Главное — поменьше смотреть на пьяную рожу Конищева, чтобы не сбиться с нужного тона.
— Почему ты перестал мне писать? — спросила я, набирая в легкие побольше воздуха. — Тогда, из Питера? Вдруг взял и исчез. Конечно, дело уже в прошлом. Но ведь я ждала.
— Но… я узнал, что у тебя появился какой-то взрослый друг. И потом — я не мог, я… — замялся от неожиданности Сергей, но вдруг добавил просто:
— Да я уже чего-то ни шиша и не помню.
— Ясно…
— Слушай, но я не думал, что ты обо мне до сих пор вспоминаешь, это даже как-то странно, — произнес Сергей, немного помолчав. — Ладно, Танюша, тогда я еще раз выпью за все, что у нас с тобой было хорошего… Надо же, не знал, что ты стала такой, это бы я тебя точно нашел.
— Может, тебе пока хватит?
— Брось, пустяки. Все будет хорошо. Если вообще что-нибудь будет.
Мне не терпелось поскорее приступить к расспросам по поводу кражи, но я боялась выдать себя слишком уж откровенным любопытством.
— У тебя что, Конищев, нет дома даже видика? — спросила я, озираясь по сторонам.
— А что?
— Ермакова обещала мне кассету переписать с выпускного бала, можно было бы как-нибудь вместе посмотреть, — придумала я на ходу.
— Был. Недавно украли.
— Украли? И что же — неужто обчистили всю квартиру?
— Да нет, мелочи, — тут же поправился Сергей. — Я просто оговорился. В том смысле, что мне пришлось отдать видик бывшей жене, она его зажала. Вот я и говорю — похитили, ограбили. Не везет мне что-то с женщинами, Танюша, хоть убей.
Я прекрасно видела, что Конищев сейчас мне врал — но зачем?
Какой еще бывшей жене?
Ведь я уже знала от Дениса, что бывшая супруга Сергея навсегда осталась в своем родном Питере и вообще никогда в наш Тарасов не приезжала.
Нет, просто он не хотел сейчас касаться этой темы и говорить со мной о краже, но я вовсе не была намерена отступать.
— А мне кто-то сегодня сказал, что тебя по-настоящему обокрали, — сказала я спокойно. — Я еще подумала: надо же, как не повезло человеку, нужно хотя бы съездить, поддержать…
— Кто сказал?
— А? Вроде бы Ермакова. Ты же помнишь нашу старосту? Лариска теперь в паспортном столе работает, у нее в районе все менты знакомые, — придумала я на ходу вполне достоверный ответ.
— Ермакова? — испуганно переспросил Сергей. — Ну да, понятно. Нет, все это такие глупости, что и говорить не стоит. Ты лучше расскажи о себе, как ты? Чем занимаешься? Замужем? Я ведь ничего про тебя толком не знаю. Ведь я в Тарасов вернулся недавно, чуть больше года…
Ничего не поделаешь — пришлось мне в который раз за сегодняшний вечер развивать легенду про какую-то мифическую частную юридическую фирму, где я имею удовольствие состоять на службе, вспомнить для убедительности про взаправдашнюю учебу в Тарасовском юридическом институте, еще что-то…
Но при этом я постоянно держала в уме свои невысказанные вопросы к Сергею.
— Знаешь, я до сих пор вспоминаю, как мы с тобой однажды зимой зашли погреться в музей, там еще была выставка старинного фарфора, — проворковала я мечтательно, стараясь не глядеть пристально на своего еще больше захмелевшего друга. — А недавно в Москве зашла в Оружейную палату и почему-то сразу вспомнила и про тот наш день, и про тебя…
Нет, мне определенно нужно еще учиться и учиться, как правдоподобно разводить, по выражению одной моей знакомой, «розовую лирику».
Сергей слушал меня с недовольным, хмурым видом.
— Там было такое красивое старинное оружие, — закончила я лирические воспоминания. — Глаз не оторвать!
Почему-то я была уверена, что Конищев тут же подхватит эту тему — все коллекционеры делаются совершенно сумасшедшими, когда речь заходит про их хобби.
Но Сергей лишь пьяненько ухмыльнулся и ничего не ответил, затем снова посмотрел на меня почему-то с откровенной неприязнью.
Чувствовалось, что он уже тяготится нашей встречей и не представляет, о чем со мной дальше говорить и как себя вести.
Я вообще заметила, что мужчины гораздо спокойнее относятся к своему прошлому, нежели женщины, не любят лишних сантиментов.
Мол, мало ли что было, да теперь прошло. Их всегда больше интересует настоящее.
— Да, а ты, Танюха, все такая же, — вдруг медленно проговорил Сергей, и я не поняла, чего было в его интонации больше — осуждения или восхищения.
— Какая?
— Такая же. Наверное, мужики от тебя без ума?
— Ты судишь по себе?
— И по себе тоже. Слушай, а как ты узнала мой адрес?
— Встретила в школе твоего брата, Дениса, и спросила, — ответила я спокойно.
— Надо же, ты и брательника помнишь. Моя легенда складывалась сегодня на редкость правдивой, я балансировала буквально на грани правды.
— Подумала, если гора не идет к Магомету почему бы мне самой не навестить тебя. Взяла и подъехала. Думала, ты обрадуешься.
— Я рад, конечно. Мне уже раздеваться? — И Сергей вдруг действительно расстегнул еще одну пуговицу на рубашке и посмотрел на меня в упор. — Или ты разденешься первой? Давай, я уже готов.
Господи, да он был уже абсолютно пьяным!
— Чего ты к креслу прилипла? Пошли на диванчик, там нам будет удобнее. Мы с тобой уже не дети, так ведь?
А мне вдруг стало смертельно обидно. Я подумала: а что, если бы я и вправду продолжала испытывать к Конищеву какие-нибудь трепетные, нежные чувства?
Даже и вообразить страшно, насколько я была бы сейчас разочарована его простецкой, мужицкой прямотой.
Пьяный дурак! Конищев, выкатив серые глаза, теперь смотрел в одну и ту же точку на моей груди, словно мысленно приказывая мне поскорее начинать расстегивать пуговицы на блузке.
— Эх, Танечка, — пробормотал он пьяненьким голосом. — Эх, моя ты лапочка… Девочка моя.
Черт возьми, а ведь когда-то мы с Конищевым и впрямь время от времени занимались сексом в квартире его родителей, уезжавших летом на дачу, — нам непременно хотелось понять, как это бывает у всех людей.
Только я не думаю все-таки, что у нас была настоящая любовь, а сейчас — особенно.
Скорее логическое продолжение общеобразовательного всеобуча и желание покинуть стены школы, научившись основным навыкам, которые потом пригодятся в жизни.
Но я не успела как следует погрузиться в воспоминания, потому что вдруг почувствовала, как Сергей навалился на меня сверху, начал целовать в шею, в лицо, пытаясь одной рукой залезть под юбку.
От него сильно несло перегаром, и я видела, что свободной рукой он старается расстегнуть на своих брюках ремень.
— Девочка моя… Хорошо, что ты пришла… — прошептал он мне в ухо. — Мне сейчас так хреново!
Но мне, признаться, тоже было не слишком-то хорошо.
Как бы то ни было, но вспоминать прежние уроки «Камасутры» с пьяным Конищевым мне сегодня почему-то сильно не хотелось. Нет уж, спасибо! Слишком прямолинейно истолковал он мой визит и чересчур примитивно надеется меня соблазнить.
Я уже приготовилась оттолкнуть Сергея, но неожиданно заметила нечто такое, что заставило меня резко сконцентрироваться и сменить тактику.
Вместо того чтобы дать Конищеву по мордасам, я, быстрым движением якобы сгорающей от любовного нетерпения женщины расстегнула на груди Сергея пуговицы клетчатой рубашки.
Так и есть — все тело Конищева было покрыто ссадинами и синяками.
Я уже раньше заметила странный синяк на шее Сергея и теперь решила проверить свою внезапную догадку — Ах! Какой кошмар! — воскликнула я, причем уже без всякой актерской игры, с силой отталкивая от себя Конишева. — Кто это тебя так?
— Да так, — быстро запахнулся Сергей и нахмурился. — Упал. Нечаянно. Ну, иди же ко мне, хватит ломаться!
— А вот и врешь, не упал, — сказала я твердо. — Ты, наверное, забыл, что я училась в юридическом институте, и не знаешь, что к тому же в свое время увлекалась судебной медициной. Тебя кто-то сильно избил. Скажи, что случилось?
— А тебе что за дело?! — грубо крикнул Конищев. — Какая тебе разница?
— Значит, есть дело, если спрашиваю. За что и кто тебя бил?
Надо же, любовное желание Конищева разом словно рукой сняло, и, похоже, он забыл, что только что хотел уложить меня в постель.
— Я поняла — ты забрал из милиции свое заявление по поводу кражи, просто потому, что тебя избили и банально запугали. Но неужели ты мог струсить, Конищев? Я тебя не узнаю! Скажи, кто это был? Что случилось?
— Ага, так ты, оказывается, у нас тоже из этих, из легавых? Тоже из ментуры, как и Ермачка, — недобро прищурился Сергей. — А я-то голову ломаю — чего это ты вдруг ко мне заявилась? И спать со мной не хочешь, отталкиваешь. А оказывается — вон как все просто!
А ну, вали туда, откуда пришла, — тебя сюда никто не звал! Живо! Иди отсюда!
Честно говоря, я даже глазом моргнуть не успела, как бывший «рыцарь» вдруг схватил меня под мышки, приподнял с дивана и начал самым грубым образом, чуть ли не пинками выталкивать за дверь.
