я.
- Все можно, - почесал он татуировку. - На полбанки дашь?
- Дам! - радостно согласился я, потому что готов был отдать даже ключи от кооперативной квартиры. - Только бы у необитаемого!
- Леща прибавишь - высажу, где не ступала нога человека, - пообещал капитан.
Я побежал за лещом. Пароходик весело гуднул и взял право руля.
По палубе нервно похаживали пассажиры с тревожными лицами и смущенно поглядывали на красное пожарное ведро.
СОВЕСТЬ
Директор завода «Мольер» - завод выпускал эмалированную посуду - вечером улетал отдыхать на юг. Он уже запер сейф, когда услышал знакомый и противный гвалт: во дворе сгружали возвращенную продукцию.
И сразу же появился главный инженер с бесстрастно-независимым лицом, как бы показывая, что к этой выгрузке никакого отношения не имеет.
- Что вернули? - спросил директор. - Миски?
- Эти… болтушники…
- Миксеры, - догадался директор и зло добавил: - Хотя бы название выучили.
Позавчера вернули восемьсот чайников: стоило их поставить на огонь, как они, подчиняясь какому-то неизвестному физическому закону, начинали прыгать по плите, как лягушки.
- Сколько миксеров вернули?
- Две тысячи.
- Ого! Откуда?
- Из Орла.
- А что с ними?
- Стоит в коктейль добавить спиртного и включить миксер, как он вроде бы лопается. Говоря проще, взрывается. Иногда.
- Кто разрешил отправить их потребителям?
- Вы, - ласково ответил главный инженер и по-домашнему развалился в кресле.
Директор успокоился. В конце концов, не важно было, кто выпустил продукцию из стен завода. Он так он.
- Никого не убило? - поинтересовался директор из гуманных соображений.
- Нет, - беззаботно махнул рукой главный. - Только двоих контузило. Наш местком послал им соболезнование и по три рубля.
- Пошлите еще бесплатные билеты на выставку кактусов. Директор прошелся по кабинету. До отлета на юг оставалось пять часов.
- А эти… новые кофедробилки ничего?
- Работают. - Инженер пожал плечами и поправил: - Не кофедробилки, а кофедерки.
- Вот что, - решил директор. - Говорите, Орел вернул? Пусть эти миксеры постоят с месячишко на складе, а потом отправьте их в Томск. Или в Йошкар-Олу…
На второй день директор был уже на юге. Он лежал на раскаленной гальке и смотрел на блондинку в полосатом купальнике. Она кушала черешню и как бы рассеянно бросала косточки в его сторону, давая повод для знакомства. Директор решил искупаться и уж, потом познакомиться на свежую голову.
Поплавав, он начал выходить из воды и заметил, пустую бутылку, которая прыгала в мелкой волне. Ее горлышко было залито варом. Директор распечатал емкость и вытащил записку, он не сомневался, что это письмо от блондинки.
На клочке бумаги был нарисован миксер, над которым поднимался гриб атомного взрыва.
Директор огляделся. Блондинка ела второй мешок черешни. Знакомых с завода не было. «Совпадение», - решил он и отправился пить воду.
Первый же стакан минеральной освежил. Второй совсем уравновесил. В бутылке осталось еще.
Директорплеснул воду в стакан и вдруг заметил, что вслед за ней из горлышка лезет какая-то бумажка. Он выдернул ее и развернул…
На влажном клочке была нарисована не то кашепрелка, не то сокодоилка.
Первым его желанием было съесть эту бумажку, как делают порядочные преступники в детективах. «От жары», - решил он затем. А может, у него начиналась какая-нибудь бутылочная мания. Бывают такие психические болезни, когда человек боится какого-нибудь предмета. Догадку решил тут же проверить.
Директор подошел к ларьку, купил маленький арбуз и разрезал его пополам - внутри лежала мокрая бумажка. Неточными руками разлепил он листки…
Довольно-таки симпатично была нарисована не то арбузокоптилка, не то макароночесалка.
«Нужно познакомиться с живым человеком», - холодея на сорокаградусной жаре, подумал директор. Блондинка была живым человеком.
- Я, конечно, понимаю, - директор подошел к ней, - что знакомиться на такой жаре неприлично, но вечером мы могли бы сходить в кино
Блондинка встрепенулась и плюнула косточку на впереди лежащего.
- Заходите. Вот мой адрес.
Она открыла сумку и достала визитную карточку, которые у нее специально для юга были изготовлены типографским способом.
Директор взял карточку - там красовалась не то виноразбавилка, не то куродерка…
Он понял, что это у него мальчики кровавые в глазах. Директор завода «Мольер» гикнул на весь пляж и в одних плавках бросился на почту. И подал на завод короткую телеграмму: «Ничего не отправлять. Все переделать.
На новом месте не знаешь, куда деваться, поэтому ищешь коммуникабельного человека. Мне повезло, он оказался за соседним столом. Вернее это была она.
- Вы и есть новый сотрудник? - строго спросила она и тут же представилась: - Антонина.
Я вежливо назвался. Антонина вышла из-за стола, подсела ко мне, и я приготовился отвечать, потому что новичков всегда расспрашивают про прежнюю работу, семейное положение и район местожительства. Тем же экзаменаторским тоном Антонина спросила:
- На шпалерах были?
Я слегка покраснел. Аппаратура ли это новая, термин ли какой местный или что другое? Пришлось прибегнуть к дипломатическому ответу:
- Собираюсь.
- На поп-опере?
- На опере был, а на поп еще не успел, - облегченно признался я, сообразив, в какой области меня проверяют.
- Моне или Мане? - лукаво спросила она.
- Обей, то есть обои. В общем, оба, - все-таки волновался я.
- Артур Хейли?
- Артур Конан Дойль.
Я заметил, что ей не так важны мои ответы, как важны свои вопросы, поэтому решил особенно не напрягаться.
- Рафаэль или Мичел?
- Арти Шок.
- «Роллинг стоун» или «Поющие чайки»?
- «Поющие чайники».
- Стриптиз, а?
- Лучше велосипед.
- Сколько хобби? - Полтора.
- Экология, бионика, спичечные коробки?
- Меню из ресторанов.
- Коктейли, да?
- Пополам с глинтвейнами.
Она довольно поднялась: я оказался своим.
Но на второй день Антонина нервно ходила по комнате, иронично и молча, посматривая на меня. Я не мог взять в толк, чего она ходит и почему молчит. Тогда Антонина встала на стул, якобы поправить штору на окне. И я сразу понял, что меня опять подвела дурная привычка рассматривать женское лицо, словно там все написано. Нет, там не все написано: передо мной были великолепные ноги, высокие, стройные, как тянутые конусы, поставленные на стул вершинками.
- У вас чудесные ножки, - осенило меня на комплимент.
- Наконец-то заметили, - деловито подтвердила она. - А я думала, что вы сексуально-равнодушный.
- Почему это равнодушный, - обиделся я, ибо знал, что сексуально-равнодушным быть позорнее, чем вообще равнодушным.
- Зря не носите подтяжек, - заметила она. - Сейчас модно. Я поспешно застегнул пиджак.
- У мужчины должна быть крупная нога. Я смущенно пошевелил пальцами в ботинке.
- А в портфеле что? - прямо спросила Антонина.
- Ну, газетка… Кефир на ужин.
- Мужчина должен носить с собой коньяк и сигареты. Она вытащила из ящика стола прекрасно изданную, но сильно потрепанную книгу «Женщины в мировой живописи» и положила передо мной. Все-таки сомневалась во мне, считала равнодушным. И пока я рассматривал прекрасных Данай и разных там купальщиц, Антонина возлежала на стуле не хуже самой Данаи.
Мое познание искусства прервал заведующий лабораторией - седой и усталый человек.
- Антонина Вадимовна, - осторожно сказал он. - Сегодня вы опять опоздали на работу.
