— И мне не приходилось, — грустно сказала она. — Больше чем на выходные эту громаду, которой я управляю, оставить без присмотра нельзя.
Очевидно, она имела в виду концерн, носящий ее имя.
— Да и Шуршиньку я не могу доверить чужим людям, — Заварыкина нагнулась к кошке и звучно поцеловала ее прямо в нос.
Животное слегка поморщилось.
— Боюсь, что мне не подходит ваше предложение. Уберите это, — я кивнула на сберкнижку.
— Вот как? А почему? Мало, что ли?
— Да нет, много, но… Деньги — это как-то слишком грубо.
— Н-ну, тогда я могу предложить вам место в своей фирме, — выдала очередной вариант подкупа Виктория Борисовна. — Скажем, место координатора моей службы безопасности. Работа непыльная, оклад высокий. Выплата своевременная. Что скажете?
— Я вынуждена отказаться.
Заварыкина тяжело вздохнула и поправила кошачью лапу, провалившуюся между ее колен.
— Тогда с вами будут говорить по-другому, — нежно проворковала она, пряча сберкнижку в сумку. — И совсем другие люди.
— Вы мне угрожаете?
— Что вы! Велика честь! — гортанно рассмеялась Виктория Борисовна. — Просто констатирую факт.
Она с трудом поднялась с кресла и, тяжело ступая, направилась в коридор.
— Не надейтесь, что я переменю свое решение, — обернулась она в дверях. — Когда вы позвоните в мою приемную и станете умолять о пощаде, я уже не буду помнить, как вас зовут.
— И вы не надейтесь, что я переменю свое решение, — мило улыбаясь, ответила я. — А мне что-то подсказывает, что вы очень на это надеетесь.
Заварыкина с силой захлопнула дверь.
Я подождала, пока лестница перестанет содрогаться от ее шагов и «ЗИЛ», урча мотором, укатит в ночь.
Мне очень понравился наш разговор.
Если такие важные лица начинают проявлять нетерпение, значит, дело действительно серьезное.
И исчезновение Левы Ильина связано с чем-то бо?льшим, нежели банальный адюльтер.
Только я вымыла голову и собралась высушить ее феном, как в дверь позвонили.
Неужели это те самые «другие люди», встречу с которыми мне предрекала Виктория Борисовна?
Что-то рановато.
Или госпожа Заварыкина не привыкла откладывать важные дела на потом?
В кружочке «глазка» смутно вырисовывалась темноволосая женщина.
На киллершу не похожа.
Рискнем открыть.
— Добрый вечер! — начала она прямо с порога. — Вы Татьяна Иванова? Я не ошиблась? Меня зовут Роза Захаровна, фамилия Бурякова. Можно просто Роза. Я могу с вами поговорить?
— Проходите, пожалуйста, — распахнула я дверь пошире. — Только я…
И тут я обомлела.
Передо мной стояла та самая брюнетка с темной помадой на губах, которую я до смерти напугала в дамской комнате ресторанного сортира.
Судя по изумленному виду моей гостьи, она тоже узнала меня.
— Ой! — поднесла я к губам полотенце и тряхнула мокрой головой.
Брызги с моих волос полетели прямехонько ей в лицо.
— Ну, знаете… — выдохнула она возмущенно, но тут же сумела справиться с собой.
Затем Бурякова выдавила из себя неестественную улыбку и протянула мне руку.
— Очень приятно с вами познакомиться. Я к вам по крайне важному делу.
Глава 4 НЕКОТОРЫЕ ПОДРОБНОСТИ
— Я работаю в городской администрации, — со значением произнесла Роза Захаровна, усаживаясь в кресло.
— И что же? — поинтересовалась я, осторожно вытирая голову полотенцем.
— Наверное, вы не расслышали, — ласково до приторности повторила госпожа Бурякова. — Я работаю в городской администрации. Я могу почти все.
— Нашли чем удивить! Я знала одного человека, который тоже говорил, что он может все. К сожалению, сейчас он уже ничего не может. А что касается администрации, так там много народу работает. Референты, секретари, шоферы, уборщицы… Вы, случайно, не уборщица?
Роза Захаровна задохнулась от ярости, но забыла убрать с лица улыбку.
— Как вы смеете? А впрочем, я уже имела возможность убедиться, что вы за птица.
— Вы тоже так думаете? — обрадованно спросила я. — То-то третьего дня мне ярко привиделось, что в позапрошлой жизни я была ласточкой. Вы себе не представляете, как тяжело перелетать океан. Крылья болят, будто вагоны разгружала…
— Она еще и издевается надо мной, — прошипела Роза Захаровна. — Посмотрим, что вы запоете, когда у вас отнимут лицензию.
— А поют ли ласточки? — задумалась я. — Ей-богу, не припоминаю, чтобы в той далекой жизни я пела. Хотя, впрочем, какие-то звуки определенно издавала.
— Это уж слишком! — порывисто встала Бурякова. — Оставайтесь наедине со своими шизофреническими воспоминаниями, а мне пора.
— Значит, у вас ко мне вовсе не такое уж важное дело, — сделала я вывод.
— Гражданка Иванова, — веско проговорила Роза Бурякова. — Я советую вам заниматься своими прямыми обязанностями, а не досаждать уважаемым людям нашего города и не отнимать у них драгоценное время.
— Если вы имеете в виду Заварыкину, то это она мне досаждала. Я к ней на прием не записывалась, хотя не исключено, что мне вскоре захочется кое о чем с ней поговорить.
— Вы так самоуверенны, как будто у вас рука в администрации самого президента.
— Рука в администрации?.. Это как?
— Рука в смысле «крыша», — пояснила Роза Захаровна. — Вы вдобавок еще и туповаты. Наглость и тупость — это очень неприятное сочетание.
— Хм. А что это вы все так засуетились? — задала я резонный вопрос своей рассерженной гостье. — Пропал человек, я веду поиски, а вы настолько взволнованы, будто только что смыли кровь со своих рук. Не хотите ли как-нибудь объяснить ваше поведение?
— Боюсь, что мой визит к вам был напрасным, — произнесла Роза Захаровна, сочувственно глядя мне в глаза. — От всей души желаю вам как можно быстрее поумнеть.
— Рада была познакомиться.
Бурякова прошла в коридор и уже собиралась открыть дверь, как я задала ей на прощание еще один вопрос:
— Кстати, несмотря на то что вы столь дипломатично сделали вид, что не узнали меня, мы ведь с вами уже встречались сегодня, Роза Захаровна. А что вы делали в баре номер три гостиничного ресторана?
Госпожа Бурякова замерла на секунду, затем, не поворачиваясь, распахнула дверь и быстро спустилась по лестнице.
Я только пожала плечами.
Все приходят, угрожают, предлагают кучу денег или просто бьют.
И никто не хочет ничего рассказывать.
Видимо, я переполошила знатный муравейник.
А когда я раскинула свой аналитический пасьянс, и он, разумеется, не сошелся, с четырех кучек на меня в упор глядели четыре дамы.
Что и требовалось доказать.
Впрочем, в колоде их всего четыре.
А чутье подсказывало мне, что количество персонажей женского пола, имеющих отношение к исчезновению супруга госпожи Голубевой, будет неуклонно увеличиваться по мере моего продвижения к разгадке.
Наутро оказалось, что разгадывать мне придется уже совсем другую загадку.
В начале седьмого я проснулась от телефонного звонка.
Оказалось, что это моя клиентка.
Лилия Голубева срочно просила меня приехать в адвокатскую контору, где работала Ада Гинзбург.
Объяснить, хотя бы вкратце, что случилось, она отказалась — не телефонный разговор.
Но, судя по ее голосу, дело приняло очень серьезный характер.
Перед тем как выйти из дома, я наугад вытянула одну карту из колоды Таро.
Разумеется, это была «Смерть».
Данная карта имеет много символических толкований, но сейчас я была уверена, что речь идет о вполне буквальном — конкретной смерти конкретного человека.
В фирме «Ваше право» меня ожидали Лилия Голубева и Ада Гинзбург.
— Льва больше нет, — этой фразой встретила меня с порога моя клиентка.
— Мои соболезнования. Означает ли это, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах?
— Напротив! — Голубева даже подпрыгнула на стуле. — Я требую, чтобы вы продолжили работу и нашли этого человека. Раз уж вы не смогли найти моего мужа, то найдите хотя бы его убийцу.
— Хорошо. Ваше требование вполне отвечает моему желанию до конца разобраться в этом деле.
В разговор включилась миловидная брюнетка в круглых очках с чуть затемненными стеклами.
— Я — Лилин адвокат, Аделаида. Можете звать меня просто Ада.
Мы обменялись улыбками.
— Мне кажется, следует пояснить, что имела в виду госпожа Голубева, — начала Гинзбург.
Она говорила со мной тихим ровным тоном, словно я была подсудимой, которую Ада взялась защищать на судебном процессе.
— Разумеется, убийством Льва Ивановича занимается и милиция. Но, как вы уже, наверное, смогли заметить, в это дело замешаны сильные мира сего… или по крайней мере этого города, если сузить перспективу.
— Совершенно верно, — кивнула я. — Вы очень хорошо осведомлены.
